Голому рубашка. Истории о кино и для кино - Эйрамджан Анатолий - Страница 45

Оставив на время неразгаданным этот Женин феномен увлечения некрасивыми женщинами, я все же должен отметить, что это общее дело — кадреж — все же сблизило нас.

Как-то Женя спросил меня:

— Ну, как у тебя дела с Мартой?

Марта — это покупательница, у которой несколько дней назад я взял телефон, оставил свой, и мы очень тепло с ней распрощались, явно намереваясь вскоре встретиться.

— Пустой номер. Посидели, впустую проболтали весь вечер в кафе, а идти ко мне она категорически отказалась, — сказал я.

— А у меня с Амандой все нормально! — радостно сообщил Женя, хотя я и не собирался его спрашивать, что у него было с подругой Марты.

— Что нормально? — на всякий случай решил уточнить я.

— Ну, она сразу приехала ко мне и мы чудно провели с ней весь уикэнд, — ответил гордо Женя.

— То есть она была у тебя все два дня? — опять уточнил я, потому что мне, во-первых, хотелось узнать, зачем он ее пригласил, а во-вторых, что он делал с ней целых два дня.

— Да. Мы чудно провели время — первые сутки вообще не вылезали из постели, — понизив голос, сообщил Женя, — а на вторые вышли на часик на пляж и не выдержали, чуть ли не бегом вернулись домой и продолжили.

— Что? — тупо спросил я.

— Как что? — совсем удивился Женя. — Заниматься любовью. Поверишь, я поставил рекорд собственной сексуальной активности.

Больше я ему вопросов не задавал и стал обдумывать полученную информацию. Эта Аманда была лишена какой-либо женской привлекательности — начиная с лица и кончая фигурой. Неандертальский лоб, густые брови, маленькие бегающие глазки, противный кошелькоподобный рот, широкие плечи при никакой попке, мускулистые руки с рельефно выступающими кровеносными сосудами, впалая обвислая грудь и не очень прямые ноги с явно выраженными признаками тромбофлебита. Я не утрирую, честное слово, именно так выглядела его Аманда. И как мог такой красавец, как Женя, проявлять чудеса сексуальности с такой девушкой? Этого я не мог понять. Чуть позже мне вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, Женя голубой и поэтому ему нравятся такие мужеподобные женщины. Но внутренний голос подсказывал мне, что это не так. По внешнему виду он не выглядел голубым, а я научился их идентифицировать еще со студенческих лет.

Как-то мы с сокурсником сидели в сквере, сбежав с лекции, и вдруг в метре от нас на ту же скамейку сел человек, на которого я бы ни за что не обратил внимания, такой он был неприметный для меня, бесцветный. Но мой товарищ, Рудик, сидевший два года в тюрьме, тут же наклонился ко мне и сказал, кивнув на этого человека:

— Смотри, жопошник.

Я посмотрел на него, и тот вдруг улыбнулся и сказал моему товарищу:

— А как ты узнал?

— А что тут узнавать? Посмотри на свои брови, ресницы, а как ты сел и сидишь! Сразу видно, — ответил Рудик.

Человек этот тут же привстал, пересел поближе к нам и оказался рядом со мной.

— Меня в лагере все так любили, — сказал он Рудику доверительно. — Все удивлялись: ты что, ничего не кушаешь?

Я умоляюще смотрел на Рудика, чтоб он закончил поскорей эту беседу и мы бы ушли. Рудик меня понял, и мы ушли. С тех пор я, вспоминая того человека, каким-то чутьем безошибочно узнаю педиков. Как-то, помню, я стоял в очереди в кассу в ГУМе и вдруг увидел проходящего мимо педика. Видимо, факт узнавания как-то отразился в моем взгляде, потому что педик встрепенулся, придирчиво осмотрел меня и пошел к нашей очереди. Я быстро отвернулся и стал смотреть в другую сторону.

— Разрешите пройти, — услышал я вдруг голос и увидел совсем рядом этого педика, пытавшегося пройти сквозь нашу очередь.

Я только собрался освободить ему проход, как вдруг получил легкий игривый шлепок по ширинке, от которого я чуть ли не подскочил на месте, изрядно пнув сзади стоящего человека. А педик прошел сквозь очередь и остановился невдалеке, бросая на меня призывные взгляды. С тех пор я, узнавая педиков, стараюсь не подавать вида. А вот Женю я никак не мог все же причислить к этому ряду, как теперь говорят, сексуальных меньшинств. Тогда в чем же дело?

