Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 60

Да тут заблудиться, как два пальца…

— Стоять! — раздалось передо мной и навстречу застучали шаги.

Египетское царство! У вас там внизу готовый, упакованный, да ещё и с набором вещдоков кент, что старушку замочил. Раскольников, практически. И в сумке, наверное, тот самый молоток лежит, а вам делать больше нечего, как носиться по крышам за героем, помогающим следствию.

— Стоять! — раздалось ещё ближе.

Я притаился за широкой трубой дымохода и прислушался. Шаги сделались более редкими и осторожными. Бум… бум… бум… Ещё мгновение, и он меня… Я выскочил прямо перед ним. Молодой лейтёха. Не моложе меня, конечно… Хотя…

Ударить снизу, дёрнуть на себя, выкрутить руку и… Он взвыл и разжал пальцы. Пистолет гулко шарахнул по кровле и заскользил к краю.

— Не упадёт не бойся. В бортик упрётся. Да не дёргайся, а то тебя бортик не удержит. Полетишь башкой вниз.

Я сдавливал ему шею, поймав изгибом локтя, поливая его китель своей кровью. Теперь будут знать мою группу. Его правую руку я держал выкрученной так, что у него, наверное, слёзы из глаз текли. Но он не ныл, молодец парнишка. Я резко снял захват с его шеи и, не отпуская вывернутую руку, резко толкнул, прижав его грудью к трубе. Пошарил в кармане и извлёк браслеты.

Оставалось придумать, чему его пристегнуть. К скобе! Да, точно к скобе. В трубу дымохода были вбиты массивные скобы, чтобы трубочисты взбирались по ним, как по лестнице. Щёлк, вжик, щёлк.

— Ну, всё, брателло, постой здесь, а я пойду, у меня дел ещё выше крыши.

Мент повернулся и теперь рассматривал меня, пытаясь запомнить особые приметы.

— Отвернись, а то вырублю.

— Ты кто такой? — неприязненно произнёс он.

— Я? Хороший вопрос. Юра Гагарин.

Ну, не называться же было Бэтменом или Суперменом. Нам эти буржуазные выкормыши даром не нужны, своих героев хватает.

— Чего? — протянул мент.

— Шучу, — похлопал я его по плечу. — Я Илья. Из Мурома. Гроза бандитов. Ну, всё, мил человек, желаю, чтобы все, как говорится.

Стараясь без надобности не шуметь, я аккуратно пошёл по крыше. Приседая и прячась за трубы, я продвигался дальше по этому огромному лабиринту. Наконец, я решил, что нужно возвращаться с небес на землю. Минуя ближайший выход на чердак, дошёл до следующего, подобрался к краю, посмотрел вниз. Ментов не было. И вообще, это был совсем другой дом. Впрочем, за это поручиться было нельзя.

Я залез на чердак, снял пальто, пиджак и рубашку. Оторвал рукав и сделал перевязку. Пуля шаркнула по краю, прорыв глубокую борозду на левом плече. Повязка намокла, но всё должно было обойтись. Ничего серьёзного. Впрочем, всё же надо было зайти в аптеку, купить бинт, стрептоцид и пенициллин. Я снова оделся попытался сделать дыру на плаще менее заметной, но ничего не добившись, махнул рукой и вышел в подъезд.

Прислушался. Было тихо — ни шагов, ни голосов. Я удовлетворённо кивнул и пошёл по лестнице, стараясь ступать тихо и неслышно. В той части двора или в том дворе, где я вышел — кто их здесь разберёт, ленинградцев этих — милиции не наблюдалось. Я спустился на улицу и двинул в сторону центра.

Ходить в окровавленном и продранном плаще мне не улыбалось. Предстояло ещё и в Москву возвращаться, так что требовалась новая одежда. Мента на крыше скоро найдут, и вся милиция города получит мой фоторобот и будет знать, что я ранен в руку. Опера помчатся по универмагам, пытаясь узнать, что я купил и куда подался.

Я взмахнул правой рукой и остановил мотор. Блин, таксистов, скорее всего, тоже хорошенько потрясут сегодня.

— На Финляндский вокзал, — скомандовал я шефу, нарочито выставляя раненое плечо.

А ещё я демонстративно морщился и поглядывал на часы.

— На поезд опаздываешь? — в конце концов спросил водила.

— На какой поезд? — окрысился я. — Ни на какой поезд я не опаздываю.

