Ничего хорошего - Фэйрстайн Линда - Страница 77

Мы опоздали на это зрелище, но их шеф-повар, Барбара, была выпускницей кулинарного института и готовила вкуснейшие блюда. Я прихватила с собой две бутылки вина, потому что, как и на всей западной оконечности острова, в Гайхэде не продавали спиртного.

Мы пересекли газон и подошли к бару. Джини тепло поздоровалась с нами, и я представила ей подруг, а она спросила, не хотим ли мы пройти на веранду, чтобы выпить там по стаканчику, прежде чем сесть за ужин в главном зале. На самом деле основная часть бара находилась под открытым небом, на просторной террасе с видом на океан, и я сказала Джоан и Нине, что если им понравился вид у моего дома, то уж на этот они обязательно должны посмотреть.

Я поднялась на крыльцо, они пошли за мной. Я открыла дверь и застыла на пороге. Хью играл на пианино, а хор знакомых голосов распевал мне «С днем рожденья!», и у всех в руках были бокалы с шампанским.

Майк, разумеется, занял место за барной стойкой, помогал Холлису, местному бармену. Мерсер пришел с франсин, тут же были Сара и Джим, Чарльз и Морин, Род Сквайерс, Рене и Дэвид. Джоан и Нина назвали столько народу, что бар заполнился до отказа, и вечеринка была в самом разгаре.

Я светилась от счастья, ходя в толпе и здороваясь с каждым. Мне рассказывали, как три битком набитые моими друзьями машины вынуждены были ехать огородами, чтобы вечеринка стала сюрпризом.

— Открой свои подарки! — крикнул мне Майк, показывая на гору коробок, сложенных в углу бара.

— Вы поторопились на пару недель, — попыталась я охладить пыл своих друзей, — и я буду держаться за свои тридцать четыре так долго, как это возможно.

— Да, но Нина сказала, что тридцатого числа ты собираешься лететь к родителям, чтобы отпраздновать свой день рождения там. И мы подумали, что единственный способ устроить тебе сюрприз — это пораньше начать.

Я взяла протянутый мне бокал с холодным шампанским и продолжила путь сквозь толпу. Джоан подвела меня к высокой вазе с желтыми розами, которая стояла на барной стойке, к цветам была прикреплена записка от Дрю. Я прикусила губу и пообещала себе позвонить ему завтра, чтобы договориться поужинать вместе и наконец-то нормально поговорить.

Потом я направилась поблагодарить Сару и Франсин и поздравить их с тем, как хорошо им удалось сохранить все в тайне, но услышала разговор Майка и Мерсера, они снова обсуждали убийство Джеммы Доген.

— Помнишь наш разговор в участке, о том, какой самый распространенный мотив: любовь или деньги? Что ж, я снова оказался прав. Колман Харпер. Как думаешь, по какой причине ему надоело быть неврологом и захотелось большего?

— Думаешь, кто-нибудь из тех людей, кого мы допрашивали сегодня, пришел бы к нам по собственному желанию, чтобы помочь следствию? — ответил Мерсер. — Нет. А сейчас они все забегали и как один говорят, что Харпер ненавидел Доген, как его бесило то, как она с ним обращается, и это со дня их знакомства десять лет назад.

— Ты бы видел все то дерьмо, которое нашли в его квартире Зотос и Лосенти, когда получили ордер на обыск!

Оттуда, где я стояла, мне было прекрасно слышно, и я решила подслушать, поскольку Том Кендрис не хотел рассказывать мне об уликах по делу, потому что я теперь была просто свидетельницей.

— Всякие средства для изменения внешности — парики, усы, косметика. Они даже нашли записку, что прислал ему несколько месяцев назад Роберт Спектор. Там говорилось, что он старается помочь, но Доген «вставляет палки в колеса, где только можно». Харпер, наверное, любой ценой решил заполучить место в программе. Думаю, он пришел к Доген ночью, так как знал, что она будет одна в кабинете, хотел уговорить ее принять его на этот раз. У него была поддержка Спектора, и Доген оставалась единственным препятствием на его пути к программе. Если она собиралась уезжать в любом случае, то ее упорство казалось ему в сто раз злобней и ненавистней. Думаю, она сразу сказала ему, чтобы он оставил всякую надежду, вот тогда он и ударил ее ножом. Ведь он принес этот мясницкий нож с собой, он был готов отомстить.

