Любимая проблема Академии Драконов - Гринберга Оксана - Страница 4

– Да здравствуют самые честные и справедливые Игры Содружества! – воскликнула подруга, повторив то же самое, что совсем недавно прозвучало на стадионе из уст кого-то из важных гостей.

Но голос подруги был полон сарказма.

– Мисс Дольских, – лицо Уорли скривилось, – ваше участие в команде Эльрена вызвало у наших аналитиков самое большое количество вопросов. Учитывая ваше происхождение, нам до сих пор непонятно…

Не договорил, потому что Эйдан заслонил собой Риз, потребовав у Уорли немедленно извиниться за его слова. Наши парни тоже не зевали, но извинений от Уорли так никто и не дождался.

Потому что к нам подошел один из распорядителей – в черной мантии с красной полосой, – заявив, что в здании мэрии все готово к пресс-конференции. Остальные команды уже заняли свои места, так что все дожидаются только нас.

Уорли попытался принять благостное выражение лица, но у него не вышло.

– Запомните, здесь все мы – одна семья, и наша родина – Нерлинг! Поэтому мы должны победить, – произнес он напоследок.

– Это мы должны победить, – поправил его капитан команды Нери. – Не в обиду будет сказано, ваше высочество, – повернулся к Эйдану, – но наш состав сильнее вашей команды в несколько раз.

Я так не думала, и наши парни тоже.

Команда Камрана, которую вообще никто не брал в расчет, так и вовсе стояла с мрачными лицами, но обсудить с ними произошедшее не удалось. Пришлось срочно отправляться в мэрию, где команды-участники ждала мистическая пресс-конференция.

И уже скоро мы поднялись на арену, а затем через транс-переход попали прямиком в прохладный вестибюль мэрии. Поспешили вверх по широкой мраморной лестнице, в зал торжеств, в который набилось множество гостей.

Немного опоздали, потому что все уже начиналось – и снова с речей.

На этот раз первым слово взял мэр, но выглядел Генри Лиарс, в отличие от прошлых наших встреч, так себе. Лицо его осунулось, под глазами отчетливо виднелись темные круги. От прежней самоуверенности не осталось и следа, и он то и дело вытирал потный лоб платком.

Но говорил мэр хорошо – красиво и ясно, этого у него было не отнять.

Завел речь о всеобщем деле мира и благополучия трех стран и о том, насколько он счастлив, что именно наш остров, его любимый Эльрен, стал местом проведения Игр Содружества. Именно здесь будут вершиться великие дела, и нам всем отведена в этом непосредственная роль.

Затем заговорил о сложностях строительства стадиона, упомянув о печальном инциденте, но в детали вдаваться не стал.

– Пусть нам было непросто, но мы все-таки это сделали! И вот вы здесь, на Эльрене, и мы приветствуем команды из трех стран! – произнес он и тем самым сорвал громкие овации.

Помимо участников, важных столичных гостей, приглашенных чиновников и богатеев Эльрена в зале торжеств собралось около полусотни журналистов. Все смотрели на мэра, включая прибывшие на состязания команды, а Видар Айдан, стоя на другой стороне зала, глядел на меня.

Вот и я тоже на него посмотрела – на этот раз он был значительно ближе, чем когда парил в своей колеснице над стадионом или же стоял на другой стороне арены.

У него оказалось привлекательное и открытое лицо. Уверенная линия губ, смугловатая кожа, ясный и прямой взгляд черных глаз. Темные волосы спадали на широкие плечи, и он показался мне образцом мужественности.

– Хорош! – с придыханием произнесла светловолосая и белокожая целительница из Камрана.

Ее звали Амели, мы успели познакомиться, когда спешили по ступеням в поисках зала торжеств. Оказалось, она и Ингрид, вторая целительница из команды Камрана, рыженькая и вся в забавных веснушках, отправились разыскивать дамскую комнату и немного заблудились.

– Я тоже постоянно так делаю. Куда ни пойду, вечно заплутаю, – сообщила им Риз, пытаясь успокоить расстроенных девушек, после чего… мы сразу же нашли общий язык.

Вот и сейчас стояли рядом, а Ингрид, как оказалось, тоже не спускала глаз с Видара.

– Если бы он пригласил меня на бал, я бы не стала ему отказывать, – произнесла она мечтательно.

