Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес - Страница 12

Часть вторая

От вице-королевства к империи

Глава седьмая

Бразильская золотая лихорадка

Клондайк и Эльдорадо[44] известны всем, но об Ору-Прету[45], в основном, знают только бразильцы, хотя бразильская золотая лихорадка стала самой массовой и наиболее продолжительной в истории человечества. Более четырехсот тысяч старателей с девяностых годов XVII века до двадцатых годов XIX века искали свое счастье на бразильской земле и, что самое удивительное, некоторым из них на самом деле удалось разбогатеть. Некоторым из сотен тысяч. Считается, что во время бразильской золотой лихорадки было намыто около тысячи тонн золота, но можно с уверенностью предположить, что реальная добыча была гораздо больше, ведь старательское дело не любит широкой огласки. Возможно, причина относительно малой известности бразильской золотой лихорадки заключается в том, что у нее не было такого известного «летописца», как Брет Гарт[46]. Но зато легенд о золотоискателях было сложено великое множество.

«Человек не может расстаться с заветной мечтой», сказал Алмейда Гаррет[47]. Первые колонисты прибыли в Бразилию, надеясь найти здесь золото, серебро и алмазные россыпи, и их потомки питали те же надежды. Ну не может же не быть никаких сокровищ на столь огромной территории! Испанцы гребут золото и серебро лопатами, а португальцам остается только завидовать соседям и сетовать на несправедливость высших сил…

Жозе Фрейра. Виды региона Куяба. 1790

Сетования продолжались до тех пор, пока один бандейро не решил выпить воды из ручья Трипуи в горной области, известной в наше время под говорящим названием Минас-Жерайс[48]. На дне бандейро увидел несколько крупных камней желтого цвета, которые оказались золотыми самородками. У безымянного героя легенды не хватило ума скрыть свою находку и продолжать добычу золота тайно. Нет – он поведал миру о своей удаче, и в горы хлынул поток золотоискателей. Даже не поток, а лавина, которая на сей раз не спускалась сверху, а поднималась снизу.

Вообще-то отдельные слитки или немного золотого песка в горных реках находили и прежде, об этом несколько раз упоминается в документах XVII века. Но находки оказывались единичными, словно бы ангелы клали их в воду для конкретных людей, а на сей раз в горах на юго-востоке были обнаружены мощные золотоносные жилы.

Принято говорить о четырехстах тысячах старателей, но к этому количеству надо добавить не менее полумиллиона рабов, труд которых широко применялся на рудниках. Бедняки покупали раба в складчину – одного на двоих или на троих, чтобы он делал самую тяжелую работу, а богатые ставили дело на широкую ногу, превращая рудники в подобие плантации, где за рабами надзирали надсмотрщики, а учет добытого вели конторщики. Корона не ограничивала добычу золота, а вот с алмазами дело обстояло иначе – для того, чтобы избежать обвала цен, на алмазном руднике запрещалось использовать более шестисот рабов.

Люди бросали привычные занятия и устремлялись на юго-восток, где к 1725 году сосредоточилась половина населения Бразилии. Одни добывали, другие продавали, третьи охраняли или грабили, в общем – каждому находилось дело. Внезапно разбогатевшие бедняки, на которых богатство буквально свалилось с неба, легко тратили деньги, проще говоря – швыряли их налево и направо, что стимулировало развитие торговли и ремесел. На поиски счастья в Минас-Жерайс прибывали не только бразильцы, но и европейцы – иммиграция резко возросла, и мало кто возвращался на родину, большинство иммигрантов оставались в Бразилии. Тем, кто не нашел счастья, попросту было не на что возвращаться, а удачливые добытчики понимали, что за те деньги, которые на родине придется выложить за небольшой участок земли, в Бразилии можно обзавестись ранчо, границы которого не обскачешь за день[49].

Разумеется, колониальные власти сразу же попытались взять добычу золота под строгий контроль, но к каждому старателю невозможно было приставить чиновника, поэтому о полном контроле не могло быть и речи. Тем не менее принятые меры были довольно жесткими. На приисках были учреждены интендантства, руководители которых напрямую подчинялись Лиссабону. Границы областей, где добывались золото и алмазы, патрулировали вооруженные стражники, которые не столько боролись с бандитами, сколько следили за тем, чтобы старатели не выносили утаенную добычу. Не сильно надеясь на совесть подданных, королевское правительство устанавливало минимальные квоты ежегодных поступлений в казну, составлявших пятую часть от добытого. Если минимум не набирался, недостающее изымали силой, у всех подряд, без разбору. «Богатый не тот, кто нашел много золота, а тот, кто хорошо спрятал найденное», – шутили старатели.

Бенедиту Калишту де Жезус. Потрет Жозе Бонифасиу ди Андрада-и-Силва. XIX век

Вопреки пословице, гласящей, что радости приходят поодиночке, а беды всегда заявляются толпой, на сей раз радости шли одна за другой. Впору было подумать, что высшие силы собрались щедро вознаградить бразильцев за их терпение. В 1719 году золото нашли далеко на западе, можно сказать, на очень диком западе в реке Куяба, впадающей в Сан-Лоренсу[50]. Некоему Мигелю Сутилу удалось добыть здесь за день более семи килограммов золота, которое буквально валялось под ногами, ожидая, пока его подберут. Очень скоро на Куябу прибыло около семи тысяч старателей. Не надо удивляться относительно небольшому их количеству, ведь дорога от Сан-Паулу до этих благословенных мест составляла три с половиной тысячи километров (по суше и по рекам) и, в основном, пролегала по неосвоенным местам – десять раз подумаешь, прежде чем отправляться в такую глушь. Ежемесячная добыча составляла около шести тонн золота, но то, что легко добывается, заканчивается быстро – к концу тридцатых годов XVIII века «куябское» золото закончилось.

Вот история, показывающая, что урвать свой кусочек счастья хотели все, вплоть до португальских чиновников, контролировавших золотодобычу. В 1728 году в Лиссабон, в рамках очередной выплаты коронной пятой части, прибыли сундуки с золотом, добытым на Куябе. Открыв сундуки, королевские казначеи обнаружили в них… свинец. Конкретного виновника найти так и не удалось, но ясно, что это сделали не простые старатели.

Что же касается алмазов, то с ними вышла еще более удивительная история. В 1695 году старатель по имени Антоний Ардао, нашел на территории современного города Диамантина[51] необычные прозрачные камушки. Все помыслы доброго малого были заняты золотом, поэтому он не сообразил, что это алмазы, но, тем не менее, сохранил найденное, чтобы использовать для нехитрой игры, в которой один участник зажимал в кулаке камушки, а другой угадывал – четное количество или нечетное. Но, к счастью, не все золотоискатели были такими простаками, как Ардао, и в середине двадцатых годов XVIII века в Минас-Жерайсе к золотой лихорадке добавилась алмазная.

Алмазов в Бразилии добывали гораздо больше, чем в Индии, которая на протяжении двух веков была единственным их поставщиком в Европу. С алмазами дело обстоит лучше, чем с золотом, – новые месторождения находят по сей день, правда, большинство их находится в труднодоступных местах, о которых бразильцы говорят: «там, где черти вакежаду[52] устраивают». Пик же добычи золота пришелся на период с 1741 по 1760 год, а дальше начался постепенный спад, и к двадцатым годам XIX века Бразилия «излечилась» от золотой лихорадки.