Порочный сексуальный святой (ЛП) - Уайлд Эрика - Страница 20

Уайатт Доусон был воплощением зла. Человеком без совести и морали, и это делало его опасным сукиным сыном. И он зашел поговорить, что, как подозревал Клэй, означало одно из двух: вымогательство или шантаж, потому что именно так действуют продажные люди вроде Уайатта.

— Нам с тобой не о чем говорить, придурок, — с горечью сказал Клэй.

— О, но я думаю, что есть. — Уайатт дерзко улыбнулся, но, несмотря на внешнюю браваду, Клэй уловил в его взгляде отчаяние. — Мне нужны наличные. Пятьдесят тысяч, если быть точным, и ты мне их дашь к концу недели.

Клэй недоверчиво рассмеялся.

— У меня нет таких гребаных денег, — солгал он, чертовски надеясь, что Уайатт каким-то образом не узнал о наследстве Джерри. — И даже если бы были, ты последний человек на Земле, которому я бы их дал, так что проваливай.

— Не так быстро, — сказал Уайатт, слишком терпеливо вертя острый сверкающий нож между пальцами, в качестве угрозы. — Ты отдашь мне эти деньги, если не хочешь, чтобы что-то случилось с этим баром или, что более важно, с той милой блондиночкой с большими невинными глазами. На черном рынке за нее можно выручить не меньше пятидесяти тысяч.

— Мне следовало убить тебя, пока был шанс, — выплюнул Клэй низким голосом.

— Да, следовало. Но ты этого не сделал, и вот мы здесь, и у нас приятное семейное воссоединение. — Уайатт ухмыльнулся. — Пятьдесят тысяч наличными, и у тебя есть три дня, чтобы их достать.

— Как насчет того, чтобы позволить естественному отбору идти своим чередом, — поддразнил Клэй, потому что у него было чертовски хорошее предчувствие, что если Уайатт не получит деньги, то кому бы он ни задолжал, сотрет его с лица земли.

— Не шути со мной, — прорычал Уайатт, как бешеная собака, коснувшись кончиком ножа груди Клэя, его дикий и безумный взгляд граничил с паникой. — Сделай так, чтобы все получилось, иначе тебе не понравятся последствия. Я буду на связи.

Уайатт повернулся и вышел тем же путем, каким вошел, через заднюю дверь.

Как только он ушел, Клэй подошел к ближайшему стулу и опустился на него. Его сердце все еще колотилось так неровно, что казалось, вот-вот выскочит из груди, и он провел рукой по лицу, ожидая, когда адреналин утихнет.

— Черт, — пробормотал он, чувствуя себя так, словно весь его мир только что перевернулся с ног на голову.

За последний час ему нанесли два удара. Он был потрясен заявлением Саманты, что она скоро уедет, а затем воскрес сам Сатана. Он честно не знал, какой из двух ударов был хуже или больнее. Иметь дело с Уайаттом и его требованиями или знать, что женщина, которая так много для него значит, уйдет из его жизни.

После стычки с Уайаттом стало совершенно ясно, почему Саманте не место в его мире. Он был запятнан ненавистью и насилием — уродливыми, мерзкими вещами, которые никогда, ни за что не должны коснуться Саманты.

Ни за что на свете он не позволит Уайатту прикоснуться к Саманте, не говоря уже о том, чтобы снова приблизиться. Он убьет его или умрет сам, защищая женщину, которую любит.

Его желудок перевернулся, когда в его голове это слово всплыло так легко, так быстро, так чертовски естественно, что у него закружилась голова. Клэй клялся, что не знает, что такое любовь, не говоря уже о том, каково это — любить, но он точно знал, что Саманта была самой первой женщиной, единственной женщиной, которую он хотел в своей жизни. И не только как временное развлечение.

Дерьмо.

Саманта ворочалась в постели, истощенная душевно, но не способная заснуть. Было почти два часа ночи, и хотя она несколько раз засыпала с тех пор, как легла, ее будили ужасающие образы мужчины, который вошел в бар накануне днем. Ужасные кошмары о том, как он ударяет ножом Клэя в живот, а Саманта беспомощно сидит рядом и смотрит, как тот умирает.

