По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая - Назарова Ольга - Страница 4

– Ну, впусти… Мне уже даже интересно стало! – разрешил Соколовский.

Дверь беззвучно открылась, впуская в прохладный полутёмный предбанник молодую особу с большущим чемоданом на колёсах и приличных размеров сумкой.

Она решительно прошла дальше, а потом повела носом, принюхиваясь.

– Вы кого-то ищете? – невинный вопрос заставил её вздрогнуть и резко развернуться к высокому человеку, явно поджидавшему её сбоку от лестницы.

– Ой… это же вы Соколовский, да? – она бросила чемодан и поспешила к владельцу гостиницы. – Я не смогла до вас дозвониться.

– А зачем вы мне звонили? – холодно осведомился Филипп.

– Хотела у вас остановиться, – она снова подозрительно принюхалась и нахмурилась. – Хотя… наверное, уже не буду!

– Отчего же? Вы даже не объясните мне, почему изменили решение? Вас не устроил интерьер или что-то ещё? – Соколовский вопросительно поднял бровь.

– Нет-нет… всё чудесно, но я, пожалуй, пойду! – затравленный взгляд на лестницу и поспешный бросок к вещам не оставляли сомнений – она чего-то серьёзно испугалась.

Рывок незнакомки к двери был стремительным, казалось, её ничуть не напрягает вес чемодана, подхваченного с пола и тоскливо болтающего колёсиками, равно как и тяжесть сумки, которую она держала так, словно та ничего не весила.

– Двери вам не откроются, пока вы не объясните, почему передумали, – с ленцой сказал ей вслед Соколовский.

– Что? Да что вы себе позволяете? – возмутилась незнакомка. – Вы что, думаете, что раз вы тут такой… то вам всё можно?

– Нет, я думаю, что раз в моей гостинице оказался невменяемый медведь, который напал на моих сотрудников и одного из них смертельно ранил, то я имею право знать, что здесь надо ещё и медведице!

Чемодан и сумка выпали из ослабевшей хватки и рухнули на пол… Печально покатилось по гостиничному холлу отвалившееся колёсико.

– Он… он что сделал? Он… ой, нет! – всхлипнула она, прижав руки к лицу. – Ой, только не это! Ваш… ваш сотрудник, он…

– Чудом остался жив… исключительно благодаря своим родовым свойствам и сторонней помощи! – холодно отозвался Соколовский. – Я жду объяснений! Пройдёмте!

Соколовский если уж что-то делал, то делал это быстро и на совесть. Так что, пока незваная гостья поднимала вверх по лестнице свой багаж, он успел заглянуть в Танину кухню, принести свои извинения за инцидент самой Татьяне, одобрительно кивнуть Уртяну, выслушать его точку зрения на происходящее, краем глаза посмотреть видео нападения, снятое камерой в коридоре, а потом переместиться в кабинет вместе с Таней и Крамешем.

Ещё через несколько минут в его кабинете вовсю рыдала молодая особа, излагая в общем-то достаточно необычную историю своего брака:

– Медведи никогда вместе не живут! Никогда! – заявила она, только переступив порог кабинета.

– Я знаю… Поэтому сильно удивлён поисками вашего мужа и вашим тут появлением. Да, кстати, вот моя сотрудница, на которую напал ваш муж.

– Ой, простите, простите, пожалуйста! – заторопилась молодая, крепко сбитая особа, прикладывая руки к груди. – Он вообще-то в медведя толком никогда и не оборачивался… Как же так?!

– А, кстати, почему? – живо заинтересовался Соколовский. – Когда он мне позвонил с просьбой остановиться в моей гостинице, я навёл справки – он много лет живёт среди людей, в людском виде. Работает в людской сфере. Никогда не был замечен ни в какой агрессии. Ещё и профессия такая… не воинственная, прямо скажем.

– Да, он технолог пищевого производства на кондитерской фабрике! – кивнула медведица.

Крамеш неопределённо хмыкнул, она покосилась на мрачного типа, а потом продолжила:

– Он… ну, понимаете, не совсем здоров. В детстве переболел какой-то простудой и утратил обоняние. Ну, то есть медвежье обоняние, конечно. Так-то он чует запахи раза в три-четыре лучше, чем любой человек, это помогает ему в работе, но до нормального медведя нюх у него, конечно, не дотягивает. Из-за этого-то и проблемы.

