Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес - Страница 34

Биография Вергулио – типичная биография кангасейро. Он родился в 1898 году, в деревне Сьерра Талхада, расположенной в наиболее засушливой части штата Пернамбуко. Земли там были малоплодородными, к тому же не каждый год удавалось снять урожай, случалось и так, что палящее солнце выжигало его на корню. Вергулио был третьим из девяти детей небогатого фермера. Он помогал отцу вести хозяйство, а заодно еще и овладел ремеслом кожевника, дающим возможность дополнительного заработка. Когда Вергулио шел двадцать второй год, его отец Жозе Феррейра был убит в стычке с полицией, которая стала следствием давней вражды семьи Феррейра с другими местными семьями.

Стремление отомстить за смерть отца привело Вергулио в один из кангасу. Ум, хитрость и жестокость позволили ему быстро выдвинуться в лидеры и стать правой рукой Себастьяна Перейры, одного из наиболее известных главарей того времени. В 1922 году Перейра решил отойти от дел, и Вергулио «унаследовал» его кангасу.

Среди прочих кангасу отряд Вергулио Феррейры выглядел чем-то вроде гвардии – люди были отборными, каждый стоил пятерых. Если другие главари старались набрать к себе как можно больше людей, то попасть в кангасу Лампиао было непросто, он принимал только лучших и никогда не гнался за количеством, предпочитая ему качество – под его началом бывало максимум около сотни человек. Отряд Лампиао перемещался так быстро, что порой его пытались ловить сразу в нескольких штатах, а он в это время наносил очередной удар там, где его совершенно не ожидали. При необходимости Лампиао мог притвориться и офицером полиции, и священником, и чиновником, благо внешность у него была совершенно не крестьянская и говорил он как образованный человек. Умение играть разные роли помогало собирать нужные сведения и уходить от опасности. Лампиао тщательно планировал свои действия, никогда не делал ничего наугад и сурово расправлялся с теми, кто пытался ему навредить, благодаря чему его кангасу действовало на протяжении шестнадцати лет – до середины 1938 года. «Если тебе нужно убивать, убивай быстро, – говорил Лампиао. – Но для меня убить тысячу – все равно что убить одного». Разумеется, важную роль сыграла поддержка населения, видевшего в Лампиао своего защитника, – он не только делился награбленным с бедняками, но и мог выступить в роли поборника справедливости, наказав какого-нибудь чиновника или помещика.

Широко известно о том, как отряд Лампиао в декабре 1929 года захватил городок Кеймадас в штате Баия. Войдя в город, кангасейрос первым делом установили посты на выходах из него и захватили телеграф, чтобы предотвратить сообщение с внешним миром. Семерых полицейских Лампиао приказал казнить, но командовавшего ими сержанта оставил в живых, поскольку за того заступились горожане. Всем богачам пришлось заплатить «налог», сумму которого им назвали, но больше никто не пострадал – если кангасейрос брали что-то у местных торговцев, то честно расплачивались. Вечером были устроены танцы, после которых состоялся кинопросмотр. Истосковавшиеся по женским ласкам кангасейрос вели себя с местными жительницами крайне деликатно, поскольку этого хотел их главарь. Утром отряд покинул город. Уставший Лампиао одолжил у одного из горожан мула, который впоследствии был возвращен хозяину. Подобное благородное поведение способствовало росту популярности Лампиао – одно дело, когда бандиты грабят всех без разбора, и совсем другое, когда от их действий страдают только плохие люди (на нищем северо-востоке все богачи по умолчанию считались плохими людьми).

В 1930 году бразильский Клайд встретил свою Бонни[122] – в городе Санта-Бригида (штат Баия) Лампиао познакомился с двадцатилетней Марией Дейя, получившей прозвище Мария Бонита[123], которое полностью соответствовало ее внешности. Подобно многим подругам кангасейрос, Мария стала полноправным членом отряда и воевала наравне с мужчинами. В 1932 году она родила дочь Экспедиту. Держать детей в кангасу не было возможности, поэтому всех младенцев пристраивали куда-нибудь на воспитание – к родственникам, к знакомым или же отдавали в церковные приюты. Известно, что Экспедиту воспитывал ее дядя Жуан Феррейра, единственный из пяти братьев Феррейра, кто вел жизнь добропорядочного обывателя. В отличие от Бонни, Мария была не такой жестокой, как Лампиао, она не раз заступалась за тех, кого он собирался казнить.

