Ничего хорошего - Фэйрстайн Линда - Страница 72

— Когда заявили о краже карт?

— Пока не заявили.

— Тогда я не понимаю...

— Обе компании, выдавшие карты, позвонили старику домой, потому что после долгого затишья по ним вдруг началась бурная деятельность. Дело в том, что, по словам племянницы Перкинса, он уже почти семь месяцев лежит в больнице на аппарате жизнеобеспечения и уж точно никуда не ходил и не расплачивался «Американ Экспресс».

Майк махнул вилкой в сторону Мерсера:

— И если бы мне пришлось угадывать, то я сказал бы, что Перкинс лежит в Медицинском центре Среднего Манхэттена.

— Лейтенант послал туда человека проверить шкафчики, где хранятся ценные вещи пациентов из реанимации. Похоже, личные вещи мистера Перкинса кто-то «положил не в тот ящик», причем за последние несколько дней. Поэтому мы отслеживаем все операции по банкоматам, платежи в ресторанах и магазинах, и так будет, пока мы не найдем этот мешок с дерьмом.

— Что еще случилось в этой больнице, пока нас не было?

— Ну, я был там вчера днем. Думаю, начиная с утра понедельника нам надо пригласить всех в офис окружного прокурора, чтобы допросить еще раз. Кто бы ни оставил ту записку под твоей дверью — ту, где про черное и белое, — он хотел намекнуть нам на Дюпре, если, конечно, это был намек. Теперь мы должны понять, было ли это сделано потому, что подбросивший считает его виновным в убийстве? Или потому, что он знал, что Дюпре — мошенник? Или же кто-то просто хотел отвести подозрение от себя?

— Я согласен с Мерсером. Хватит делать им поблажки и встречаться на их территории. Они обычные свидетели, такие же, как любые другие. С кем ты виделся вчера?

— Я хотел избежать встреч с администрацией и сразу пройти в кабинет Спектора. Но как только я вошел в вестибюль, кто-то стукнул наверх, потому что Дитрих встретил меня в приемной на шестом этаже.

Я напомнила Майку, что нам надо рассказать Мерсеру о том, что рассказал Джеффри Доген, особенно о пропавших ключах.

— Нам придется еще раз спросить у Дитриха, когда именно Джемма дала ему тот комплект, что он носит с собой.

— Да, и сколько еще людей в больнице получили от нее подобные сувениры. Не думаю, что это окажется плодотворным. Мы понятия не имеем, когда именно эти ключи исчезли с того крючка. А ты поговорил со Спектором?

— Естественно. Они все относятся ко мне так, будто я кандидат на операцию на мозге. Едва я появляюсь в «Минуите», они начинают потирать руки и делать вид, что безумно рады меня видеть. Он был у себя в кабинете с Колманом Харпером и Бансваром Десаем. Десай все еще хандрит, как будто потерял самого дорогого друга, а Харпер так усердно лижет начальнику задницу, что скоро его нос будет темнее моего.

— И все старались помочь?

— Ага. Тут без проблем. Я просто хотел выяснить, не знает ли кто чего-нибудь про Дюпре. Но, похоже, никто из них и понятия не имел, что он ударился в бега, поэтому я не стал им говорить. Спектор сейчас очень занят, он выполняет свою работу плюс умасливает всех и вся, чтобы занять место Джеммы. Корчит из себя скромника, словно для него стало большим сюрпризом, что ему предложат эту работу.

Как только мы заплатили по счету, метрдотель подошел и предложил нам по стаканчику после ужина за счет заведения.

Майк, уже успевший подняться из-за стола, отодвигал мой стул.

— Знаете, Джулиано, в следующий раз предложите мне выпивку до ужина. А то всегда подходите, когда блондиночка уже утягивает меня отсюда за руки и за ноги. В следующий раз, договорились?

— Виопа notte[30]. Всегда приятно видеть вас в нашем ресторане, мисс Купер, джентльмены.

— Ciao[31], Джулиано.

Мы снова сели в машину Мерсера и быстро доехали до моего дома.

— Ну и что будем делать, мальчики?

— Завтра у меня выходной, — ответил Мерсер. — Разве что нам позвонят из какого-нибудь участка и скажут, что задержали Жана Дюпуи. Если это случится, то лейтенант вызовет меня. Он настаивал, чтобы я посидел денек дома из-за переработок по этому делу.

— Я обещал матери, что заеду и отвезу ее на утреннюю мессу.

