Порочный сексуальный святой (ЛП) - Уайлд Эрика - Страница 16

— Ей все нравилось? — спросил он, изо всех сил стараясь не походить на подростка, который хочет произвести впечатление на девушку, в которую влюблен. Господи, он был таким жалким.

— Шутишь, да? Не думаю, что когда-либо видела женщину, так взволнованную, получив в подарок от мужчины кухонные приборы. Большинство девушек предпочитают бриллианты или пару Лабутенов, но я начинаю понимать, что Саманта уникальна.

Успокоенный заверениями Катрины, он рассмеялся, и этот звук, наконец, снял напряжение, которое он испытывал со времени визита брата.

Мне пора, но Саманта ждет тебя наверху, так что иди и насладись ее волнением. — Катрина направилась к двери, но, прежде чем выйти, обернулась и встретилась с ним взглядом. — И просто для протокола, она мне очень нравится. Очень.

— Мне тоже, — автоматически ответил он. Слишком.

Как только Катрина ушла, Клэй поднялся в квартиру и тихо проскользнул внутрь. Саманта была на кухне, а на столах было так много вещей, что это ошеломило его.

Какое-то время он просто смотрел, как она охает и ахает над различными формами для выпечки и приборами, которые, казалось, произвели на нее впечатление. Ее волосы были собраны в конский хвост, на ней была белая майка и выцветшие джинсовые шорты, облегавшие ее идеальную попку, которую он имел удовольствие ласкать вчера днем, когда брал сзади. Горячее воспоминание заставило его член дернуться, и он перенаправил свои порочные мысли, прежде чем они стали еще порочнее. Как бы сильно он не хотел Саманту, этот момент был ее, а не его непослушного члена.

Он прислонился к ближайшей стене, засунул кончики пальцев в карманы джинсов и откашлялся, давая понять, что здесь.

— Ты всем довольна? — спросил он.

Она обернулась, ее глаза расширились от восторга. Ее нескрываемая благодарность была как теплый луч солнца для его души, а счастье, запечатлевшееся на ее прекрасных чертах, сделало каждый потраченный им пенни стоящим ее восхищенной реакции. И когда она смотрела на него так, словно он подарил ей луну и звезды, ему хотелось дать ей больше. Черт, он хотел дать ей все.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — сказала она, ее голос был полон удивления и благодарности.

Он пожал плечами, стараясь оставаться невозмутимым.

— Если хочешь быть кондитером, то тебе нужно печь. Я просто снабдил тебя средствами, чтобы это произошло. — Но они оба знали, что этот жест — нечто большее.

Она сократила расстояние между ними, остановившись так близко, что он мог видеть в ее глазах привязанность к нему, вместе с нежностью, которая почти его убила. Никто никогда не смотрел на него так.

— Спасибо, Клэй, — сказала она, и ее голос был полон эмоций, от которых его сердце бешено заколотилось в груди. — Не могу выразить, как много это для меня значит.

Она обвила руками его шею и обняла, и что-то внутри него открылось и сдвинулось. В детстве он рос без физической привязанности, собственная мать никогда его не обнимала. Будучи взрослым, он также не обнимался с женщинами и избегал любых длительных объятий, потому что чувствовал себя неловко. Но это… ощущение тела Саманты, прижатого к нему, было таким интимным, связь между ними такой искренней и настоящей… и ему это нравилось.

И это не имело никакого отношения к сексу. Заставляя свое замершее тело расслабиться, он обнял ее за талию, притягивая ближе и держал крепко. Она была такой мягкой и теплой, и он закрыл глаза, вдыхая аромат ее кожи и наслаждаясь моментом, который был для него совершенно в новинку.

Саманта отстранилась, и он неохотно ее отпустил, хотя она сделала только один шаг назад. Ее руки скользнули к его груди, и она подняла к нему лицо.

— Я все тебе верну, — пообещала она, внезапно став серьезной. — Каждый цент. Клянусь.

— Это подарок, Кексик, — сказал он и поддался желанию провести тыльной стороной пальцев по гладкой, нежной коже ее щеки. — Ты не платишь за то, что тебе дарят.

