Товарищ "Чума" 3 (СИ) - "lanpirot" - Страница 17

[3] Александр Алексадрович Богданов (настоящая фамилия — Малиновский, другие псевдонимы — Вагнер, Максимов, Рядово́й) — российский учёный-энциклопедист, революционный деятель, врач, мыслитель-утопист, писатель-фантаст, один из крупнейших идеологов социализма.

Глава 8

После того, как всё было оговорено и расписано по часам, а часы сверены у всех участников диверсии, я предложил деду возвращаться в Тарасовку вместе со мной и Акулиной. Я, дескать, знаю короткую дорогу до Ведьминой балки, что расположена буквально на выселках деревни. Дед посовещался с командиром отряда и дал добро. Похоже, что до конца он мне всё-таки не доверял.

Оно и правильно, я бы на его месте тоже с оглядкой действовал — слишком уж мутный я тип. Даже после всего, что я показал деду, вопросов у старика меньше не стало. А отмазка, типа всё охренеть как засекречено — тоже такой себе вариант. К тому же, у деда был сейчас выход на «самый верх» (которого у него в «прошлой жизни» и не было никогда), а там обо мне тоже никто не знал.

Конечно, использовать все «мощности» волшебной дороги лешего я был не намерен. Тут никакими биотехнологиями не объяснить, как это многокилометровая дорога до сотни метров ужалась. Но слегка подсократить расстояние, чтобы мой старик не заметил, можно было втихаря и попытаться. Так и решил…

Под продолжающим моросить тёплым грибным дождиком мы отправились в обратный путь. Местами я «шептал» слово и представлял специально запомненное место, не слишком далёкое от исходной точки. Дорога сокращалась, и никто ничего не замечал.

Ну, дедуля-то точно, а Акулина время от времени посматривала на меня с немым вопросом в глазах. Уж слишком быстро мы передвигались от одной реперной[1] точки до другой. Но молчала, понимая, что не стоит распространяться о наших ведьмовских тайнах перед посторонним человеком. А я ей потом всё объясню.

Как говорится, долго ли, коротко ли, а в нашем случае куда быстрее, чем обычно, мы вышли к ставшему уже родным Гнилому углу. Дед огляделся и, что-то прикинув у себя в голове, спросил:

— Это же Ведьмина балка?

— Да, — ответила вместо меня Акулина, — мы с мамой здесь живём. А вы, товарищ Янус, откуда об этом знаете?

— Перед заброской пришлось внимательно изучить все имеющие у нас карты ближайших окрестностей, — не стал скрывать дед. — Чтобы понимать, где придётся работать.

— И как, понравились наши места? — Озорно сверкнула глазками девушка, сбросив на крыльце капюшон и задорно тряхнув косичками.

— Знаете, товарищ… — Дед запнулся, имя девушки за всю дорогу ему никто не удосужился сообщить. Да он и сам не спрашивал, всю дорогу погруженный в какие-то свои мысли.

— Товарищ Красавина, — пришел я на помощь моему молодому старику.

— А вы и вправду настоящая красавица, товарищ Красавина, — скаламбурил дедуля, приосанившись, и явно заглядываясь на Акулинку.

Так-так, а вот это мне совсем не нужно — дед еще должен бабушку встретить, а не западать на первую встречную девчонку, пусть и красавицу! Вдруг еще влюбится, старый чёрт, хоть и молодой!

Я, может быть, и принимаю во вниманиетеорию многомерности миров, но на практике проверять это не хочу. Вдруг, действительно исчезну? А я еще даже и повоевать с фрицами не успел. И эта егоза тоже глазками своими тут стреляет. Похоже, что хочет позлить меня за мои прежние «прегрешения». А, возможно, реально запала — мой дед — он мужик видный, на него даже в старости женщины заглядывались. Но мне эта неожиданная «взаимность» даром не нужна…

А может это во мне собственнический инстинкт взыграл? Ох, теперь только моего деда в этих, и без того запутанных раскладах, не хватало. Нафиг-нафиг, и без того квадратная голова кругом идёт.

— По правде сказать, — голос деда приобрел характерную хрипотцу, которая и в моём времени безотказно действовала на женщин, хоть дед и никогда повода не давал, — не рассмотрел. Только прибыл, сразу попал в настоящую мясорубку. — Он указал на изуродованную щёку, выглядевшую действительно ужасно — у немецкого медика действительно руки из жопы росли. — А потом дождь, ураган, ночь… Некогда было вашими красотами и природой наслаждаться, — с тяжелым вздохом произнес он, виновато разведя руками. — А я бы удовольствием посмотрел ваши достопримечательности… — не моргнув глазом, продолжил ушлый «старикан».