После того как Клэй отправил ее наверх и она позвала на помощь, она спустилась вниз и прислушалась у двери. Вот тогда-то она и услышала угрозы этого человека, если он в ближайшие дни не получит пятьдесят тысяч долларов — а Клэй настаивал, что денег у него нет. Она была частью угрозы, но не могла заставить себя думать об этом. Все, о чем она могла думать, был Клэй.

Кавалерия прибыла вскоре после ее звонка — Мейсон и Леви, а также Катрина, которая осталась с ней в квартире и успокоила ее. Клэй пришел гораздо позже, чтобы проверить Саманту и сообщить ей, что на стоянке рядом с домом в машине без опознавательных знаков сидит полицейский под прикрытием, чтобы убедиться, что она в безопасности.

Он также сообщил ей, что не хочет, чтобы она работала в баре в течение нескольких дней, а затем ушел, вылетел из квартиры и направился Бог знает куда.

Уставившись в потолок в темноте, она, наконец, придумала план. Слезы текли по ее щекам, потому что она знала, что должна сделать. Решение было нелегким, потому что она понимала, какими будут последствия. Но когда дело дойдет до того, чтобы убедиться, что Клэй в безопасности, она пожертвует собой, своей жизнью, своей свободой. Даже своей собственной мечтой. И она не обманывала себя, что слишком остро реагирует. Потому что, как только она попросит у отца денег, необходимых Клэю, ценой будет не только жизнь, за которую она так упорно боролась. Ценой будет отказ от самого Клэя. Об этом ее отец позаботится.

Прошло еще полчаса, когда она, наконец, услышала, как в квартиру вошел Клэй. Она ждала, что он войдет в спальню, но этого не произошло. Она дала ему еще пятнадцать минут, прежде чем сбросить одеяло и взять дело в свои руки.

Не зажигая света в спальне, она тихо открыла дверь и оглядела гостиную. Все помещение было погружено во тьму, если не считать лунного света, проникавшего через кухонное окно и освещавшего фигуру Клэя. Он стоял спиной к ней, без рубашки и в одних джинсах. Когда она бесшумно приблизилась, то увидела, что он положил руки на кухонную стойку и наклонил голову вперед, как будто был измучен и побежден. Именно последнее чувство заставляло ее сердце болеть за него.

Она придвинулась ближе, намереваясь обнять его сзади за талию, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким, но остановилась, увидев по меньшей мере две дюжины круглых шрамов на его спине, диаметром с карандаш. Ее охватил шок, и тогда она поняла, что, несмотря на все то время, что они были вместе, и все то время, когда он был без рубашки, она никогда раньше не видела его обнаженной спины — то, что он, очевидно, намеренно скрывал от ее взгляда, чтобы ему не пришлось объяснять, как он получил эти ожоги, которые, как она подозревала, были от кончика тлеющей сигареты.

Она протянула руку, чтобы коснуться его спины. В тот момент, когда кончики ее пальцев задели один из этих шрамов, он повернулся так быстро, что она задохнулась, и прежде чем смогла выдохнуть, он сжал ее запястье своей сильной рукой. Выражение его лица было мрачным и свирепым, его взгляд сверкал с такой дикой силой, будто он ее не узнавал. Он выглядел эмоционально измученным и сломленным.

— Клэй, — сказала она достаточно громко и твердо, чтобы вывести его из транса, в котором он пребывал. — Это я. Саманта.

Он моргнул в тусклом свете, его взгляд прояснился и сфокусировался на ее лице, узнавание отразилось на его чертах.

— Господи, — хрипло выругался он и отпустил ее руку, хотя хмурое выражение лица и напряжение не исчезли. — Какого черта ты не спишь?

— Я не могла уснуть, — сказала она, отказываясь отпрянуть от его резкого голоса. — Совсем как ты.

— Иди спать, Саманта, — сказал он хрипло.

Она с трудом сглотнула и осталась стоять на месте.

— Расскажи мне, откуда у тебя эти шрамы на спине.

Он стиснул зубы от ее настойчивости, и в его взгляде вспыхнула искра ярости.

— Это не имеет значения.

— Это был тот человек, который приходил сегодня? Он сделал тебе больно?

— Мое прошлое темное, извращенное и уродливое, и последнее, что я хочу сделать, это вбить эти ужасные образы в твою голову, которых там быть не должно, — отрезал он, но внезапный жар в его глазах противоречил его резкому тону, заставляя ее дрожать от желания. — Оставь меня в покое, пока я не сделал то, о чем мы оба пожалеем.