Государь (СИ) - Кулаков Алексей Иванович - Страница 31

— М-да-м…

Еще больше испортило настроение совладельца-акционера английской Компании появление большой компании испанцев. Одного из них Мэррик сразу узнал, ибо не раз видел его рожу во время своего двухнедельного карантина в порту: еще у шести на поясах висели шпаги, да и сами они повадками и видом напоминали опытных наемников-головорезов. Последний же из них вдруг ехидно заулыбался, парой слов обратив внимание соотечественников на недовольно скривившегося агента Дженкинсона — чей несчастный вид почему-то очень рассмешил проклятых католиков.

— Вы с ними знакомы?

— К несчастью… Четверка с левого края — всего лишь простые офицеры-наставники царских мушкетеров. Рядом с ними гауптман немецких ландскнехтов и два капитана испанских наемников. Вон тот гнусно ухмыляющийся носатый ублюдок в шляпе с ало-синим пером — испанский негоциант Рамон Карвахаль. Ранней весной он привел в Нарву четыре корабля со свинцом, отличным хересом и специями: ходят упорные слухи, что к середине лета он ждет еще семь каракк с оливковым маслом и шерстью мериносов[7].

— Сразу семь?!? Он так богат?

— Сам нет, но Карвахаль представляет при русском дворе интересы испанской Ме́сты[8] — в которую, как вы несомненно знаете, входят не только почти все знатные гранды, но даже и некоторые кардиналы.

Со времен блистательных завоеваний Кортеса и Писарро в Новом Свете, испанская знать постепенно привыкла жить в роскоши — и отвыкла в чем-либо себе отказывать ради оной. Представив те потоки золота и серебра, что ежегодно наполняют царскую казну благодаря одним лишь только мадридским грандам (за которыми наверняка тянулись и обычные состоятельные идальго), достопочтенный сэр болезненно поморщился и отвернулся от Восточного торгового двора, разом потеряв к нему интерес.

— Я увидел достаточно. Возвращаемся!

— Как скажете, сэр Уильям.

Меж тем испанцы явно вознамерились приблизиться ради пары-другой оскорбительных насмешек — однако резко передумали, когда вдали появилась пятерка городской стражи в приметных красных кафтанах. Навстречу им с другой стороны площади неторопливо вышагивали еще пять городовых стрельцов, и католики демонстративно потеряли интерес к возможному развлечению — сильно обрадовав этим охранников консула, напряженно тискавших рукояти своих коротких кинжалов. Нет, в стычке накоротке те были очень даже ничего, но против боевых шпаг в умелых руках… Вновь пристраиваясь позади консула Меррика с сыном и агента Дженкинса, простые английские парни мысленно вознесли горячую благодарность своим небесным покровителям-святым, ну и заодно благоразумию их нанимателя.

— Энтони, когда я скучал в портовом карантине, мне рассказали довольно любопытный слух. Правда ли, что король Иоанн этой зимой поклялся более никого не казнить, и вообще, править милостиво и справедливо?

— Должен заметить, достопочтенный сэр, что в Русском царстве существует много видов казней, и большинство из них совсем не подразумевают смерть. Лишь девять причин могут привести виновного на эшафот, и все они довольно… Веские.

— Например?

— Намеренный поджог жилища, осквернение храма, убийство, работорговля, измена государю и вере…

— О? И в чем же тогда смысл королевской клятвы?

— Царь Иоанн прилюдно поклялся в главном соборе Московии править без пролития крови — и затем подтвердил свой обет в присутствии русского митрополита, большого числа благородных людей и простых горожан. Но уверяю, сэр Уильям, это ничего не изменило.

— В самом деле? Ты намекаешь, что король просто кинул черни вкусную кость, но на самом деле?..

— Нет-нет! Я хочу сказать, что с тех пор как в Московии появились каменоломни и рудники, куда со всего царства отправляют провинившихся и приговоренных — царь не утвердил ни одного приговора со смертной казнью. Так что этот обет не сильно его обременил. Но даже, если вдруг и возникнет необходимость в… Кхм-кхм. То старший из принцев крови Димитрий тоже имеет право, и даже обязанность судить и выносить такие приговоры — как младший соправитель своего отца.

— Ах вот оно что?