Это какие-такие достопримечательности он собрался смотреть? Уж больно двусмысленно звучала последняя фраза. Да и судя по ауре, постепенно окрашивающейся в «конфетно-букетные» цвета зародившейся «симпатии» к Акулине, я понял, что именно он имел ввиду.

Ну, так-то и его вполне можно понять: молодой, холостой, кругом война, и не факт, что он «доживет до понедельника». Постоянный стресс, и адреналин в жилах просто кипит и булькает. Когда еще хоть какую-нибудь «любовь крутить»? Даже вот такую — чисто на словах и на взглядах? Сколько таких молодых ребят унесла война? Не долюбивших, да и не поживших совсем… Ненавижу войну! Всеми фибрами души НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

И неожиданно для меня, неизвестно из каких далей пришла ответка:

— Я тоже тебя «люблю», братишка! Но на этот раз я — первый всадник! И ты с этим ничего не сможешь поделать! А если встанешь на моём пути… — Громкий злорадостный смех, балансирующий практически на грани истерики, оборвал эту поистине «инфернальную» связь.

А я понял, до кого вдруг сумел «достучаться» своим «криком души». Всадник Война, или Раздор, «второй номер», вдруг ставший первым. Вероятно, что именно по этой причине Великая Отечественная и стала самой страшной и кровопролитной войной за всю историю человечества. Просто «красного» всадника некому было сдерживать на этот раз. А я, вообще, совершенно не ощущаю в себе подобных сил. Да и мифическим всадником не ощущаю себя тоже…

— Какие-такие «достопримечательности» ты собралась показывать совершенно незнакомому мужчине? — А вот и «тёщенька» нарисовалась, точно озвучив мои собственные мысли.

Я даже слегка вздрогнул от неожиданности — когда она появилась на пороге избы, я так и не заметил, погрузившись в собственные и, надо признать, абсолютно безрадостные мысли. Мне нужно было срочно идти «на взлет» — стремительно расти в чинах и силе…

Хотя, я не уверен, что даже допрыгнув каким-то немыслимым способом до тринадцатой веды, сумею хоть как-то помешать Войне. Наши возможности всё равно будут несопоставимы. А он, в каждый конкретный момент, становится всё сильнее и сильнее. Ведь сейчас — его время, его сценарий, его война, в которой (и я это точно знаю) сгорят миллионы жизней…

— Отчего же это незнакомый? — весело ответил мой старикан, окинув мамашу прицельных взором. — Нас уже познакомили…

— Но я-то тебя не знаю, милок, — не дала ему договорить Глафира Митрофановна, вновь врубив режим селянки-простушки. — А то, понимаешь, ходют тут под окнами и спать не дают!

— Примите мои глубочайшие извинения…

— Это мама моя, — пришла ему на помощь девушка, — Глафира Митрофановна… А это — товарищ Янус, разведчик…

— Тоже из Ставки, что ль? — скептически прищурилась она, памятуя о моей легенде. Этот вопрос мы с моими красавицами серьезно проработали. В общих чертах, конечно, но этого было достаточно.

— Я, как посмотрю, уже каждый в этом лесу о моём прибытии знает, — добродушно рассмеялся дед.

— Вот что, товарищи, — произнесла Глафира Митрофановна, — заканчивайте мокнуть под дождём, и айдате в дом…

— Мне по темноте еще до немцев добираться, — попытался возразить старик, но с мамашей этот вариант не прокатил.

— Успеешь еще — времени вагон! А я вас покормлю. Небось, с вечера не ели?

— Я и не обедал еще, — признался дед, который за весь день действительно успел «перекусить» только бутылочкой коллекционного коньяка, да и то на двоих.

А ужин у фрицев он бессовестно проспал, готовясь к ночной вылазке. Благо, что из немцев о его прибытии знали только оберст-лейтенат и рядовой стрелок Тухель. Фрицу сейчас было не до него, а шутце чином не вышел, чтобы делать какие-либо замечания незнакомому гауптману. Желудок деда при упоминании еды издал громкий негодующий звук: типа, ты чего хозяин? Жрать давай! Дед слегка смутился, а Глафира Мирофановна понимающе хмыкнула: