Сто причин моей (не) любви (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 40

Упрямо стискиваю зубы.

– Знаешь, Митчелл, – и Нейл вдруг смеется: – Мне на удивление нравится не только раздевать тебя, но и одевать. Не думал, что тратить деньги может быть так приятно. И куда я девал их раньше, если есть ты?

– Я верну, я же…

– Это даже оскорбительно, – усмехается, – твое упрямство, граничащее с издевкой. Обычно женщины охотно берут у меня деньги.

Я быстро украдкой стираю слезы и разворачиваюсь, придавая себе невозмутимый вид. И – в дребезги! Едва встречаюсь взглядом с его лукавыми, прищуренными и слегка одурманенными желанием глазами, когда втягиваю носом запах его тела, когда ощущаю, как он близко – все теряет смысл.

Хочу.

Нужно.

Сейчас.

– Малышка, – шепчет он, обхватывая ладонью мою щеку, проводя пальцем по моим влажным губам.

– Господин Олсен! – раздается разгневанный голос моей матери.

– М? – Нейл поворачивает голову, – да, госпожа Митчелл? – при этом его рука все еще касается моего лица: – Вам все понравилось, надеюсь? Возвращайтесь, пожалуйста, в гостиную.

– Отпустите мою дочь! – возмущенно и изумленно говорит мама.

– Кого? А-а, – он убирает руку. – Мы просто разговаривали, – и снова смотрит на меня: – Правда, моя крошка?

Провалиться бы на этом месте!

– Как вам не совестно, господин Олсен, – оскорбленно говорит мама.

Ему ничуть не совестно, а я готова сгореть со стыда. Никогда раньше я не давала родителям повода усомниться в моей разумности, а сейчас они, наверно, не знают, что и думать.

– Порядочные джентльмены сначала делают предложение девушке и, только получив согласие, ведут себя подобным образом, – нравоучительно продолжает госпожа Митчелл, отчего взгляд Нейла становится все веселее.

– Я не делаю предложений дважды, – Олсен убирает руки в карманы.

Отказать в браке дракону – это величайшая глупость. Но большая нелепица – вообще, допустить, что дракон, пусть и полукровка, женится на человеческой девушке. Кажется, мама сильно озадачена этим положением вещей. Теперь ее осуждающий взгляд направлен в мою сторону.

– Мама, господин Олсен помогает нам, – говорю я слегка осипшим голосом. – Мы в большой опасности из-за некоторых разногласий с лордом Лесли, но, когда все закончится, господин Олсен будет жить своей жизнью, а мы своей. Причина нашего с ним общения – это наличие метки истинности. Больше нас ничего не связывает.

Нейл привалился плечом к стене, лениво все это слушая. И его зловещая улыбка свидетельствовала лишь о том, что он злился.

– Хорошо, Митчелл, – проговорил он. – Мы, конечно, пойдем каждый своей дорогой, но кое-что ты для меня сделаешь, – и эта улыбка превратилась в оскал: – Поговорим об этом после завтрака.

***

Небо снова хмурилось, а на улице поднялся ветер. Но несмотря на непогоду, я иду за Нейлом в сад, где мы можем поговорить. Мы странно бредем по извилистым дорожкам и молчим, несмотря на то что вышли обсудить что-то очень важное. И наши руки почему-то тянуться друг к другу, а пальцы снова переплетаются – без этого холодный ветер выдувает из меня душу.

– Кто ухаживает за садом? – вижу красивые кустовые розы, алые бутоны которых трепет шквалистый порыв.

– Грейм.

– Он один справляется с целым домом?

– Я хорошо ему плачу. Точно больше, чем тебе платил Маккейн, – и улыбается: – Даже не спросишь, сколько именно?

Я фыркаю, демонстрируя полное безразличие. Мы некоторое время молчим, а затем я закатываю глаза:

– Ладно. Сколько?

– Семьсот драконов.

Я давлюсь воздухом, но пытаюсь сделать вид, что это нисколько меня не задевает.

– Вы расточительны, господин Олсен, – вырывается все-таки.

– Я слишком хорошо знаю, какую цену имеет то, что у меня есть. Поверь, я никому не переплачиваю, и никто не может меня обмануть.

Нейл притягивает меня к себе, когда налетает очередной порыв ветра. Наши волосы переплетаются, спутываются. Я охотно прячусь, прижимаясь к его груди, но настает затишье, и я снова отстраняюсь.