Я стал задавать ему тестовые вопросы. Например:

— Женя, ты видел певицу в ресторане «Татьяна»? Как она тебе?

Да никак, ответил Женя. — Корова самая настоящая.

Я же был совершенно другого мнения, и на моей стороне было много ее поклонников, которые ценили не столько ее вокальные данные, сколько привлекательные формы.

— Хорошо, — согласился я. — А вот жена хозяина русского магазина на Оушен драйв?

Хозяйка этого магазина была жуткая сикуха, поговаривали, что муж женился на ней только ради этого магазинного бизнеса.

— Хороша, — сказал по-гурмански Женя. — Но я отлично знаю Володю, ее мужа, так что стараюсь не думать о ней как о женщине, хотя мне это удается с трудом.

— А Сара Джессика Паркер как тебе? — спросил я, чувствуя, что нахожусь на пороге интересного открытия.

— Ну, это недосягаемая мечта, — сказал Женя. — Как говорят — все отдать и мало!

Дальше вопросы задавать было излишне, и я понял, что Женя — уникум. Природа создала этого красавца для осуществления всемирной гармонии, в которой, как известно, противоположности, имея разные заряды, тянутся друг к другу. А такие красавцы, как Женя, эстетический идеал которых нацелен как раз на некрасивые формы и черты, т. е. на антикрасоту, реально обеспечивают эту гармонию. Проще говоря, некрасивые женщины, хорошо понимающие и чувствующие красоту, получали от Жени свою долю любви и счастья.

Иметь такого партнера для кадрежа женщин — мечта любого бабника. Не будет никаких склок, обид, ревности и т. д., что нередко омрачает мужские отношения. А тут идеальный вариант: я — ему не соперник, а он — мне. У каждого своя ниша, как говорят, свой участок работы.

С тех пор как я сделал это открытие, наши с Женей отношения стали укрепляться: мы вместе выходили после работы на кадреж, в основном, ходили по русским заведениям — ресторанам, магазинам, кафе… Очень часто ловили наших туристок в магазинах типа «Месис» или «Блюмингдейл». А учитывая то, что женская дружба зиждется на принципе — у симпатичной девушки всегда блеклая подруга, то мы без всяких склок, почти автоматически пристраивались к девушкам, каждый по своему вкусу: я — к красавице, он — к чудовищу. Мы даже решили съехаться и жить в одной съемной квартире — так будет, во-первых, дешевле, а во-вторых удобней: как закадрим подружек, так сразу приглашаем в гости к себе домой, а потом уединяемся каждый в своей комнате.

Что еще у нас совпало с Женей — это отношение к труду в капиталистическом обществе. Мы оба считали, что, чем ишачить на капиталиста, гнуть спину на его плантациях по 8 часов в день, лучше работать разово или время от времени и только на необременительных работах — таких, например, как перевозка продуктов для мелких бизнесов, по вызовам пассажиров в аэропорт и морвокзал, участие в рекламных кампаниях вроде той, с кухонной посудой, доставка русских бесплатных газет в места скопления русскоязычного населения и т. д. Лишь бы обеспечить себе минимальный доход для покрытия самых необходимых трат — квартиры, бензина, еды и шампанского-цветов для женщин. Это нам удавалось. Но иногда мы зарабатывали и больше, когда нам везло и мы принимали участие в съемках голливудских картин, которые время от времени снимались у нас в Майами: это гарантированные 100 долларов в день, притом без всяких налогов, великолепное трехразовое питание, хорошие компании (вместе с нами в массовках частенько снимались и девушки) и возможность лицезреть на близком расстоянии американских звезд кино.

День у нас обычно начинался так: полчаса-час мы плавали в бассейне, потом минут сорок в джиме делали различные эксесайсы — я тоже старался поднакачать свои мускулы, потом легкий завтрак и работа — или до обеда, или после обеда; целый день мы старались, как правило, не работать. Это тоже было нашим принципом. Очень часто в свободное время мы загорали на пляже, купались в океане, а по вечерам иногда катались: Женя — на роликовых коньках, а я — на велосипеде. Остальное время мы предавались своим порочным наклонностям.