Хозяйка кондитерской "Подарю вам счастье" (СИ) - Стрелецкая Екатерина - Страница 47

Когда кондитерская закрылась, поднялась в свою спальню и посмотрела на распахнутую коробку, в которой, как оказалось, были спрятаны ещё две. И вот что мне теперь делать?!

Глава 44. Сильные слабые женщины...

Восхитительного зелёного оттенка шёлковое платье, шляпка с небольшой вуалью-сеточкой, перчатки, колье с изумрудами, усыпанными мелкими бриллиантами, и таким же браслетом, туфли на каблуке средней высоты... Что же, Кеннету не откажешь ни во вкусе, ни в наблюдательности, ибо всё было подобрано не только достаточно искусно, но и соответствовало моим размерам. Даже камни в украшениях соответствовали времени выхода в свет: не слишком тяжеловесные и массивные, как, например для вечера, но и не мелкие, какие надевают юные барышни. Всё абсолютно новое, только что бирок не хватало. Ещё и платье из ателье Бернстайна – самого дорогого модного дома не только Рортана, но и Ангерта. Во всей этой ситуации меня радовало лишь одно: отсутствие чулок и нижнего белья, таким образом, Кеннет в открытую намекал не на мой статус любовницы, а лишь на знак внимания и отчасти извинения за незапланированную встречу. О чём он, собственно, и сообщил в короткой записке, обнаруженной на дне большой коробки под платьем. Дёрнул же меня чёрт за язык ляпнуть о том, что постараюсь подобрать подходящий наряд к четвергу! Обычно новые туалеты готовятся не менее чем за пару недель до события, а тут Кеннет взял на себя расходы по визиту в ресторацию, загнав меня тем самым в ловушку.

Вернуть платье в ателье означает волну слухов, которые непременно поползут по Рортану, ведь ни для кого не будет секретом, кто приобрёл платье. Меня не просто запишут автоматически в любовницы главного инквизитора, но и сразу в содержанки, а кондитерскую заполонят новые посетители не для того, чтобы попробовать мои десерты, а поглазеть на пассию главы инквизиции. Вот это бесило больше всего! Принять – значит согласиться с притязаниями Кеннета и дать ему призрачный шанс на продолжение отношений. Гад, просто гад!

Я вышагивала по спальне, вытаскивая шпильки из причёски, чтобы хоть как-то освободить голову от тяжести. Думай, Этель, думай! Если Кеннет так тщательно продумал мой образ и при этом будет моим сопровождающим, то наверняка подберёт и себе костюм в соответствии с событием и туалетами дамы, то есть меня. Нет, полностью в эти же цвета не облачится, ведь не супруги и не любовники, а вот какой-то элемент точно добавит, показывающий, что мы – пара. Так, так, так... Нужно сделать что-то, что всё равно покажет мою независимость. Трогать туфли не буду, а вот над платьем и перчатками стоит подумать. Если добавить немного вышивки по подолу и лифу, то она как раз станет тем самым элементом-неожиданностью, который повторить Кеннет не сможет. До четверга осталось полных четыре дня... За такой срок только мастерицы ателье Бернстайна смогут исполнить заказ, но туда обращаться нельзя: во-первых, это ещё больше всколыхнёт интерес ко мне, во-вторых, могут сообщить главному инквизитору, в-третьих, сам глава дома Бернстайн может обидеться, если платье вернётся к нему на «доделку». Ведь совсем иное дело, когда какая-то взбалмошная вдовушка решит немного приукрасить свой наряд, не демонстрируя в открытую недовольство его простотой. А кто может помочь мне в столь деликатном деле, но при этом удержать язык за зубами? Алиса! Я уже неоднократно видела её работы и даже пару раз делала заказы. Сестра Ларри не только быстро работает, но и обладает тонким вкусом, следовательно, можно будет не волноваться, что подвергшееся изменениям платье будет выглядеть нелепо или чересчур вычурно. Главное, чтобы Алиса согласилась выполнить срочный заказ.