Кангасу Лампиао было разгромлено в конце июля 1938 года из-за предательства одного из местных жителей. Головы Лампиао, Марии Бониты и еще девятерых кангасейрос были выставлены на всеобщее обозрение в городе Пираньяс[124] (чудовищная практика публичного выставления отрубленных голов преступников сохранялась в Бразилии до середины ХХ века).

После гибели харизматичного и суперпопулярного Лампиао, который был идеалом всех кангасейрос, кангасу просуществовали недолго – до середины 1940 года. Лампиао стал народным героем, в честь которого слагаются песни и ставятся памятники (пока что – в помещении музея) и которому артисты посвящают свои выступления. Конечно же, образ Короля всех кангасейрос сильно идеализирован, но таковы уж обычаи бразильцев – они помнят хорошее, а о плохом предпочитают забывать или просто делают вид, что забыли.

Часть четвертая

Эра Варгаса

Глава двадцать третья

Борьба «британцев» с «американцами» и революция 1930 года

Крупнейший экономический кризис в истории человечества, начавшийся 24 октября 1929 года с биржевого краха в США и прозванный «Великой депрессией», нанес сильный удар по бразильской экономике, ведь если страдают покупатели, то продавцам и подавно придется страдать. Резкое снижение объемов экспорта, в первую очередь – экспорта кофе, сократившегося наполовину, оставило Бразилию практически без денег. Иностранным инвестициям, на которые бразильцы возлагали такие же надежды, как и на экспорт, тоже настал конец, а о займах и говорить было нечего – в плохие времена взаймы обычно не дают. Бразилия оказалась в положении крестьянина, которого засуха оставила без урожая, – есть нечего, и непонятно, как можно выкрутиться из создавшегося положения. Поначалу были надежды на то, что в следующем году все вернется на круги своя, но и следующий год, и тот, что был после него, оказались такими же плохими – острая фаза Великой депрессии длилась до 1933 года включительно, а ее отголоски ощущались вплоть до 1939 года, в котором началась Вторая мировая война, принесшая человечеству очередной ворох проблем.

Помимо кофе сократился экспорт прочих основных товаров бразильских товаров, но если от кофе и какао в тяжелые времена люди отказываются относительно легко, то потребность в хлопковых и шерстяных тканях или продуктах животноводства сохраняется, поскольку людям нужно чем-то питаться и во что-то одеваться. Поэтому, если в благословенные докризисные времена ведущую роль в политическом тандеме «кофе с молоком» играли кофейные плантаторы из штата Сан-Паулу, то с наступлением Великой депрессии в более выигрышном положении оказались животноводы Минас-Жерайса и Риу-Гранди-ду-Сул. В Сан-Паулу хозяйство велось по старинке, а в Минас-Жерайсе и Риу-Гранди-ду-Сул прогресс давал о себе знать, так что противостояние «кофейщиков» и «молочников» можно было расценивать как противостояние феодальных и буржуазных отношений, борьбу нового со старым.

Рабочие на кофейной плантации

У противостояния была и другая ипостась. В Сан-Паулу традиционно продолжали пользоваться влиянием британцы, тогда как в Минас-Жерайсе и Риу-Гранди возрастала роль американского капитала, стремившегося прибрать к своим рукам всю страну. О зависимости Бразилии от кредиторов можно судить хотя бы по сумме годовых процентов по займам, которая в период Великой депрессии превышала десять миллионов фунтов (и это были только проценты). Дошло до того, что в сентябре 1931 года бразильское правительство было вынуждено официально признать себя банкротом, но это печальное событие не уменьшило энтузиазма американских корпораций, которые буквально старались пролезть в каждую щелку.