ТАЙНА КАТЫНИ - Швед Владислав - Страница 117

К сожалению, сегодня большинство в Польше забыли об этом и предпочитают обвинять в трагедии Варшавского восстания только советское руководство, забывая о том, что позицию Кремля во многом определяла антисоветская политика лондонского правительства и руководства Армии Крайовой.

За год до восстания, 14 октября 1943 г., Бур-Коморовский на заседании КРП (польского политического представительства) при рассмотрении вопроса о возможности польского восстания на оккупированной территории цинично заявил: "Мы не можем допустить до восстания в то время, когда Германия все еще держит Восточный фронт и защищает нас с той стороны. В данном случае ослабление Германии как раз не в наших интересах. Кроме того, я вижу угрозу в лице России… Чем дальше находится русская армия, тем лучше для нас. Из этого вытекает логическое заключение, что мы не можем вызвать восстание против Германии до тех пор, пока она держит русский фронт и тем самым и русских вдали от нас" (Гареев. Маршал Жуков, с. 21).

Антисоветскую политику руководства Армии Крайовой и, соответственно, лондонского эмигрантского правительства в августе 1944 г. Подтвердил приказ генерала Бур-Коморовского, распространяемый АКовцами в Варшаве во время восстания.

"… Поляки, решительный момент нашей героической борьбы потребует от всех непоколебимой веры в победу, готовности к жертвам ее имя нации и дисциплины перед руководством. Провозглашаю следующий приказ:

Большевики перед Варшавой. Они заявляют, что они друзья польского народа. Это коварная ложь. Наша окраина, Вильно и Люблин взывают к мести. Большевистский враг встретится с такой же беспощадной борьбой, которая поколебала немецкого оккупанта. Действия в пользу России являются изменой родине. Час польского восстания еще не пробил. Приказы советских приспешников аннулирую. Коменданта Армии Крайовой обязал подавить всякие попытки поддержки Советов. немцы удирают.

К борьбе с Советами!

Да здравствует свободная Польша!

Бур, Главный Комендант вооруженных сил в стране".

В августе 1944 г. Сталин дважды в Москве встречался с главой эмигрантского польского правительства премьер-министром С. Миколайчиком. Первый разговор со Сталиным польский премьер-министр начал с вопроса о будущем освобожденных областей Польши и о восточной границе с СССР. Это крайне актуальные для Советского Союза вопросы, а Миколайчик вел себя так, будто польская армия громила нацистов и освобождала Польшу. Польское руководство всегда вело себя так, как если бы Россия была должна ей, а не наоборот. Варшавское восстание стало жертвой этого подхода.

Самое время было бы пану Миколайчику услышать британского премьера Черчилля, который в своей телеграмме британскому МИДу так оценил роль СССР в судьбе Польши: "Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать… нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас" (ВИЖ, № 8, 1991, с. 77-78).

Черчилль на месте Сталина вообще не тратил бы время на беседу с Миколайчиком. Он просто поставил бы его перед фактом. О его отношении к слабым партнерам красноречиво свидетельствует отношение к генералу де Голлю, который был вынужден во время войны обосноваться в Лондоне. Черчилль давал указания не предоставлять де Голлю оперативной информации относительно положения на фронте, препятствовал его вылету в Африку и т.д.

Поражение в 1939 г. ничему не научило польское руководство. Оно по-прежнему требовало к себе особого отношения. Миколайчик, вероятно, будучи уверен в успехе восстания, заявил Сталину, что намерен вернуться в Варшаву и создать там правительство. на что Сталин заметил, что Варшава пока что в немецких руках. Миколайчик ответил: "Варшава будет освобождена". Сталин согласился: "Дай Бог, чтобы было так". И только в конце разговора Миколайчик заговорил о помощи Варшавскому восстанию.

Существует мнение, что единственной и основной причиной "пассивности" Красной армии на подступах к Варшаве явилось то, что "Миколайчик отказался слить свое правительство с просоветским Польским комитетом национального освобождения, а Сталину прозападное польское правительство было совершенно не нужно" (ТВ. Исторические хроники Н. Сванидзе. Рокоссовский. 16 ноября 2005 г).

Естественно, глава СССР не мог согласиться с недружественно настроенным польским правительством, которое пришло бы к власти, благодаря военным успехам и жертвам Красной Армии. Вот что по этому поводу писал в своих воспоминаниях Черчилль: "Сталин утверждает, что, имея общие границы с Польшей, Советский Союз имеет право добиваться дружественного правительства в Польше и никогда не сможет одобрить враждебного правительства. К этому обязывает, помимо прочего, кровь советского народа, обильно пролитая на полях Польши во имя ее освобождения" (Черчилль. Кн. 3, с. 589).

Миколайчик в беседе со Сталиным заявил, что с началом восстания вопрос о люблинском Польском комитете национального освобождения стал "неактуальным", т.е. Миколайчик фактически отказался обсуждать вопрос участия ПКНО в будущем польском правительстве. Дальнейшие переговоры с лондонским правительством для Сталина потеряли смысл. Разве не так поступили бы и польские лидеры, защищая интересы своего государства?

Учитывая сложившуюся ситуацию, советское правительство отмежевалось от авантюрных действий эмигрантского польского правительства и возложило на него всю ответственность за происходящее в Варшаве. По этому поводу 12 августа 1944 г. ТАСС выступил со специальным заявлением.

Конечно, желание советского руководства иметь в Варшаве дружественное Советскому Союзу правительство сыграло в этом шаге не последнюю роль. Однако сводить проблемную ситуацию с Варшавским восстанием только к политическому расчету советского руководства примитивно хотя бы потому, что на карту была поставлена не только судьба Польши, но прежде всего судьба советского наступления на Берлин и, в конечном итоге, победа над нацистской Германией. Эти вещи для Сталина были несоизмеримо важнее, нежели будущее польское правительство, на формирование которого он, контролируя территорию Польши, влиял бы в любом случае.