S-T-I-K-S. Пройти через туман 5 (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович - Страница 1

S-T-I-K-S. Пройти через туман V

Глава 1

— Ты слышал про такого зверя, как мангуст?

— Не понял, к чему этот вопрос?

За барной стойкой задрипаного бара на задрипаном стабе сидели двое. Один выглядел слишком ухоженно для Улья — строгий, тщательно выглаженный костюм-тройка, шёлковый галстук и начищенные лаковые туфли. Его можно было бы принять за бизнесмена, попавшего в Улей прямо с переговоров с деловыми партнёрами, но топорщащийся на боку пиджак, под которым прятался тяжёлый пистолет, портил это впечатление.

Второй выглядел более аутентично. Огромного роста, лысый, как колено, в поношенном и грязном камуфляже — так он выглядел со спины. Спереди видок был ещё более интересный, поскольку своей пропитой рожей он больше всего напоминал неделю бухавшего, не просыхая даже на минуту, бегуна.

В общем, у этого типа налицо были все признаки квазизаражения, хоть и далеко не самого сильного. Опытный, давно коптящий небо Улья рейдер даже поспорил бы о том, что данный индивид стал квазом в результате спорового голодания, а не употребления жемчуга. А значит, даже не потерял своих половых функций. Что, в целом, подтверждалось причиной, по которой эти двое и сошлись за стойкой бара.

Так всё выглядело со стороны. Изнутри же всё смотрелось ещё интереснее.

— Пока два самца мангустов сходятся в схватке за самку, та успевает спариться с третьим, не участвующим в конфликте самцом. Знаешь, почему? Потому что это позволяет ей разнообразить гены потомства, а значит — родить его более здоровым.

Я почти не помнил вчерашний день. Нет, там явно присутствовала какая-то баба. Вроде бы она приходила ко мне по делу, но закончилось всё, как я сегодня понял, в постели. Вот чесслово, саму ночь я не помню. Но утром, когда ко мне пришёл этот напыщенный индюк с вылизанной до блеска задницей, стало понятно, что время мы с той бабой провели очень даже интересно.

Только она забыла меня предупредить о своём хахале — главе этого клоповника, по ошибке громко именуемого стабом. И вот он почему-то решил, что это именно я затащил его бабу в постель. Хотя я, надо сказать, не сторонник насилия. В Улье многие текут крышей на тему сексуальных девиаций, но меня подобное попросту не возбуждает. Так что все, кто побывал у меня в постели (а за последние несколько месяцев я потерял им счёт), прыгали в неё исключительно по собственной прихоти. Потому что желание заняться сексом с квазом иначе как извращённой фантазией и не назвать.

— Это ты типа аналогию провёл, пёсий ты сын? Ты ща мою жену, что ли, самкой этого мангуста обозвал? Сначала поимел, а теперь оскорбляешь? Шакал!

Хахаль, которого, кажется, звали Бандерос, побагровел. Хотя, надо сказать, что и в бар он ворвался с лицом синьора Помидора, так что дальше краснеть было особо и некуда. Но он справился.

— Вообще-то, это было о тебе, а не о твоей бабе. Вот ты победил в бою, доказал, что альфа-самец, и захапал лучшую тёлку. А я что? Я ей кто? Так, развлекуха. Ведь я в борьбе за её внимание вообще не участвовал.

— Ты чё, из палёного спека себе клизму поставил? — взревел синьор Помидор, едва не лопаясь от спелости. — Дизель, позови Эсмеральду!

Один из амбалов, пытавшихся слиться с окружением в районе двери, поднялся и, тяжело топая, направился к двери.

Вообще, этот Бендерос на разборки со мной привёл едва не весь стаб. Помимо амбалов за столиками бара прикидывалась обычными посетителями ещё чёртова дюжина мордоворотов. Бармен, старательно натирающий посуду, тоже выглядел излишне подозрительно — то есть, делал вид, что вообще не слышит разговора на повышенных тонах. Актёр из него, правда, был никакущий. К тому же, вчера тут стояла симпатичная деваха, с которой я зажигал парой дней раньше.

Дверь скрипнула, и мордоворот вернулся, силой втащив в бар бабу с лицом, изукрашенным потёкшей от слёз косметикой и огромным фиолетовым фингалом.

Серьёзно??? Я позарился на это???

