Возвращение Безумного Бога 8 (СИ) - "Архимаг" - Страница 52

«Так тебе и надо, гад ползучий», — прошептала Перчинка, наблюдая, как князь, пошатываясь, поднимается на ноги. Его некогда безупречный костюм превратился в жалкие лохмотья, а от былого лоска не осталось и следа.

Когда князь наконец признал поражение и, спотыкаясь, побрёл прочь, Перчинка выждала ещё несколько минут. Она внимательно следила, как Костя, убедившись в своей победе, направился обратно в лазарет. Только после этого она вышла из своего укрытия.

«Вот и последствия папиного решения… я была полностью права», — прошептала она, глядя вслед удаляющейся фигуре князя. В её голосе смешались горечь и какое-то мрачное удовлетворение. Она помнила, как несколько месяцев назад пыталась убедить отца в разговоре тет-а-тет действовать жёстче по отношению к клану Кривотолковых. Но он тогда предпочёл более мягкий подход. И вот результат — теперь они расхлёбывают последствия той нерешительности.

Тряхнув головой, словно отгоняя неприятные мысли, Перчинка направилась в другое крыло лазарета. По пути она миновала несколько палат, где лежали пострадавшие от происков князя. Их стоны и жалобы эхом отдавались в коридорах, усиливая и без того гнетущую атмосферу.

У одной из палат она остановилась, заметив знакомое лицо — молодая медсестра, ухаживающая за Сахаринкой, сидела на кушетке, баюкая перевязанную руку.

— Что случилось, Маша? — спросила Перчинка, присаживаясь рядом.

— Ой, госпожа Перчинка! Да вот, — медсестра показала на разбитую склянку на полу, — Держала пузырёк с лекарством, и вдруг он просто взорвался в руке. Осколки посекли кожу… Представляете, госпожа Перчинка, ни с того ни с сего! То капельницы протекают, то приборы сбоят…

— Это всё проделки Кривотолкова, — мрачно пояснила Перчинка, — Но теперь всё должно прийти в норму. Костя его хорошенько проучил.

— Правда? — медсестричка округлила глаза, — А зачем это князю?

На что Перчинка лишь пожала плечами.

— Ну а ты сама подумай… здесь у вас лечат княжну Соколову.

Оставив медсестру одну в недоумении, она продолжила свой путь. Ей нужно было проведать сестру — Сахаринку, которая пострадала от яда.

К её удивлению, сестра выглядела намного лучше, чем при их последней встрече пару часов назад. Румянец вернулся на её щёки, а в глазах снова появился привычный озорной блеск. Она даже пыталась встать с кровати, несмотря на протесты медперсонала.

— Тихо-тихо, куда собралась? — Перчинка мягко, но настойчиво уложила сестру обратно, — Врачи не зря настаивают на постельном режиме.

— Но папа! Я чувствую — он в опасности! — Сахаринка беспокойно шевелила антеннами, — Мне нужно к нему!

Перчинка жестом отослала суетящихся вокруг врачей. Дождавшись, когда они покинут палату, она присела на край сестринской кровати. В воздухе повис лёгкий аромат целебных трав — видимо, недавно сестре делали какие-то процедуры.

— Успокойся. Непосредственной опасности уже нет, — она погладила Сахаринку по руке, — Папа только что преподал Кривотолкову хороший урок. Этот старый интриган ещё долго будет зализывать раны.

— Правда? — Сахаринка немного расслабилась, но тревога не до конца ушла из её глаз, — Расскажи, что произошло!

Перчинка подробно описала недавний поединок, не упуская красочных деталей. Она рассказала, как Костя методично изматывал противника, как умело противостоял его коварному Дару Удачи, и как в конце концов нашёл способ преодолеть защиту князя.

— А потом «бац!» и щупальца Бездны чуть было не утащили этого хлыща прямо в портал! — Перчинка даже привстала, демонстрируя сестре, как именно это произошло, — Ты бы видела его физиономию в тот момент! Небось до сих пор в себя прийти не может.

Сахаринка слушала, затаив дыхание. Её антенны подрагивали от возбуждения, выдавая неподдельный интерес к рассказу.