Прошагав в полном молчании несколько минут, консул в продолжение разговора поинтересовался, были ли какие-нибудь заметные последствия у столь неоднозначной королевской клятвы.

— О да: вдобавок к пяти уже имеющимся, чиновники царя Иоанна заложили дюжину новых каменоломен и сразу три десятка рудников.

— Хм? Очень… Прагматичный подход. А что же принц Димитрий, он уже воспользовался своим правом?

— Нет, достопочтенный сэр: государь-наследник очень набожен, и с большой неохотой утверждает даже обычную торговую казнь.

— Это когда виновника бьют кнутом на торговой площади? Хм-м, очень милосердное наказание, очень. Или все же, наоборот?..

— Сэр Уильям?

— На эшафоте смерть быстрая, Энтони. В каменоломнях же человек может годами гнить заживо: я как-то видел подобное у осман, и надолго запомнил… Свои впечатления. Н-да.

Выйдя на перекресток, компания остановилась, дожидаясь пока знаток Москвы укажет, куда им всем двигаться дальше — ну и заодно пропустить медленно втягивающиеся в узкую улочку телеги с кирпичом приятно-желтого цвета.

— Тот человек, что говорил мне про обет короля Иоанна, так же рассказал, что принц Димитрий устроил чуть ли не публичное покаяние перед большой толпой московской черни. Это правда?

— Если про толпу, то это самое наглое преуменьшение из всех, что я слышал. В тот день, сэр Уильям, на Красной площади и ее окрестностях собралась едва ли не вся Москва!.. Да и о черни ваш источник тоже солгал: наравне с простолюдинами присутствовали и самые знатнейшие люди Русии.

Как-то непонятно дернув головой, английский джентри благочестиво перекрестился перед тем как продолжить:

— Я был там, и подробно описал все что увидел и услышал в отчете для Компании.

— С которым я благополучно разминулся.

— Эм… Конечно, достопочтенный сэр.

Вновь перекрестившись, главный Дженкинс начал вспоминать:

— В тот день на площади перед Кремлем устроили длинный помост, который покрыли коврами — и когда площадь полностью заполнилась людьми, наследник московского престола вышел на него в полном одиночестве…

Прервавшись, рассказчик уступил середину улицы небольшому стаду белоснежных гусей, важно шествующих по утоптанной грязи и почти не обращающих внимания на босоногого долговязого паренька, что вичкой и голосом направлял их внутрь распахнутых ворот усадьбы.

— Он произнес очень, ОЧЕНЬ впечатляющую речь. Сначала обвинил себя в доверчивости и чрезмерном милосердии к врагам православной веры и государства; затем рассказал, что его недавняя болезнь и слепота есть наказание за гордыню и опять же излишнюю доверчивость к тем, кто этого был недостоин. Потом упомянул неких злодеев, которым очень не нравится династическая уния Литвы и Русского царства — ведь вместе они становятся гораздо сильнее, и могут полностью прекратить набеги из Крымского ханства…

— За которым стоит Блистательная Порта, вечно нуждающаяся в рабах и рабынях — так что обиде их вассалов, можно дождатся и самих осман! Г-хм. Продолжайте, Энтони, продолжайте.

Кивнув, очевидец добросовестно наморщил лоб, стараясь припомнить нужные строчки своего доклада:

— Далее принц Димитрий говорил о том, что русские и литвины — суть один народ, разделенный несколько веков назад, но стремящийся вновь соединиться. Провозгласил, что у них одна кровь, одна вера и предки — и теперь они наконец-то вновь едины под высокой рукой его отца, царя Иоанна… М-м? Что Московский Дом огнем и мечом покарает всех, кто посмеет обидеть даже самого ничтожного из их подданных, или хоть как-то посягнуть на земли Святой Руси.

— Святой?!?

Скепсиса в голосе сэра Меррика было столько, что он едва не капал с языка на землю.

— В храмах Московии священники открыто провозглашают, что Москва есть Третий Рим, и что им покровительствует апостол Андрей Первозванный. Правда, более всего русские почитают Богородицу Марию… В честь которой царь и знатнейшие люди Русского царства в будущем намереваются отстроить храм, долженствующий превзойти собор Святой Софии в Стамбуле и затмить собор святого Петра в первом Риме!