Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 20

— … Наш личный состав принимал участие в мероприятиях по поиску туристов… словом, лиц, по неосторожности потерявшихся в лесном массиве, — командир махнул рукой, как бы очерчивая этот самый массив. — При этом организованными поисками была обнаружена группа вооруженных лиц, осуществляемая незаконную… э-э… осуществлявшая незаконную деятельность по отстрелу диких животных… Короче, мать! Были обнаружены браконьеры…

Заплутав в причастных и деепричастных оборотах казенной речи, полковник решительно рассек ее почти матерщиной, и дальше рассказ побежал легко и быстро. И подошел к завершению следующим образом:

— Рядовой Сергеев, выйти из строя!

— Есть!

Четко, по всем строевым правилам я вышел, сделал поворот «кругом», застыл по стойке «смирно».

Командир значительно помолчал и изрек:

— Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты… Рядовой Сергеев у нас служит без году неделя, а уже сумел дважды отличиться! Что с ним будет к концу службы?.. Я пока это себе представить не могу. Может, подполковником станет.

По рядам пробежался легкий подобострастный смешок.

Позволив себе шутку, полковник Романов вновь стал серьезным.

— Равняйсь!..

Строй подтянулся, затих.

— За отличное несение службы, отвагу и решительность, проявленные при задержании опасных преступников…

Тут я вновь стал опасаться, что пойдет петлять спираль сложноподчиненных предложений, но шеф, видать, сам решил не усугублять:

— … рядовому Сергееву объявляется поощрение в виде внеочередного увольнения в город. А также он будет представлен к награде!

— Служу Советскому Союзу! — отрапортовал я.

— Встать в строй!

— Есть!

Радостные мысли закружились в голове: к какой награде меня представят?.. Ну, вряд это будет медаль, здесь надо сразу губу закатить. Скорее всего, некий значок. Почетный знак — говоря официально. Ну что ж, и это более чем неплохо…

Размечтавшись, я упустил дальнейшие слова начальства, но вовремя спохватился. А речь шла о деле довольно необычном. Я настроил внимание и быстро уловил суть.

Всякое начальство всех времен и народов обожает бомбардировать подчиненных гениальными (по его начальственному мнению) или хотя бы плодотворными идеями, при этом, разумеется, перекатывая их исполнение на плечи подчиненных. Сейчас об этом речь и шла.

Не знаю, кто именно наверху — да это и неважно — разродился идеей провести в подчиненных ему частях и гарнизонах специальные занятия по основам химзащиты. Обычно такие активности возникают после тематических несчастных случаев. Случилось ДТП — по всему военному округу поступает приказ о внеплановых уроках по правилам дорожного движения. Произошел пожар — и грозным приказом заряжается инструктаж о мерах противопожарной безопасности… В данном случае, к бабке не ходи, где-то какой-то балбес по дурости надышался ядовитой дряни, тем самым подняв на уши чуть ли не половину Советской Армии. И пошла писать канцелярия!

Усилить контроль за хранением ядовитых и боевых отравляющих веществ… Провести ревизию, при необходимости отправить на уничтожение вещества, выслужившие предельные сроки хранения… Провести проверку работоспособности специального оборудования и индивидуальных средств защиты… Провести дополнительные инструктажи по мерам противохимической защиты…

Примерно такие расклады и раскладывались сейчас между старшими офицерами нашей части. Чаще всего устрашающие бумаги приходили с такими сроками исполнения, где сделать и отчитаться надо было срочно, стремительно — сегодня, если не вчера. Поэтому и приходилось решать второпях. Развод затягивался… Но вот решили, наконец. Все свободные от нарядов и караулов отправляются в один из учебных классов, где занятия проведет зампотех майор Гончаров — высокий черноволосый мужик сурового вида, очень похожий на артиста Игоря Ледогорова. Ростом он был чуть пониже меня, лицо всегда мрачное, говорил редко, да метко, в чем нам пришлось убедиться в течение ближайшего часа.