– Например, какие? – холодно уточнил Соколовский.

– Я сейчас всё расскажу, просто хотела спросить, он жив?

– Разумеется.

– Ага, ну хорошо… – она глубоко вздохнула и продолжила: – Он после потери нюха решил, что будет жить как человек. Вообще отбросит медвежий облик.

– Глупо! – пожал плечами Соколовский.

– Да… но он очень упорный. Он получил образование, пошёл работать, квартиру купил… Ну, всё как человек. Много лет принципиально не принимал истинный облик… А потом мы встретились, и он решил на мне жениться. Причём именно так, как это делают люди – то есть вместе жить и всё такое. Я была против, но он меня убедил, что всё будет хорошо. Год мы прожили отлично, а потом… я поняла, что это выше его сил. Он всё-таки настоящий медведь, что бы там себе ни придумывал!

– Его начало раздражать ваше присутствие? – догадался Соколовский.

– Да. Он сдерживался, но я в его берлоге была однозначно и явно лишняя. Я… я это чую. Ну, чувствую чужие эмоции. Конечно, я всё понимала, хотела уйти, но он извинялся, просил дать ему ещё шанс… Видимо, изо всех сил пытался жить по-людски. А потом… потом я забеременела и поняла, что это конец!

Видимо, Таня выглядела удивлённо, и медведица пояснила ей, доверительно понизив голос:

– Вы же знаете, что медведицы с малышами живут отдельно?

– Да, знаю, конечно… А! Поняла! – Таня сочувственно покосилась на девушку.

– Вот! Медведи могут не просто обижать медвежат, они могут их… Ну, короче, мать никогда не подпустит медведя к своему медвежонку, пусть он хоть двадцать раз его отец! К счастью, Миша не понял, что я беременна, – у него всё-таки обоняние слабое для этого… Иначе точно не отпустил бы – он, несмотря на своё раздражение, всё продолжал мечтать, что мы будем жить совсем как люди!

– Опрометчиво, – сухо отметил Соколовский.

– Да, я знаю… Я скоро буду мамой, я обязана думать о будущем, о медвежатах, а не жить Мишиными иллюзиями, – невесело кивнула она.

– А почему он решил, что вас тут прячут? – уточнила Таня, которую очень интересовал этот вопрос.

– Да это я сглупила – пару раз говорила о том, что есть в Москве такая гостиница, вот он и запомнил.

– А вы его не прредупредили, что уходите? Чего его так подоррвало-то? – заинтересовался Крамеш.

– Предупредила, а как же… Сказала, что больше не могу и не хочу жить такой неестественной жизнью, сказала, что ухожу от него, возвращаюсь в свою нормальную жизнь с нормальными условиями – у моей матери пасека в лесу. Так что я планировала вернуться туда. Мы с ней ладим, и я могла бы жить там. А он… видимо, решил, что я предпочла ему какого-то другого медведя и сбежала в гостиницу с ним. Он всегда очень переживал, что я брошу его из-за его обоняния. Чувствовал себя ущербным.

– А у вашей мамы он вас не искал? – спросила Таня.

– Нет, медведи не любят общаться на чужой территории, да они и не знакомы – мама бы не одобрила такой экстремальный шаг с моей стороны.

– Это никак не является оправданием для нападения. Я уж не говорю о том, что если бы я ему отказал, он мог бы отправиться в людскую гостиницу, сорваться там из-за громких звуков или некачественной выпечки, и… и что бы тогда было? – Соколовский сурово сдвинул брови.

– Ой… это такое было бы… Но я всё равно к нему не вернусь! Мне мои дети дороже! – выдохнула медведица. – Хотя он славный… но…

Таня как-то не могла увязать понятие «славный» и ревущую глыбу, преследовавшую её по пятам, так что старательно отвела глаза от медведицы, внимательно рассматривая узоры на ковре.

Глава 30. Случай неуправляемой лавины

Вообще-то Таня нипочём не могла себе представить, что эта девушка на самом деле медведица. Вот уж насколько она привыкла и к воронам, и к лисам, даже орла видела в обоих образах, но медведи – это всё-таки что-то более крупное, мощное и, что уж там… страшноватое.

«Вот тот тип как медведь – очень даже! А она – невеличка, симпатичная, такая… целеустремлённая».