ТАЙНА КАТЫНИ - Швед Владислав - Страница 82

Отношение к русским в 1919-1922 гг. в Польше было просто враждебным. Даже члены Российско-украинской делегации (РУД) по репатриации пленных в Варшаве систематически подвергались оскорблениям. В телеграмме председателя РУД Е. Игнатова наркому Г. Чичерину от 3 мая 1921 г. о пребывании делегации в Варшаве и отношении к ним польского общества и польской прессы говорилось: "Отношение… в значительной мере враждебное и недопустимое даже с точки зрения буржуазных международных отношений и правил приличия" (Красноармейцы. С. 552-553).

В Польше были люди, не опьяненные националистическим и политическим дурманом, которые пытались изменить ситуацию в лагерях военнопленных к лучшему. В 1919 г. в Министерстве военных дел Польши безуспешную борьбу за улучшение ситуации в лагерях пленных вел начальник Санитарного департамента этого министерства генерал-подпоручик Здислав Гордынский. До своего, вероятно вынужденного, ухода в январе 1920 г. он не давал покоя военному министру своими докладами и записками. Его поддерживал профессор Эмиль Годлевский, чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями, впоследствии начальник Санитарного департамента.

Судьба Э. Годлевского неясна. По данным именного списка, приведенного в сборнике "Красноармейцы в польском плену…", он ушел с поста чрезвычайного комиссара 31 августа 1920 г., хотя в сборнике приведены его докладные записки министру от 16 ноября и 2 декабря 1920 г., где он фигурирует как начальник Санитарного департамента и Верховный чрезвычайный комиссар. Но это не так важно. Важнее реакция военного руководства Польши на докладные З. Гордынского и Э. Годлевского.

Так, письмо (точнее, крик души) Э. Годлевского от 2 декабря 1920 г. военному министру К. Соснковскому о тяжелых условиях размещения военнопленных в Пулавах и Вадовице военными чиновниками было переправлено, как сотни других писем с препроводительной запиской, в I (мобилизационно-организационный) отдел Минвоендел. Как известно, вплоть до смерти начальника станции в Пулавах в апреле 1920 г. там ничего не менялось. В результате 900 пленных из 1100, размещенных в Пулавах, за зиму 1920/21 гг. вымерли.

Немало сделали для спасения пленных красноармейцев многие польские врачи. Некоторые из них стали жертвами эпидемий. Но, к сожалению, таких людей в Польше было явное меньшинство и они не в силах были изменить общую политику в отношении пленных красноармейцев.

Поистине бесчеловечными были условия содержания "большевистских военнопленных", как красноармейцев называли в Польше, в лагерях для военнопленных. В декабре 1920 г. верховный чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями Э. Годлевский в своем письме военному министру Польши Казимежу Соснковскому положение в лагерях военнопленных характеризовал как "просто нечеловеческое и противоречащее не только всем требованиям гигиены, но вообще культуре" (Красноармейцы. С. 419).

В протоколе 11-го заседания Смешанной (Российской, Украинской и Польской делегаций) комиссии по репатриации от 28 июля 1921 г. была сформулирована общая оценка ситуации, в которой находились пленные красноармейцы в польских лагерях, вплоть до выезда в Россию. Отмечалось, что "РУД никогда не могла допустить, чтобы к пленным относились так бесчеловечно и с такой жестокостью… РУД делегация не вспоминает про тот сплошной кошмар и ужас избиений, увечий и сплошного физического истребления, который производился к русским военнопленным красноармейцам, особенно коммунистам, в первые дни и месяцы пленения" (Красноармейцы. С. 642).

Не менее жестко в адрес польских властей в феврале 1923 г. высказался в своем докладе НКИД РСФСР председатель РУД Е. Я. Аболтин: "Может быть, ввиду исторической ненависти поляков к русским или по другим экономическим и политическим причинам военнопленные в Польше не рассматривались как обезоруженные солдаты противника, а как бесправные рабы.

Содержа пленных в нижнем белье, поляки обращались с ними не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения в/пленных практиковались на каждом шагу…" (Красноармейцы. С. 704).

Лагерная Голгофа для пленных красноармейцев начиналась с сортировки по политическому признаку. "После врачебного осмотра специально назначенные офицеры II отдела проводят политическую сортировку пленных" (Красноармейцы. С. 194). Согласно инструкции II отдела Министерства военных дел Польши о порядке сортировки и классификации большевистских военнопленных от 3 сентября 1920 г. следовало "всех без учета национальности - большевистских комиссаров, советских сановников, инструкторов и членов коммунистических партий (комъячейки и политруки), агитаторов т.д. - немедленно отделить и изолировать. Бараки и окружение должны охраняться особыми постами" (Красноармейцы. С. 280).

После отделения политического элемента сортировка в лагерях осуществлялась только по национальному признаку: пленные русской национальности, поляки, украинцы, пленные литовцы, эстонцы, финны и латыши и т.д. "Большевистские пленные русские (после отделения большевистского элемента) делились на три группы": офицеры и рядовые, русские пленные, пленные казаки. Пленные евреи также должны были быть "отделены, помещены отдельно и изолированы" (Красноармейцы. С. 281-282). В особо тяжелых условиях, помимо коммунистов, оказывались пленные русской и еврейской национальности.

Русские пленные составляли абсолютное большинство так называемых "большевистских пленных". В основном, именно им пришлось испить всю чашу мучений до дна. Хуже относились лишь к коммунистам и евреям.

Об условиях содержания "большевистских пленных" и коммунистов достаточно красноречиво свидетельствует пример лагеря Стшалково. Здесь в июне 1919 г. уже упомянутый И. Копыстиньский отмечал в своем отчете: "Переполненность бараков более значительная в большевистской группе. Грязная солома, предназначенная в качестве постели, небрежно разбросана по земле, так как большевистские бараки не имеют нар для сна… Заметно общее отсутствие белья" (Красноармейцы. С. 115).

Через 15 месяцев Ст. Семполовская пишет: "19 октября 1920 г. Барак для пленных коммунистов был так переполнен, что, входя в него посреди тумана было вообще трудно что бы то ни было рассмотреть. Пленные были скучены настолько, что не могли лежать, а принуждены были стоять, облокотившись один на другого" (Красноармейцы. С. 349-350).