Итак, учебный класс. Туда спешно принесли наглядные пособия: плакаты, противогазы, один экземпляр ОЗК (общевойсковой защитный комплект) — прорезиненный комбинезон, включающий капюшон и спецобувь, то есть полностью герметизирующий бойца, создающий ему жизненное мини-пространство. Теоретически ОЗК должен был исключать воздействие на человека как любых отравляющих веществ, так и радиации. А на практике… Все понимали, что на практике лучше бы этого не было.

— Итак! Всем слушать сюда, — объявил зампотех после ритуальных скачек типа «Встать! Смирно! Сесть. Приступить к занятиям!» — Смотреть тоже. Понимать с первого раза! Я вам не философ какой-нибудь, я еще хуже. Повторять не стану. А если повторю, то указкой по башке. Усвоили? Отвечать молча!

Указка у него в руке была настоящая армейская — будто бы ее вытесали из черенка лопаты. Ответом на вопрос было безмолвие — сказали же отвечать молча, все так и ответили.

Майор остался этим доволен.

— Тогда приступим!

Он подошел к плакату с ветвящимися цветными диаграммами.

— Значит, смотрите: это классификация боевых отравляющих веществ… Все поняли слово «классификация»?.. Все, вижу по глазам. Кроме рядового Григоряна. Рядовой Григорян!

— Я! — ретиво вскочил тот, вытягиваясь в струнку.

— Понял, что такое «классификация»?

— А так точно, товарищ майор!

— И что это?

— А не знаю, товарищ майор!

— И не надо. Садись.

— Есть!

— Значит, смотрите: боевые отравляющие вещества бывают разные. По-разному влияют на организм. Одни душат, от других дураками становятся… ну, это вам, слава богу, не грозит… А есть и кожно-нарывные, то есть от них возникают нарывы по всему телу и прочим органам. Усвоили? Поэтому они на данной схеме показаны разными цветами радуги. Смотрите: желтым цветом показаны нервно-паралитические вещества. Это зарин, зоман, вэ-икс и другая сволочь. Теперь розовый цвет: удушающие вещества. Это которые имеют функцию удушения…

И так далее в похожем духе. О противогазе майор выразился так: «в состав противогаза входят два очка и шланг, который как бы прирос к лицевой части»… Про ОЗК: «некоторые несознательные военнослужащие называют его „гондон“, но я бы посмотрел на них без этого гондона на момент ядерного взрыва»… Словом, в целом занятие прошло успешно, и по его окончании мы расписались в ведомости, подтверждающей нашу компетентность в области боевой химии и химзащиты.

Но учеба учебой, а мои прямые обязанности никто не отменял. После занятий мы, кинологи, устремились в вольеры, где работы никогда не переводилось. Кормили, поили, чистили, убирали… И как-то незаметно ребята разбрелись по своим делам, и я остался один на один с Громом.

То есть, другие псы, конечно, тоже были по соседству, но они оставались бессловесным приложением. А Грома я позволял себе гладить, трепать, улыбаться ему. Говорить хорошие слова. И он в ответ ворчал, ласково прихватывал меня зубами за руку, утыкался головой в плечо… Никто этого не видел, кроме собак, а они не скажут. Повторю: я не боялся избаловать Грома, расслабить его. Я не сюсюкал, не разводил умильную бодягу, все делал сдержанно и кратко. Вот и на этот все в том же ключе.

— Пойдем-ка, брат, разомнемся немного… — произнес я, надевая поводок. И в этот момент услышал шаги, причем шел не один человек.

Держа Грома на поводке, я развернулся.

Двое. Командирский водитель Гладков и еще один старослужащий. Я его видел не раз, но толком не знал. Пожарный, из ВПК. Явно ко мне. С какими-то темами.

Я незаметно двинул поводком. Гром предупреждающе зарычал. Негромко, но отчетливо. Хватило для того, чтобы двое притормозились.

— Привет, — сказал я вполне вежливо. — Ко мне?

— К тебе, — ответил Гладков вроде бы нейтрально, но в тоне почувствовался вызов.

— Слушаю.

— Ты пса своего убери, тогда и послушаешь, — недобро молвил второй.

Он был невысок — ну как невысок, среднего роста — и плечист, явно спортивного телосложения.

— Не могу, — я слегка ухмыльнулся. — У нас по плану прогулка. Разминка. Дорогу освобождаем…