Голому рубашка. Истории о кино и для кино - Эйрамджан Анатолий - Страница 48

— А что это с тобой?

Я еще не мог понять, что за перемена произошла с Женей.

— Сделал пластику носа, — объяснил Женя. — А все остальное как было, так и осталось.

— А зачем тебе это надо было? — стал приглядываться к нему я. Лицо у Жени стало классически красивое, как у мужчин, снимающихся в рекламе одежды. — Твой нос тебе очень даже шел, — сказал я.

— Зоя настояла, — сказал Женя. — Пристала, как с ножом к горлу. Стань таким, как я хочу! Оплатила всю операцию. Ну, в общем, тот нос делал меня проще, — сказал он не совсем уверенно.

— Мне кажется, тот нос делал тебя настоящим мачо, при твоем телосложении, мускулах. А это лицо от манекенщика.

— Может, ты и прав. Все знакомые женщины мне то же самое говорят. Ну, дело сделано. Как ты?

— Да так, как и прежде. Ничего нового. А как у тебя?

— Зоя родила мне дочку, очень симпатичное создание. Только ради дочки я все никак не уйду от нее, — признался вдруг Женя.

— Что, так достает? — спросил я.

— Не то слово! Ты представляешь, выяснилось, что она-алкоголичка скрытая. А иногда и наркотиками балуется. Я даже предположить такого не мог. А под этим делом пристает ко всем знакомым мужикам.

— Ты знаешь, — сказал я, — у меня случайно оказалась запись разговора, когда она зашла ко мне в комнату в тот последний день и стала ко мне приставать. Могу дать послушать, хотя ты, наверное, уже и сам понял все, — закончил я, потому что Женя замахал руками.

— Старик, я все хотел тебе позвонить и извиниться, — признался Женя. — Ты что, сменил номер?

— Да, я сменил компанию, — сказал я. — Теперь у меня «Метрописиэс».

— У меня тоже! — обрадовался Женя. — Все же мы с тобой одинаково мыслим. А сейчас я здесь с одной своей знакомой, — показал Женя на столик, за которым до этого сидел. — Закадрил в джиме. Как тебе?

За столиком сидела и смотрела на нас очень сексапильная блондинка.

— Не узнаю тебя! — искренне поразился я. — Неужели она тебе нравится?

— Еще как! — ответил Женя. — Жаль только, пригласить ее некуда. Потому сидим здесь.

— Я могу тебе дать ключи, — сказал я. — Что за вопрос?

— Сама судьба тебя послала мне! — патетически сказал Женя и обнял меня.

И в этот момент маленький комочек льда, что все это время сидел у меня где-то в груди, вдруг оттаял в один момент.

После этого Женя частенько приводил ко мне своих пассий, и все они были как на подбор симпатичны. И мне стало ясно, что уже вместе кадрить нам не удастся — слишком совпадали теперь наши вкусы.

— Послушай, тебе нравится певица из «Татьяны»? — решил я все же протестировать Женю.

— Ты знаешь, стала нравиться, — тряхнул головой Женя. — Я как-то раньше всех ее прелестей не замечал.

— А жена Володи из русского магазина? — удовлетворенный его ответом, задал я новый вопрос.

— Жуткая сикуха, — уверенно сказал Женя. — Странно, что нашел в ней Володя? Разве что магазинный бизнес.

Про Сару Джессику Паркер я ему вопрос уже не стал задавать, а задал такой:

— А Зоя почему не сделает себе пластику?

Я напрягся, ожидая чего-то вроде «А зачем ей пластика? Она и так в порядке» или что-то в этом роде. Но ответ его убедил меня — он раззомбирован!

— После операции я задал ей этот вопрос. Так она мне сказала, что ее не исправить никакой пластикой, легче второй раз родиться, — ответил Женя. — И я думаю, она права. Да, старик, ты не представляешь, кроме внешности меня еще просто убивают ее крики во время секса. Я все время вспоминаю, как во дворе у нас хотели зарезать поросенка и все бегали за ним по двору, а он орал нечеловеческим голосом. Вот точно так, как Зоя, представляешь?

Поразительно, как я не сообразил, что это — поросячий визг? Все время крутился где-то около, рядом, но так и не вспомнил этих звуков. Вот как иногда бывает. Спасибо Жене, а то бы мучился, вспоминая.