— Тогда давайте встретимся у меня в офисе в понедельник, — предложила я. — Завтра я еще раз просмотрю все отчеты и составлю расписание допросов. Мы можем подогнать его под график ваших разъездов по городу.

Швейцар вышел, чтобы встретить меня и донести до лифта мой чемодан.

— Хочешь, я поднимусь с тобой и проверю, не прячется ли кто под кроватью, а, золотце?

— Нет, спасибо. Но обязательно расскажи матери о своем успехе у герцогини. Она будет тобой гордиться.

— Эй, если Дюпуи позвонит тебе в дверь и скажет, что пришел померить твое кровяное давление, не впускай его, хорошо?

27

Дождливым воскресным утром я наслаждалась одиночеством в своей квартире, читала «Таймс» и разгадывала кроссворд. Автоответчик был забит сообщениями от друзей, но я не собиралась никому перезванивать до обеда. Я разобрала чемодан, а заодно свои записи и полицейские отчеты перед предстоящей неделей.

Мерсер позвонил, когда я поглощала поджаристый рогалик:

— Привет, Алекс, это я. Есть два дела, в одном нужна твоя помощь.

— Выкладывай. Связь такая, будто ты звонишь с другой планеты.

— Я звоню с мобильника из Коннектикута. Приехал сюда на вечеринку к двоюродному брату. Практически забыл о ней. Так вот, во-первых, со мной связались из захолустного городишки в Пенсильвании. Точнее, из Блубелла. Похоже, Дюпуи резко развернулся где-то в районе Мейсон-Диксон и едет обратно. К нам, на север. Начальник полиции собирается перевести Морин в новое убежище, так, на всякий случай. Мы все ждем, что скоро он заведет или новую карточку, или новое удостоверение личности. Украдет, купит, вытянет у кого-нибудь обманом. Я удивляюсь, что он так долго пользуется карточками Перкинса.

— Может, он возвращается, чтобы забрать жену и детей?

— Ну, ты слишком хорошо думаешь об этом хорьке. Хотя кто знает... Ее телефон прослушивается, и лейтенант держит у нее дома людей с того самого дня, как Дюпуи сбежал. Что подводит нас ко второму вопросу. Петерсон спрашивал, составила ли ты опись всех бумаг в офисе Доген и в ее квартире? Я сказал, что мы с тобой осматривали бумаги, но весьма поверхностно. По крайней мере, все те, что просматривал я, были разложены по темам, а не по фамилиям. А лейтенант хочет знать, не было ли там папки на Джона Дюпре. И, честно говоря, я не могу припомнить. А ты?

— Подожди-ка. Я могу уточнить прямо сейчас. Я помню только, что все записала по категориям, как у нее, и не помню там ни одного имени. — Я попыталась представить бумажное царство, которое мы осматривали с Мерсером, и решить, привлекло бы тогда мое внимание имя невролога или нет — ведь тогда он не представлял для нас особого интереса.

— Ну, это не так важно. Я звонил Джорджу Зотосу, но он где-то в северной части штата, рыбачит с приятелями из своего старого участка. Он ведь тоже тогда просматривал эти документы.

— Подожди минутку...

— Это потерпит до понедельника. Обещаю, что шеф не вызовет меня на работу в заслуженный выходной, если не случится чего-нибудь из ряда вон. — Начальство полиции Нью-Йорка уважало право сотрудников на отдых в обычные выходные, потому что им совсем не улыбалось раскошеливаться на доплаты за переработку.

— Ясно. Тогда желаю повеселиться.

Я повесила трубку, налила себе еще кофе и отнесла в спальню. Потом приняла в душ. Я решила сходить посмотреть «Коллекцию Фрика», поэтому достала и разложила на кровати старый кашемировый свитер — бледно-желтый, с рельефными тканевыми жгутами и поясом — и вельветовые брюки. Самое то для художественной тусовки.

Я подлила себе кофе и присела за столик, чтобы перечитать записи разговора с Джеффри Догеном. Мне не давало покоя, что лейтенант Петерсон спрашивал о папках из квартиры Джеммы, а я не знала ответа на его вопрос, и это при том, что я сама вызвалась сходить туда за информацией, могущей иметь отношение к делу. Но еще больше меня расстраивало то, что я никак не могла уловить связь между двумя фактами: я своими глазами видела надписи на папках Джеммы, а ее друзья говорили мне, что она никогда не интересовалась вещами, указанными в этих надписях.