Больше он ничего не спрашивал. А я, выйдя из машины и подождав, пока она уедет, сел в стоящую на стоянке другую тачку и велел ехать к Фрунзенскому универмагу. Сидел я на заднем сиденьи и старался быть незапоминающимся и малоинтересным.

Рассчитавшись, я вошёл в универмаг и без примерки купил уродскую чёрную куртку, в какой только на чёрную же работу и ходить. Зато заплатил всего четвертной. После этого я пошёл в сторону Гостиного двора. Отойдя на достаточное расстояние, я зашёл во двор жилого дома, снял плащ и надел новую куртку. Плащ засунул в мусорный бак.

А уже в Гостином дворе я приобрёл куртку получше. Польскую болотного цвета. За неё мне пришлось выложить почти стольник, отстояв предварительно неслабую очередь. Зато в этом ажиотаже на меня никто не обращал внимания.

Ещё полтос ушёл на приобретение очков-капелек с градиентной тонировкой. Очки тоже были польские, но выдавались за итальянские. Их я взял у фарцовщика на Галёре. Так называлось место у Гостиного двора, где можно было купить фирменный шмот.

В общем, поездка получилась довольно накладной, и всё из-за того, что этот артист решил устроить пальбу. Закончив заметать следы, я решил вырываться в сторону Москвы. Поймал частника до Московского шоссе. Водитель синенького Москвича оказался говорливым и довольно шустрым дедком.

Потом был молчаливый поглядывающий с подозрением толстый дядя на двадцать первой «Волге». Потом МАЗ, гружёный лесом. В общем, пока я добрался до Чудово, сменил шесть машин. И смотрели на меня как на сумасшедшего, когда я говорил, что в Москву еду. Почему, типа, автостопом, а не поездом или даже самолётом?

В Чудово меня высадили у станции и дальше я уже ехал электричками. Никто меня здесь не ловил и ориентировок с моим описанием не посылал. Вечером я приехал в Бологое. Это, типа, что за остановка, Бологое иль Поповка? К счастью, с платформы никто не сказал, что это Ленинград, поэтому я поужинал, купил билет и ждал поезда сидя на жёсткой деревянной лавке зала ожидания.

Рука болела, но тут уж ничего сделать было нельзя. В Питере в аптеке я приобрёл всё необходимое и сделал себе перевязку, хорошенько засыпав рану стрептоцидом. Теперь нужно было только ждать, когда она заживёт. М-да… первое дело и всё сразу пошло не по плану.

Продумать такое развитие событий заранее было, конечно, нереально, но на будущее требовалось создать какие-то подходы, позволяющие сводить на нет риски раскрытия и провала операций.

Когда, наконец, поезд прибыл, я забрался в вагон, зашёл в своё купе, вытянулся на полке и закрыл глаза. Равномерный перестук колёс и то, что денёк выдался не самым спокойным, моментально отправили меня в царство снов. Так что я даже и не понял, спал или не спал. Кажется, только лёг, закрыл глаза, а вот уже и Москва…

И снова утро, и снова туман, и снова знобкое поёживание. Впрочем, возможно, виною озноба была не влажность, повышенная температура моего тела. Да, даже, скорее всего. Меня потряхивало. Бр-р-р… Нужно было купить ещё и аспирин, не только антибиотики. Эритромицин хорошо, конечно, но некроз тканей при пулевом обычное дело… Тут, конечно, рана открытая, но врача искать придётся, скорее всего…

Была уже половина восьмого, и я решил позвонить бабушке. Успокоить и предупредить, что сегодня ещё меня ждать не стоит.

— Ба, не спишь?

— Привет, Саня. Не сплю, конечно. Ты же знаешь я с шести уже на ногах. А ты тоже встал уже? Когда приедешь, сегодня?

— Сегодня точно нет, не успею.

— Ну, ладно. Кстати, дядя Эдик вообще голову потерял из-за твоей начальницы. Просил тебе благодарность передать. А я вот не уверена, как-то. Может, зря ты с ним начальницу свою свёл… Даже интересно посмотреть, что там за чудо такое.

— Многие мужчины ему, конечно, спасибо скажут, но она явно его заколдовала. Ба, надо его срочно выручать. Спасать надо.

— Да ладно, чего там спасать, он сам уже не мальчик давно, должен понимать, что к чему, пень старый. А она-то тоже хороша, лезет к мужику вон насколько старше себя.

— Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй, — усмехнулся я.

— Ой, да ладно тебе Саня, насмешил.