Я вытащила из обувной коробки туфлю и примерила. О да, можно было даже не смотреть на вензель, украшающий её, чтобы узнать «глоссеновскую» колодку. Если мэтр Бернстайн стоит на вершине Олимпа модной одежды, то мэтр Глоссен занимает это же место среди обувщиков. Хмм... Кеннет точно видел, какие каблуки я ношу, однако купил на более низком. Да, ресторация находится в горах, но там достаточно обустроенные дорожки и лестницы, чтобы каждая женщина могла себя чувствовать комфортно в абсолютно любых туфлях. Кеннет рассчитывает на прогулку? Вероятнее всего. Ладно, променад я как-нибудь тоже переживу, тем более что в этих классических лодочках чувствую себя как в домашних тапках. Как бы Кеннет меня ни раздражал своим упорством, но не отдать дань его предусмотрительности я не могу. Хорош. Жаль, что глава инквизиции. При любых других обстоятельствах я могла бы дать ему шанс, но...

В памяти всплыли последние слова Эдварда, когда я подскочила к нему сразу же после его падения, и на глаза непроизвольно навернулись слёзы. Будь счастлива, Этель... Первые полгода после похорон вообще плохо помню, если бы не поддержка Джеймса и Глории, сама рядом легла бы в фамильный склеп. Потихоньку боль притупилась, хотя первого мужа не забывала и не забуду никогда. Он просто остался тем самым счастливым воспоминанием о прожитых вместе годах. Кто-то может посчитать меня предательницей, забывшей Эдварда, но это не так. Я уехала из Санойи, чтобы начать новую жизнь, как он и просил ещё когда как-то зашёл разговор о том, что будет, если скончается раньше меня. В моей истории перевернулась страница, как только оказалась в Рортане. Теперь у меня своё дело, своя жизнь, отделённая от семьи Айвори, но не оторванная от неё навсегда.

Тяжело вздохнув, я убрала подарок Кеннета, переложив в более невзрачную коробку из-под одного из своих платьев. Что ж... Четверг покажет, насколько закрыла дверь в прошлое.

Ночь выдалась беспокойной, но наутро даже не смогла вспомнить о том, что снилось. Когда к кондитерской подъехал экипаж Ларри, я уже ждала на крыльце, чтобы попросить отвезти меня к Алисе. Пока он перегонял Молли и забирал оставленную в прихожей флигеля коробку, я увела Кэлиону в кабинет. Девушка выглядела внешне абсолютно спокойной, но только ей одной известно, какие демоны терзали её внутри с момента нападения Лоу.

– Как ты?

– В полном порядке, госпожа Айвори.

Я покачала головой, предлагая помощнице присесть: – Кэли, когда дают такой ответ, он как раз-таки означает, что у человека не всё в порядке, просто он тщательно маскирует свою боль от окружающих.

– Вы правы. Мне действительно непросто осознать и принять то, что родной брат, каким бы он ни был подонком, сам себе сплёл верёвку, на которой его вздёрнут. Я винила себя, что не смогла ему помочь, что не приложила достаточно усилий, чтобы вытащить с того дна, в котором он оказался, а потом поняла: бесполезно топить себя в терзаниях, когда другой человек сам не захотел вылезать из болота, затягивающего его всё глубже и глубже. Если бы у Лоу сохранилась хоть крошечная капелька любви ко мне, он бы не распускал свои руки, едва не убив меня, свою родную сестру, которая делала всё, чтобы ему жилось хорошо. Да, это больно и очень обидно, когда об тебя вытирают ноги ежедневно, не считая за человека. Но у меня было достаточно времени, чтобы подумать и понять, что даже если бы вы не вмешались тогда, госпожа Айвори, Лоу всё равно рано или поздно взошёл бы на эшафот. Мне остаётся лишь сожалеть о том, что из чуткого и защищающего от нападок соседских мальчишек старшего брата, он превратился в откровенного негодяя и мерзавца, променявшего всё самое светлое в себе на пьянки и драки с такими же ничтожествами, как он сам. Лоу сам сделал свой выбор – умереть, а я делаю свой – жить.

Я подошла к Кэлионе и обняла её за плечи: – Около года назад я тоже сделала этот выбор. Было непросто, но он был необходим, чтобы идти дальше. Мне тогда помогли родные и близкие, поэтому хочу тебе сказать – что бы ни случилось, знай – я всегда рядом и ко мне можно обратиться в любой момент: помогу. Помни: ты не одна.

Кэлиона прислонилась головой к моему предплечью и слегка улыбнулась: – Спасибо вам, госпожа Айвори. Вы правы – я не одна. Есть вы, есть Ларри и Алиса, есть девочки из кондитерской, с которыми мы подружились за это время. Даже госпожа Финкерс и Вилма, время от времени напоминающие мне как о приличиях, так и о том, что иногда их всё-таки следует нарушать, чтобы обрести своё счастье.