Голому рубашка. Истории о кино и для кино - Эйрамджан Анатолий - Страница 100

— Это он для Сабины летает? — показала она на самолет. — Это ты придумал? Вместо музыкантов под окном?

— Извини, Сабина, пришла Доррис! Я тебе перезвоню. Володя отключил телефон и сказал Доррис: — Да, так я решил ее поздравить! Там написано: Поздравляю, желаю здоровья, счастья, все по русски…

— Ты — настоящий мужчина! Любая женщина после этого должна капитулировать! Безоговорочно! — сказала Доррис. — Это признание в любви на самом высоком уровне.

— Самый высокий уровень — если б я смог истребители запустить в небо и чтобы они с помощью компьютера написали бы газом поздравления. Ну, как в День Независимости делают…Или когда супербол! Но это мне пока не по силам… Вот что, Доррис, теперь можно подарить ей цветы — надо усиливать наступление… И я хочу, чтобы это сделала ты.

— Почему я? Ты ведь уже ходячий? — удивилась Доррис.

— Во-первых, потому, что я дарить цветы не могу — у меня это элегантно не получается, я всегда смущаюсь. Честное слово, Доррис. И вообще, я не могу даже по улице идти с цветами. Или тортом. Мне кажется, все на меня смотрят и думают: «Какой дурак!»

— Наоборот, мужчина с цветами — это очень впечатляет, — сказала Доррис.

— Ну вот такой пунктик у меня! Поэтому, если цветы отнесешь ты — ты меня выручишь, и это к тому же будет гораздо красивей, — сказал Володя. — Ты скажешь: «Володя просил передать тебе эти цветы в связи с твоим днем рождения!». Ей, я думаю, будет это приятно, и при тебе она не скроет своих чувств, а ты мне потом скажешь, обрадовалась она или нет.

— Конечно, обрадуется, тут другого варианта быть не может, — сказала Доррис.

— Но как обрадуется, вот в чем вопрос! — поднял палец Володя. — Ты ведь своим женским чутьем поймешь, нравлюсь я ей или нет. Прав я, Доррис?

— Да мне и сейчас видно, что вы друг другу нравитесь, — сказала Доррис. — И для этого есть все основания: земляки, во-первых, а во-вторых, мне кажется, вы прямо друг для друга созданы!

— Вай-вай-вай! Доррис-джан, скажи вот эти самые слова Сабине, сможешь?

— Смогу, — сказала Доррис. — А как тебе нравится моя палка? — показала Доррис красивую трость для ходьбы.

— Супер! — Володя взял трость, рассмотрел ее и даже сделал с ней несколько шагов. — Сразу видно, что ручная работа. И легкий ход у нее!

Самолетик все продолжал кружить в небе перед госпиталем.

— Если б мне такое устроил мужчина, я была бы его рабыней, — с чувством сказала Доррис, показав на самолет.

— Я пока к этому не готова, — сказала Сабина — Хотя не скрою, мне приятно… — Добавила Сабина, нюхая розы.

— Ты и Володя друг для друга созданы, — горячо сказала Доррис. — Такое редко бывает!

— Это он попросил тебя сказать мне? — спросила Сабина.

— Да! — в запале ответила Доррис и тут же поправилась-Не совсем так. Эти слова я ему сказала, он очень обрадовался и попросил повторить их при тебе.

— Теперь мне понятно, — сказала Сабина, ставя вазу с цветами на тумбочку. — Наши кавказские мужчины когда начинают ухаживать — идут на все! Даже похищают девушек!

— В самом деле? — поразилась Дорррис.

— Это было раньше, но опасность такая всегда существует.

— Ну, здесь не Кавказ, к тому же госпиталь, можешь не бояться похищения. А что ты скажешь все же на то, что вы прямо созданы друг для друга? — не отставала Доррис.

— Скажу, что это — твое мнение, — сказала уклончиво Сабина.

Но ты согласна с ним? — не отставала Доррис.

— Ты знаешь, Доррис, кавказских женщин так воспитывают, чтобы они меньше говорили о мужчинах, — сказала Сабина. Больше я ничего тебе не могу сказать.

Вот, правильно говорят, что мудрости можно учиться всю жизнь! — воскликнула Доррис. — А я, если мужчина мне нравится, сразу теряю голову, и для него уже нет во мне никаких тайн! Наверное, от этого все мои неудачи…

— А мне сейчас голову терять нельзя, дорогая Доррис! — грустно сказала Сабина.