– Никто бы не стал, – засмеялась в ответ Амели, после чего, уверена, кинула на Видара призывный взгляд.

Я же из вежливости отвернулась и сразу наткнулась глазами на Дункана Мастерса. Тот тоже смотрел в сторону нашей команды, но мне почему-то казалось, что он глядел прямиком на меня.

При этом мой старый товарищ по детским играм лицом и фигурой походил на безупречные скульптуры древних богов, высеченные в храме на Чаверти.

Храм был давно заброшен, а скульптуры в нем остались.

Не выдержав его взгляда, я снова отвернулась и принялась смотреть на мэра, с удовольствием отвечавшего на вопросы журналистов.

– Эйви, что с тобой? Ты сегодня сама не своя, – склонившись к моему уху, негромко спросил Кайден.

– Все нормально, – соврала ему. Попыталась выдавить из себя улыбку, но вышло, подозреваю, так себе. – Мало спала, много нервничала. Вот и дергаюсь.

Кайден сочувственно кивнул.

– Не бери в голову слова Уорли, – произнес он. – После конференции я постараюсь раздобыть те самые отчеты, а затем будет общий сбор. Заодно и обсудим…

Не договорил – капитанов команд позвали занять места за длинным столом, установленным на возвышении в конце зала торжеств, где их собирались отдать на растерзание журналистам.

Впрочем, те оказались организованными и набрасываться всей пишущей стаей не стали. Да и вопросов, на которые нужно было ответить капитанам, оказалось всего два.

И первыми на них отвечали капитаны команд Нерлинга.

– Скажите, какими были ваши самые позитивные и негативные переживания за последние годы? – поинтересовалась за всех милая дама в темных завитушках волос и в очках с золотой оправой.

Представляла она «Королевский Вестник» и явно была залетной столичной гостьей.

Первым взял слово капитан команды Нери.

Словно отличник канцелярии короля Эвана МакГилла, Стиг Тиссон тотчас же заговорил о любви к родине. Заявил, что самым приятным в его жизни моментом стал тот самый день, когда его выбрали в команду академии Нери и назначили капитаном.

Об этом он мечтал всю свою жизнь – послужить на благо любимой родины.

А самым неприятным…

– То, что мы перестали воевать с нашими врагами, – ровным голосом произнес он. – Я рад перемирию, но как наша команда, так и я лично готов доказать, что Нерлинг сильнее всех в обитаемом мире. И эти Игры станут свидетельством того, что нашим врагам лучше никогда с нами не связываться!

В ответ раздались жидкие аплодисменты – думаю, журналистов тоже предупредили, что ни в коем случае не стоит разжигать вражду, как это попытался сделать Стиг.

Тут слово взял Кайден, и я почему-то подумала, что он пойдет по следам капитана столичной команды. Но оказалось, наш капитан вовсе не горел желанием открывать свою душу, признавшись в ненависти к Туманному Пределу.

Говорил он четко и ясно – о своей любви к Нерлингу и благодарности к стране, которая его вырастила. Затем, в ответ на второй вопрос, признался, что совершил ужасную ошибку, и девушка, которую он любил, до сих пор не может его простить.

– О, я уверен, – тут слово взял Уорли, не забывая слащаво улыбнуться, – что все непременно изменится после этих Игр. Все любят чемпионов!

Тотчас же раздались аплодисменты, затем слова одобрения, а я, не выдержав обращенного в мою сторону взгляда Кайдена, отвернулась и принялась рассматривать лепнину на потолке над дверью. Оказалось, очень даже интересный рисунок – завиточки, лепесточки…

Наконец выступил капитан команды Камрана – его звали Алекс Найрис, и говорил он от души. Ему тоже аплодировали, а затем пришла очередь Видара, и я повернула голову.

Ожидала услышать слова о мощи и славе Кхемера, о золотых колесницах и послушных хозяевам стаях виверн, но, к удивлению, Видар заговорил о себе.

О личном.

– Самым страшным для меня стало известие о том, что девушка, которая мне дорога, оказалась в смертельной опасности. В тот момент она была далеко от меня, и я терзался от понимания собственного бессилия. Осознавал, что в любую секунду могу ее потерять, и это приводило меня в отчаяние. То, что я ничем не мог ей помочь.