Я больше не могла делать вид, будто ничего не слышу. Я перегнулась через барную стойку, и хотя Майк бросил на меня недовольный взгляд, Мерсер не замолчал.

— Знаешь, когда все это началось?

Я покачала головой.

— Предшественник Джеммы Доген был первым, кто негативно отозвался о способностях Харпера. Это было десять лет назад, детка. Этот доктор Рэндел сказал тогда Харперу, что примет его в программу подготовки хирургов, только если он пройдет стажировку в неврологии. В том же году Доген пришла на место Рэндела — но приняла собственное решение. Она прочитала отзывы о Харпере и сразу же отказалась исполнять обещание, данное ему Рэнделом. Иными словами, поставила крест на его надеждах попасть в программу подготовки нейрохирургов.

— А что за «Игры Мет»? — спросила я.

— О, это все работа Спектора. Это была его идея — отправить Харпера в больницу «Метрополитен» на годик-другой. Спектор решил, что у него будет шанс переубедить Доген. Но Харпер все время прокалывался. Поэтому ему пришлось уехать на юг и открыть практику там. Но Спектор возродил его надежду. Велел ему приехать в Медицинский центр, потому что выбил для него стипендию и был готов стать его научным руководителем. Спектор подумал, что раз Доген уходит, то у них будет еще один шанс пропихнуть Харпера в программу, пока возраст позволяет. Попади Харпер в программу, он закончил бы ее в пятьдесят. Но в плане был один прокол — Спектор начал суетиться слишком рано, на год раньше, чем следовало. И на пути Харпера снова встала Доген.

Мы немного помолчали, осознав, что до пятнадцатого апреля остались считаные дни.

— А вам удалось выяснить, почему Спектор изо всех сил проталкивал Харпера? — поинтересовалась я.

— Нет. Пока нет. Но ты попала в точку, найдя те записи Джеммы. Пока они оба молчат в тряпочку о своих делишках, но я продолжаю копать. Мы все выясним. Одно могу сказать, — продолжил Мерсер, — в этом деле все нарастало, как снежный ком. Роберт Спектор знал, что Джемма уйдет — хотя бы из принципа, — как только Харпера примут в программу. И в этом случае Спектор окажется в выигрыше, потому что ему отдадут место Доген, к которому он так стремился.

— А я уверен, что мы выбили Харпера из колеи, когда во время допроса сказали ему, что запросили архивы за десять лет, — заметил Майк. — Он был уверен, что в «Минуите» документы так долго не хранят. Но он не знал, как обстоят дела в «Метрополитен» и собрала ли его главный враг, Джемма Доген, собственное досье на него. Сколько поставите на то, что именно он вломился в «Метрополитен», чтобы украсть документы на самого себя? Вот зачем он забрал ключи от квартиры Доген. Наверное, в воскресенье он проник в ее квартиру, чтобы подчистить то, что найдет, понимая, что рано или поздно кто-то обнаружит эти бумаги, изобличавшие его с потрохами.

— Тогда почему он дал мне договорить с Мерсером, а не попытался зарезать меня прямо тогда, когда я рассказывала о найденных документах?

— Если бы Харпер набросился на тебя, пока ты говорила с Мерсером, то независимо от того, как далеко тот находился, он позвонил бы в службу спасения, и полиция приехала бы раньше, чем Харпер успел бы тебя убить и покинуть здание. Наверное, он решил, что, если избавится от тебя после телефонного разговора и унесет последний экземпляр бумаг Доген, будет только слово Мерсера против его слова, и никаких доказательств.

— Мы полагаем, что именно переодетый Харпер прошел тогда мимо твоего привратника и подсунул записку тебе под дверь, — продолжил Мерсер. — Возможно, он и не знал всю историю Жана Дюпуи, но, как и Джемма, понимал, что у того с прошлым нечисто. Слишком уж все было у него хорошо, слишком гладко. И не забывай, они оба приехали с Юга. Полагаю, Харпер знал что-то о настоящем Джоне Дюпре и поэтому начал копать. В любом случае ни он, ни Дюпуи не хотели быть замешанными в это расследование, вот почему они переводили стрелки друг на друга. Наверное, они были просто счастливы, обнаружив в рентгеновском кабинете перепачканного кровью бродягу, и наперегонки помчались сдавать его нам. А мыто спрашивали себя, кто нашел его первым.