— Как знаешь, — сказала Доррис и достала из-за спины палку. — А вот это от меня подарок, Чтоб ты первое время имела опору надежную.

— О, Доррис! Вот это подарок! — Сабина оперлась на трость. — Прекрасно! Вот это та самая опора, которая мне нужна! — она поцеловала Доррис. — Большое тебе спасибо!

— Ладно, на твои слова не среагировала, а цветы хоть понравились? — молящим тоном спросил Володя Доррис.

— Цветы понравились, это 100 процентов, да и слова мои понравились, я по глазам видела. Но, она говорит что у кавказских женщин такое воспитание, что они должны вести себя скромно, — объяснила Доррис.

— Так и сказала? — радостно спросил Володя.

— Да, слово в слово передаю, — клятвенно сказала Доррис.

— Это правда, — серьезно сказал Володя. — Наших девушек с детства так воспитывают, чтобы они были хорошими верными, женами. Молодец, правильно она ответила на твои слова, — удовлетворенно сказал он.

Раздался телефонный звонок.

— Сабина звонит! — сказала Доррис. — Хочет поблагодарить за цветы. Я пошла.

— Спасибо тебе! — крикнул ей вслед Володя и взял телефонную трубку.

— Володя, большое тебе спасибо! — говорила Сабина. — Такие чудные розы! И что удивительно, они пахнут розами! Заметил, здесь ведь цветы не пахнут!

— Не только цветы, — сказал Володя. — Здесь не пахнут персики, огурцы, дыни… У нас, когда очищаешь огурец, на другой стороне улицы запах слышен, скажи?

— Да, а здесь надо принюхиваться. А вот твои розы пахнут, — сказала Сабина.

— Это они запахли, потому что у тебя день рождения! — поднял многозначительно палец Володя, хотя Сабина не могла этого видеть. — И мы твой день рождения отпразднуем на воле, в ресторане! Так что сегодня проводим операцию под кодовым названием «Барракуда».

— Значит, ты заранее знал про мой день рождения и все так подготовил? — спросила Сабина.

— А как ты думаешь? — гордо ответил Володя.

— Хитрый армянин! — сказала Сабина.

Из своей палаты выглянул Володя и, убедившись, что никого нет в коридоре, прошел ко внутренней лестнице и спустился по ней на первый этаж. Был он в цивильной одежде, с палкой, рука на перевязи, на шее все тот же ошейник, но, в общем, у него был вполне нормальный для ресторана вид — в Майами бывают в ресторанах и не такие инвалиды.

Подойдя к окну на первом этаже, он легко открыл его (замки предварительно были уже разомкнуты) выставил в окно палку, опер ее о стену и полез вслед за ней. Взял палку, отошел от окна в темноту и позвонил Сабине:

— Я уже на воле! — сообщил он. — Можешь спускаться.

Сабина так же, как до этого Володя, выглянула из палаты и, только убедившись, что в коридоре никого нет, пошла к боковой лестнице. Была она в брюках, кофте и опиралась на палку, подаренную Доррис, и у нее также был вполне подходящий для майамского ресторана вид.

Сабина подошла к раскрытому окну, и тут ее встретил Володя; помог выбраться из окна — и, опираясь на свою палку, подхватил ее за талию и опустил на землю.

— Мы, как партизаны! — прошептала Сабина.

— Сабина-джан, клянусь, сколько у меня было знакомых девушек, не могу представить ни одной, чтобы она вот так, как ты сейчас, могла бы вылезти в окно из госпиталя… Да еще в гипсе!

— Это хорошо или плохо? — спросила Сабина.

— Конечно, хорошо! Считай, что мы вместе пошли в разведку, — сказал Володя. — Говорят ведь: «Я с ним бы в разведку не пошел!». Вот, а мы пошли друг с другом, разве не так?

— И нам надо благополучно вернуться, — напомнила Сабина.

— Поэтому окно до конца, смотри, не опускаю, чтобы мы могли вернуться тем же путем, — сказал Володя, опуская оконную раму — Пошли. Сережа оставил нам «Форд Стейшн-ваген» своей жены, чтобы было просторно и мы могли бы там спокойно поместиться без проблем. Ключ будет под левым передним колесом.

И наши герои, ковыляя, направились к полупустому в этот час паркингу госпиталя.

— Совсем другой воздух, чувствуешь? — спросил Володя. — Мне так надоел кондишен, что ради одного свежего океанского воздуха уже стоило совершить такой побег, скажи?