ЖЖурнальные рассказы (СИ) - Громыко Ольга Николаевна - Страница 23

— Погодите, — вмешалась Дарина, — но если я не ошибаюсь, мышиги широко распространены по всему созвездию, и тратить на содержание каждой по сто двадцать тысяч в год по меньшей мере глу… накладно!

— Ошибаетесь, — возразил президент. — Это ПОСЛЕДНЯЯ мышига в Галактике. Убежденные в божественной природе мышиги, мы слишком поздно узнали об уязвимости ее материального тела. Ужасное прозрение постигло нас подобно удару молнии, мы даже объявили год всепланетного траура, ибо мы верим, что без мышиги, своим божественным даром открывающей Врата отлетающим душам, наша земная жизнь теряет всяческий смысл, не имея продолжения на небесах. Берегите же Божественную, как зеницу ока, и она вознаградит вас сторицей! Удачи вам.

С этими словами президент наконец пожал капитану руку и вышел, не забыв почтительно поцеловать пол перед мышигой.

Леш наконец отпустил Феодора, и тот едва ли не ползком убрался в свою каюту.

— Дарина, — слабым голосом спросил капитан, — сколько живут мышиги?

— По некоторым данным — около двухсот лет, — подумав, сообщила биолог.

— Но это значит… значит… — заикаясь от потрясения, начал капитан.

— Что ближайшие двести лет мы можем не заниматься перевозками грузами и у нас еще останется достаточно денег на организацию долгожданной экспедиции! — ликующе возопил бортмеханик.

— А из первых пятисот тысяч мы выкупим у заказчиков испорченные консервы, — подхватила Лида, — и их с лихвой хватит и экспедиторам, и на прокорм этой проклятой твари в течение всего срока годности!

— Тварей, — поправила Дарина, — похоже, наша мышига ожидает прибавления потомства!

— Ты хочешь сказать, — подозрительно ласково уточнил капитан, — что в ближайшем будущем нас ожидает нашествие шишишат?

— Что такое три-четыре сотни икринок в масштабе Галактики? — пожала плечами биолог.

Капитан закатил глаза и рухнул в обморок.

Курортный роман. 16+

— Ну наконец-то у нас будет нормальный отпуск! — с чувством сказала Велька, когда лошади были рассёдланы, сумки разобраны, а мы устроились на криво сколоченной лавочке под сосной, любуясь открывавшимся отсюда видом. Впереди уходило в бесконечность золотисто-алое закатное море под таким же небом, слева возвышалась скала, похожая на спящего дракона (впрочем, на спящего дракона похоже большинство скал — нечто бесформенное с зубчатыми краями), справа виднелся небольшой рыбацкий посёлок Перевалово, дворов сорок. — Без мужей, без детей, без клиентов!

— А у тебя разве есть дети? — озадачилась я. — Кажется, я что-то пропустила!

— Нет, — успокоила меня подруга, — но мне и чужих хватает! Вечно крутятся возле моей избушки, вопят, в окна подглядывают!

— Что, сделали из тебя «злую ведьму»? — сочувственно уточнила я. — Испытывают тобой на храбрость: подбежать к порогу, коснуться двери и удрать?

— Если бы! — возмущённо отмахнулась подруга. — Нет — подкрасться к окну и посмотреть, как я моюсь! И, кстати, этим не только детишки грешат…

Велька немного помедитировала на чаек, с визгливыми криками реющих над мелководьем, а потом повернулась ко мне и торжественно потребовала:

— Вольха, поклянись, что на этой неделе ты не будешь работать!

— Клянусь, — охотно согласилась я. От упырей, вурдалаков и прочих мало ассоциирующихся с пляжным отдыхом тварей меня уже тошнило. Мы запланировали эту поездку еще три года назад, но то Вельку срочно выдернули в Волмению к тётке, то меня в Шаккару на конференцию, то лето выдалось холодное, то Орсане приспичило рожать двойню и она требовала нашего непременного присутствия и участия (причем с седьмого по девятый месяцы, мы уже сами там чуть не родили!). Честно говоря, я успела смириться с мыслью, что обречена видеть солёную воду только в кадке с огурцами, как вдруг всё внезапно сложилось, утряслось и завертелось!

— Даже если она сама прибежит и будет тебя на коленях упрашивать поработать! — уточнила подруга, так угрожающе наставляя на меня палец, словно из него, если что, вылетит молния и испепелит лгунью на месте.