— Я не могу просто взять все это. — Она покачала головой. — Деньги…

— …не проблема, — отрезал он. И это действительно было так, но он видел сомнения в ее глазах, поэтому он попытался найти компромисс. — Знаешь что, как насчет того, чтобы отплатить мне выпечкой твоего любимого десерта?

Ее глаза загорелись от этого предложения, на лицо вернулось волнение.

— В моем любимом десерте нет ничего необычного или экстравагантного, — предупредила она его. — Уверен, что не хочешь, чтобы я приготовила тебе что-нибудь более изысканное, вроде шоколадного профитроля или эклера?

Он рассмеялся.

— Разве я похож на парня, который обедает модными эклерами и как там еще это называется? Я хочу твой любимый десерт.

— Хорошо, — согласилась она, снова подпрыгивая, будто едва могла сдержать энтузиазм. — Ты останешься здесь и составишь мне компанию?

Он не мог ей отказать. Во всяком случае, не хотел.

— Конечно.

Саманта вынула поднос из духовки, и воздух наполнился ароматом чего-то сладкого и лимонного. Она намеренно заслоняла от него все, что делала, поэтому он достал свой сотовый и проверил, нет ли каких важных звонков или сообщений. Он ответил на несколько электронных писем и сыграл пару игр в Тетрис, не понимая, сколько времени он убил, пока Саманта наконец не заговорила.

— Ладно, вот он. Мой самый любимый десерт.

— Кекс? — недоверчиво спросил он, ирония этого не ускользнула от него.

— Не просто кекс, — заверила она его с некоторой дерзостью, остановившись рядом с его стулом. Она опустила блюдо, чтобы он мог посмотреть на очень причудливое сладкое угощение. — Это лимонный кекс, с изумительным лимонно-сливочным творогом внутри и тающей во рту лимонной глазурью. Могу гарантировать, это лучшее, что когда-либо оказывалось у тебя во рту.

Он покачал головой, усмехнувшись, и поднял на нее глаза.

— Возможно, второе, третье или четвертое, — поправил он, скользя пальцами по внутренней стороне ее гладкого бедра. — Но определенно не лучшее, что я когда-либо пробовал или что оказывалось у меня во рту, — сказал он, прижимая пальцы к джинсовой ткани на стыке ее бедер, его намек был ясен.

Она втянула воздух, но не сделала ничего, чтобы остановить давление и трение его пальцев, медленно, но твердо двигающихся между ее ног.

— Ты такой плохой, — сказала она, ее хриплый голос соответствовал желанию, вспыхнувшему в ее голубых глазах.

— Я могу быть еще более непослушным, — заверил он ее, его член набухал в ответ на их сексуальную игру, вместе с тем, как ее соски натянули ткань хлопчатобумажной майки, молча умоляя их лизать и кусать. — Хочешь, я расскажу тебе, что это за другие вещи, которые на вкус сладкие, как конфеты?

— Нет. — Она облизнула губы, ее ресницы опустились. — Я хочу, чтобы ты съел мой кекс.

— Я уже попробовал лучший кекс в своей жизни, — заверил он ее. — Но если ты сядешь ко мне на колени, я попробую лимонный.

Она поставила тарелку на стол, и вместо того, чтобы сесть ему на колени, беззастенчиво оседлала его бедра. Они сидели лицом к лицу, промежность ее шорт была наравне с твердой эрекцией, натягивающей ширинку его джинсов. Она слегка покачивалась на его ноющем члене, и он гортанно застонал, его пронзила горячая волна желания.

Он схватил ее за бедра прежде, чем она смогла сделать хоть еще одно движение.

— Лучше накорми меня кексом, пока я не передумал и не съел тебя, — хрипло сказал он.

Как только терпкий и сладкий лимонный вкус коснулся его рецепторов, из горла поднялся стон одобрения. Кекс был лучшим десертом, который Клэй когда-либо пробовал, и он был впечатлен ее навыками выпечки. Сам бисквит был влажным, начинка напоминала лимонный шелк, а глазурь таяла во рту.

Давнее воспоминание всплыло в его голове.

— Когда я был ребенком… — он моргнул, услышав свой голос и поняв, что собирался сказать. Он резко остановился, обрывая слова и воспоминания.

Она наклонила голову, с любопытством глядя на него.

— Когда ты был ребенком, что? — подсказала она.