Мне теперь все вроде стало ясно — человек прозрел. Но оставался главный вопрос: отчего в Жене произошла такая метаморфоза? Неужели из-за обрезанного носа? Может, в его огромном горбатом носе был какой-то генетический код, который направлял его на этих страшных уродин, какой-то особый нюх на них? Но ведь это чистая фантастика, абсолютно ненаучно, если это так! И что будет теперь с некрасивыми женщинами, которых раньше одаривал своей любовью Женя? Ведь он уже даже не смотрит в их сторону. А взять хотя бы его Зою. Она создала этого Галатея и теперь обречена пожинать плоды его нелюбви. Но, вспомнив Зою, я останавливал на этом месте свои рассуждения и говорил себе: «Так ей и надо!».

Сентябрь 2010 г.

ТОЧНЫЙ ПАС

Все вроде у нас в жизни наладилось — бизнес мой работал, как налаженный механизм, за квартиру уже год как я расплатился — живем в собственных апартаментах, трехбедрумных, что по нашим, по советским понятиям — практически в пятикомнатной. Вдвоем с сыном. У него своя спальня, у меня своя, кухня общая, столовая общая и ливингрум, то есть гостиная — тоже общая. Артур у себя в спальне имеет телевизор, музыкальный центр, компьютер, т. е. это как бы его уголок, убежище; захотел уединиться — пожалуйста. Без проблем. Можем одновременно смотреть разные программы — он у себя, а я в гостиной в своем кресле, или лежа на тахте в спальне смотрю исключительно русские каналы по тарелке.

Артур уже закончил колледж, два года как работает в компьютерной фирме программистом, с языком у него все в порядке и потому он запросто может смотреть их телевидение. Каждому свое. Если б я знал язык, может быть, и я смотрел бы местные программы, почти уверен, что смотрел бы. Но что не перестал бы смотреть русские — это 100 процентов. Вся жизнь прошла там, все мои мозги, каждая извилина, можно сказать, протачивалась там, только штампа не хватает: «Сделано в СССР». И разве может мне быть что-нибудь более интересно, чем то, чем живет моя прежняя родина?! Не думаю, что кто-нибудь может с этим поспорить. Пацан — да, он приехал сюда, когда ему было семь лет. Язык схватил в первый же год как пошел в школу. Я даже не успел заметить, когда и как это произошло — вдруг смотрю, говорит со своими товарищами, строчит, как пулемет. После этого я забеспокоился, как бы он не забыл русский — тогда ведь я не смогу с ним говорить. И стал заставлять его учить русские стишки, басни, читал ему сказки на русском, позже — статьи из детской энциклопедии. Все на русском. А на каком еще? Я ведь на армянском говорю чуть лучше, чем сейчас на английском. Жил ведь в Баку, а там все говорили на русском — язык международного общения. Все были друзьями — в школе, на работе, никто про нации ничего не думал. Какие нации!

Никто ведь не знал, что все может вдруг так измениться. В один момент! Я даже не заметил, как стало все меняться. И еще, честно вам скажу, мозги мои были заняты очень крепко одной девушкой, младшим научным сотрудником она у нас работала. Я — зам. начальника мехмастерской, все заказы на экспериментальные образцы через меня проходили, и вот она принесла мне чертежи искрогасителя для двигателей буровых установок. Все было утверждено дирекцией, осталось изготовить образец, а испытывать его она должна была поехать в Узбекистан, там как раз полыхал огромный газовый фонтан; уже год столб пламени бил на высоту в двести метров и в день, говорят, сжигалось столько газа, что хватило бы на отопление целого города. Представляете? Вот потому и встала необходимость устранить искры в выхлопных газах танковых двигателей, которые приводили в действие буровые установки.

Ну, я посмотрел чертежи и сразу заметил, что обработку металлов у них в отделе знают не очень хорошо или не придают значения таким важным вещам, как допуски и посадки, чистота обработки поверхности, марка металла и еще куча разных необходимых уточнений, без которых изготовить даже простую деталь невозможно, а тут — конструкция, искрогаситель. Я сказал ей об этом. Она покраснела, собрала чертежи и убежала в отдел. Через два дня приносит обратно и говорит: «Вот, мы исправили».