— Если бы Костя устранил его раньше, когда была такая возможность, — вдруг резко бросила Перчинка, прервав свой рассказ, — Многих нынешних проблем удалось бы избежать. Мягкость отца иногда слишком непростительна…

Сахаринка резко выпрямилась на кровати, её антенны встали торчком от возмущения.

— Как ты можешь такое говорить⁈ — воскликнула она, — Папа всегда знает, как лучше поступить! Он же реинкарнация древнего бога! Его мудрость…

— А что если он ошибается? — перебила её Перчинка, в упор глядя на сестру, — Что если однажды он примет неверное решение? Что тогда делать нам — его дочерям и сторонницам?

От этих слов по палате словно пробежал холодок. Сахаринка уставилась на сестру так, словно та только что предложила станцевать голой на площади. Мирмеция сильно стиснула зубы.

— Как… как ты можешь даже допускать такие мысли? — прошептала она, — Папа никогда не ошибается! Он всегда заботится о нас, защищает, учит…

— Вот именно что учит, — вздохнула Перчинка, — А первое, чему он нас учил — это думать своей головой. Анализировать ситуацию, принимать собственные решения. Помнишь что он однажды сказал во время тренировки? «Даже боги не застрахованы от ошибок, потому что познание — это вечный процесс».

— Но это не значит, что нужно сомневаться в нём! — Сахаринка упрямо мотнула головой, — Я полностью доверяю папе. И тебе советую прекратить эти глупые рассуждения! Ты… ты просто устала. Да, точно, устала и поэтому говоришь такие странные вещи.

Перчинка какое-то время молча смотрела на сестру. В её глазах мелькнуло что-то похожее на жалость, но она быстро спрятала это выражение за привычной полуулыбкой. Как же они всё-таки разные, несмотря на то, что выросли в одной семье…

— Наверное, ты права, — она махнула рукой, — Это всё усталость и нервное напряжение последних дней. Вот и лезет в голову всякая ерунда.

Между сестрами словно пробежала невидимая трещина — пока ещё тонкая, едва заметная, но уже намекающая на возможный раскол в будущем…

Перчинка поднялась с кровати, скрипнув своим хитиновым доспехом. За окном начинало темнеть — очередной безумный день подходил к концу.

— Тебе нужно отдыхать, — сказала она уже совсем другим тоном, — Яд, которым тебя поразили, не был смертельным, лишь паралитическим. Но это не значит, что надо скакать по комнате лосем. А мне пора. Дела не ждут. К тому же, нужно проверить, как там папа справляется с последствиями своей победы.

— Ты ведь ещё придёшь? — в голосе Сахаринки прозвучала едва уловимая неуверенность. Словно она боялась, что их разговор мог что-то безвозвратно изменить в их отношениях.

— Конечно, — Перчинка улыбнулась, но улыбка словно не достигла цели, — Мы же сёстры. Что бы ни случилось, это не изменится.

Уже у двери она обернулась. Сахаринка лежала, уставившись в потолок, её антенны были опущены — верный признак глубокой задумчивости. Возможно, их разговор всё же заставил её о чём-то серьёзно задуматься.

— Знаешь, — тихо проговорила Перчинка, — Иногда любовь и преданность выражаются не в слепом следовании, а в способности указать на ошибку. Даже если речь идёт о самом близком человеке… нет. Особенно если речь идёт о нём.

Не дожидаясь ответа, она выскользнула из палаты. Её шаги быстро затихли в глубине коридора, оставив Сахаринку наедине с непривычными, тревожными мыслями.

Перчинка шла по пустынным больничным коридорам, погружённая в свои размышления.

«В конце концов», — думала она, — «даже боги могут ошибаться. А уж их реинкарнации — тем более. И чем раньше все это поймут, тем меньше будет проблем в будущем».

Где-то вдалеке послышались крики и топот — видимо, целители обнаружили очередную жертву происков Кривотолкова. Отголоски его тёмного Дара всё ещё витали в воздухе, создавая мелкие неприятности то тут, то там.

Перчинка невесело усмехнулась. События развивались именно так, как она и предполагала. Оставалось только надеяться, что цена за папину нерешительность не окажется слишком высокой. И что в следующий раз, когда придётся принимать сложное решение, он прислушается не только к голосу своей божественной мудрости, но и к тем, кто искренне желает ему добра.

Например — к средней дочери, которая уже давно поняла, что по чем в этом мире.