Между нами устанавливается хрупкий мир. Лживый мир, заменяющий нечто иное – жадные ладони жмутся друг к другу, рождая приятную дрожь. Мы оба делаем вид, что этого нет.

И почему-то не стремимся говорить о том, о чем должны. Нейл срывает розу, но держит в руке, и я сама забираю.

– Ты сказала, я должен подарить тебе цветы, – он выглядит смущенным, что совершенно ему не свойственно. – Это впервые, Митчелл… я никогда не дарил женщинам цветы.

– Можно сказать, я у тебя ее отняла, – и я сама прижимаюсь к нему, когда налетает ветер, и хрупкую розу тоже спасаю. – А ведь у тебя непросто что-то отнять, правда? Я могу собой гордиться?

Он молчит, и я поднимаю голову.

Ветер беснуется вокруг – настоящий ураган!

А мы с Нейлом стоим и смотрим друг на друга. Его пальцы слегка сжимают мою руку, он не хочет отпускать. И я льну к нему, закрываю глаза и потираюсь щекой о его грудь.

– Нейл.

– Что, Митчелл?

– Я не смогу долго…

– Что? – переспрашивает с напряжением.

– …быть без тебя, – метка на груди стремительно теплеет: – И с тобой не могу.

Он опускает голову и целует меня в макушку.

– Скоро все закончится, Митчелл.

Молюсь, чтобы ветер дул сильней. Хочу, чтобы ураган вырывал с корнями деревья, лил чудовищным ливнем, гремел грозой – хочу, чтобы Нейл прятал меня от всего в своих объятиях.

– Мне нужно будет уехать, – говорит он. – Хэмилтон вмешал в это императора. Я должен с ним объясниться.

– С кем? – я удивленно вздрагиваю и поднимаю на Нейла напуганный взгляд, и тут меня буквально сшибает с ног догадка, и все ниточки срастаются в единую картину из того, что я слышала раньше: – Лорд Лесли решил устроить государственный переворот? Но все пять лет… я ничего не замечала… я…

Олсен улыбается – в этот раз тепло и снисходительно, по-мужски.

– Ты была его идеальным алиби.

– Пока я решала все его дела, он… Но почему? – и сама вдруг додумываюсь: – Из-за принца Виктора, воспитанника Флеминга?

– Виктор – паршивый наследник. В этом я совершенно согласен с Лесли, а Константин сдает позиции. Он готов закрывать глаза на праздную жизнь сына, но Виктор откровенно глуп, и это не скрыть. Этот сосунок приведет Элхорн к краху. Но дом Аллийских имеет хорошую поддержку древних драконьих родов и двора, и убрать их с дороги можно только развязав войну. Это вытянет последние силы из Константина.

– И Александр хотел передать алларийцам артефакт? Нейл… – и у меня кровь холодеет в жилах: – Кто именно тебя нанял?

– Прости, Митчелл, я не раскрываю имена своих клиентов. Профессиональная этика.

– А Флеминг? На чьей он стороне? А Беррон?

– Знаешь, я ведь тоже имею некоторый интерес. Так что хороших сторон тут, вообще, нет. Если только святая Митчелл не бросится всех спасать. Оставь это мне, ладно? Все, что я от тебя потребую – остаться в живых и больше не пытаться использовать силу артефакта.

– Но, Нейл… – озадаченно хмурюсь, – я могу тебе помочь! Пожалуйста, расскажи, что ты узнал вчера от Флеминга? Я ведь могу быть тебе полезна!

– Хочешь на меня поработать, Митчелл? Серьезно?

– Пятьсот драконов, – улыбаюсь, – и я в твоем распоряжении.

– Нет, к черту… это не могло быть так легко, – он тоже улыбается. – Что именно входит в твои обязанности? – и недвусмысленно приподнимает бровь.

– Бесстыдник!

Мы едва касаемся друг друга губами, бережно и ласково, будто любая грубость может спугнуть это робкое доверие. Поцелуй такой невесомый и проникнутый нежностью, что мы оба едва дышим – лишь шум ветра в голове.

– Я попрошу тебя быть благоразумной, Митчелл. Не вылезать в окно, не сбегать от моих людей, не творить всякую дичь. Я заплачу тебе пятьсот драконов, если ты сегодня будешь послушной, чтобы ни случилось.

– А что может случиться?

– Все, что угодно. Пришло время большой игры, малышка, – он подхватывает меня на руки и несет к дому: – Ты такая мелкая, Митчелл, что я боюсь, тебя унесет ветер, если отпущу.