— Без проблем! — Мне самой было бы безумно обидно остаться без купания и пляжного загара из-за случайно прокушенной ноги или ободранной руки. — Но тогда и ты поклянись, что не прикоснёшься к котлу! Я хочу наслаждаться морском воздухом без примеси тухлых куриных потрохов, сваренных вместе с папоротником и мухоморами!

Мы торжественно пожали друг другу руки.

***

Работа постучалась в нашу дверь следующим же вечером, когда мы с Велькой поднимались по тропинке от моря — она оказалась выше и круче, чем расписывал ушлый хозяин снятого нами домика, но вполне проходимой.

Когда мы наконец одолели подъём, работа уже не стучалась, а поочередно заглядывала в окошки, приставив ладонь ко лбу, чтобы отсечь свет. Привязанный к сосенке мышастый коник с отвислыми губами и навозным хвостом старательно изображал молодого горячего жеребца, но Смолка, хоть и была в охоте, прижимала уши и щерила зубы, недвусмысленно сообщая, что шансов у него нет и не будет.

— Кхе-кхе! — выразительно сказала я.

Работа подскочила и обернулась, тут же расплывшись в льстивой улыбке.

— Здравствуйте, государыни ведьмы! Как вам отдыхается? Комары не заедают? Водичка понравилась? А я вам тут свежей рыбки принёс, вот только утром плавала, творожку ещё тёпленького, сметанки козьей…

Велька облизнулась, но непреклонно уточнила:

— Это подарок или аванс?!

— Подарок! — возмущённо возразила работа и тут же себя выдала, позвенев маленьким кожаным мешочком: — Аванс вот, деньгами!

— Спасибо, не интересует! — свирепо отрезала подруга. — У нас отпуск!

— Ну госпожа ведьма! — Работа сосредоточила усилия на ней, ошибочно решив, что таким злющим и вредным может быть только боевой маг. — У вас-то отпуск, а нам хоть ложись да помирай!

— Что, эпидемия разыгралась? — слегка смягчилась Велька.

— Хуже! — Ободрившаяся работа поставила корзинку на землю и эдак незаметненько подпихнула сапогом к нам. — Инкуб, падла, завёлся!

— Тоже мне проблема! — Подруга непреклонно пнула корзинку обратно.

— Это вам, ведьмам, может, и не проблема, — горько упрекнула работа, и корзинка снова поползла к нашим ногам. — А нам, скромным рыбакам, ого-го какие горести и убытки: уже полгода ни одну девку замуж выдать не можем! Чуть объявят о помолвке, как тут же является эта падла и невесту девства лишает, а заодно и мозгов!

— Что, аж дотуда достаёт?! — не поверила я.

— Не, — пренебрежительно махнула рукой работа. — Они после евоных ласк на своих наречённых даже смотреть не могут! Сети не чинят, рыбу не потрошат, за скотиной не глядят, только сидят по лавкам, вздыхают и друг дружке пересказывают, как да эдак этот гад их ублажал, тьфу, пакость!

— Ничего, полгода терпели и ещё месяцок потерпите! — снова влезла между нами подруга. — Вольха, не смей! Мы же договаривались!

— Так раньше он других девок портил, а тут до моей дочурки очередь дошла! — взмолилась работа. — Которая для старосты деревни Зазаливье сговорена! Если свадьба сорвётся, то это вражда навек, а места у нас, как видите, пустынные, дикие, нам с соседями ссориться никак нельзя: у них единственный знахарь на сто верст округ, у нас — кузнец, у них гончар, у нас повитуха, у них перламутровые ракушки на берег выносит, а у…

— А у нас — отпуск!!! — Велька распахнула дверь и строго вопросила: — Вольха, ты идешь?

— Да, конечно. — Я бросила на работу виноватый взгляд, переступила через корзинку и зашла в дом.

Подруга уничижительно фыркнула и громко захлопнула дверь. «И клячу свою тоже забирай!» — презрительно заржала Смолка.

***

— Совсем обнаглели! — констатировала Велька, когда разочарованная работа утрюхала обратно в посёлок. — Небось если бы это суккуб был, то даже не почесались бы! Ещё и радовались бы! У них знахарь, у нас кузнец, у них похотливые мужики, у нас суккуб, две деревни дружба навек…

— Безобразие, — согласилась я. — Даже в такой глуши никакого покоя!