Если говорить коротко, баба была откровенно страшной. Жирная, с обвисшими до пупка сиськами, сутулая, как гиена, и с всклокоченными волосами непонятного сивого цвета. Её впору было назвать не Эсмеральдой, а Клавой. Хотя нет, Клава на фоне этого чуда в перьях точно была бы первой красавицей на селе.

Впрочем, в Улье бабы любят брать пафосные имена, не отдавая отчёта, что делают себе только хуже. Потому что если баба страшна, то никакое звучное или экзотическое имя красотку из неё не сделает.

— Этот? — коротко спросил Бандерос, кивком подбородка указав на меня.

— Этот, — залилась горькими, как пересоленные огурцы, слезами бабища. — Это он! Он меня изнасиловал! Я пришла к нему как к знахарю, хотела подправить форму носа, а он… он… Мерзавец!!! Взял меня силой и трахал всю ночь!!! Извращенец!!!

Я, мягко говоря, охренел. Это сколько я вчера выжрал, что моё естество посмело подняться на такое чудовище??? Нет, правильно говорила Арманд, надо завязывать. Но сегодня, похоже, придётся разбираться уже с последствиями.

Я молча обхватил когтистой лапищей стоящий передо мной гранёный стакан и залпом махнул местной мутной сивухи, гордо именуемой самогоном.

— Тётенька, ты кто? — выдал я. — Ничё не попутала? Ты переоцениваешь мою сексуальную мощь. Даже я не смог бы выпить столько, чтоб на тебя позариться.

Эта фраза была ошибкой. Если до неё Бандерос собирался наказать меня за то, что поимел его страхолюдину, то теперь он посчитал мои слова уже личным оскорблением. Хотя я ведь не был виноват в том, что у него такой дурной вкус.

Крик «Убей его!» мало того, что был лишним, так ещё и потонул в грохоте отбрасываемых в сторону стульев. Шестёрки оскорблённого синьора Помидора повскакивали с мест, едва только заметив, как исказилось лицо их хозяина. Правда, без приказа броситься на меня не рискнули. Ну точь-в-точь цепные псы.

— Ты труп! — сквозь зубы процедил он и махнул рукой, отпуская шестёрок с привязи.

Первой ошибкой Бандероса было то, что он сидел на соседнем со мной стуле. Я преподал ему урок осторожности, впечатав в его покатый лоб стакан, который так и не успел выпустить из рук. Стакан, как и полается вещи, произведённой ещё при Сталине, удар выдержал с честью, в отличие от багровой морды Бандероса. Его победа была ознаменована появлением на лбу хахаля Эсмеральды чётко видимого отпечатка советского ГОСТ-а.

Схватившись за теперь уже буквально отбитую кукуху, Бандерос с жалобным стоном завалился назад и рухнул со стула. Мне, однако, насладиться зрелищем победы не дали. Самое обидное, что орудием отвлечения оказалась бутылка, которую разбил об мой затылок типа бармен. Но он не рассчитал, что толщина черепа у кваза сильно превышает обычную человеческую.

Взревев от ярости, я развернулся и нанёс ещё один удар стаканом. На этот раз не выдержал даже продукт советского производства. Стакан жалобно треснул и развалился на две неровные половинки. Я не растерялся и, подхватив осоловело оседающего бармена за грудки, со всей дури вышвырнул его из-за стойки в сторону опасно приблизившихся мордоворотов. Сам перемахнул на место бармена и с пулемётной скоростью начал швырять в обидчиков бутылки с местным пойлом.

В воздухе повис запах крепкой сивухи. И тут мне в руки попала бутылка настоящего армянского коньяка. Уже замахнувшись ею, я вдруг понял, что не могу так просто пожертвовать этим сокровищем. «Арарат ***» так просто на дороге не валяется!

Пришлось аккуратно отставить его в сторону. Однако же это промедление сыграло со мной дурную шутку — шестёрки Бандероса добрались до меня. Скрутили, несмотря на яростное сопротивление, наподдали по печени и рёбрам.

— Сдавайся, пёсий сын! — крикнул кто-то.

— А хрен тебе на воротник! — рыкнул я и, поднапрягшись, сбросил с себя двух самых исполнительных громил.

Вспрыгнул на стойку. Засветил с ноги в зубы ещё одному прихвостню. И понял, что это конец.

Потому что мордовороты Бандероса оказались не такими уж и дураками и не полезли в ближний бой. Вместо этого они повытаскивали кто откуда свои пукалки и направили их на меня.