Учитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 2

Новая сшибка оставила его безучастным. Бойцы напряглись, каждый несколько раз хорошо заехал противнику, вынуждая того чуть ли не подлетать в воздух от мощных ударов, принимаемых в блок, а затем боксёр, пригнувшись и чуть вытянув вперед корпус, разразился целой серией ударов, пытаясь задеть ими начавшего отступать японца. Тот, с тем же совершенно непробиваемым выражением лица легко оттанцевал назад, выждал момент, а затем его правая рука метнулась вперед как атакующая кобра! Хакер даже моргнуть не успел, как боксёр оказался схвачен за… голову, а потом за неё же дёрнут со страшной силой к оппоненту. В падении-рывке бедолагу ожидало колено верзилы, впечатавшееся тому точно в переносицу.

Бац!

Наповал!

Под шум зрителей, частично одобрительный, а частично непонимающий, здоровяк вышел за пределы ринга после отмашки судьи. Такой же ровный, столь же невозмутимый, каким и пришёл. Как будто бы и не поймал несколько напасов, каждым из которых того же Андрюху можно было отправить в лечебницу или морг.

«Заносчивый козёл», с какой-то обидой подумал Баранов, проталкиваясь ко входу между японцами, вовсю обсуждающими закончившийся махач. Хакера задел за живое этот высоченный невозмутимый гад, который отвернулся от упавшего смуглого парня едва ли не раньше, чем тот грянулся оземь. Вышел, понимаешь, сука такая, поймал человека, бывшего ниже его сантиметров на пятнадцать, чбонк — и всё! Ну даже ему, Андрюхе, стало понятно, что такую жесть длинный мог организовать сразу же, силищи и скорости дофига, вон как издевался! А девки вон как визжали после, девкам насрать, что длинный сволочь и показушник, они за смазливую харю и такой рост всё простят. Особенно за рост.

Совсем всё. Сучки…

Высокий невозмутимый боец, сам того не зная, отнял у Андрюхи одну из маленьких радостей жизни. Будучи ростом в сто семьдесят семь сантиметров, хакер отдыхал душой, постоянно видя вокруг себя малорослых японцев. А эта шпала… Козёл!

— Ну всё, идём утолять похоть наших юных тел! — хлопнул его по плечу Казума, — Отличные бои, особенно последний! На девок, конечно, приятно посмотреть, но и легенду Аракавы увидеть — тоже здорово!

— Легенду Аракавы? — нехотя переспросил Баранов, перепрыгивая лужу с так и лежащей в ней оберткой.

— Да, этот высокий, который черный, раньше считался национальным достоянием Японии, молодым гением! — охотно ответил ему толстый спутник, — Его по телевизору несколько раз показывали! Но затем произошла какая-то мутная история, вроде бы с дзайбацу, поэтому чувак просто ушёл в бойцы! И теперь иногда хреначится с другими, говорят, бьет очень по-умному, но противники так отнюдь не считают. Его, вообще-то, все ненавидят!

Андрей очень понимающе отнесся к чувствам всех, но тем не менее, спросил, за что.

— Королевское Хамло! — выдал завербованный им японец, одна из бывших хакерских звезд Токио, а затем, ругнувшись на свой недоделанный английский, бодро поправился, — Король Грубиянов! Всем хамит! Никого не уважает!

— Вот козёл! — уже вслух произнес Баранов, осуждающе качая головой, — Скажи, а…?

Казума так и не узнает, что хотел спросить его русский друг, как у них обоих истошно запищат пейджеры, демонстрируя код срочного вызова на базу. Там их будет дожидаться сверхважное срочное задание по информационной поддержке отряда, ведущего расследование убийства кровного родича одного из корейских чеболей, пропавшего около полутора месяцев назад. Расследование будет инициировано по причине обнаружения ДНК господина Сон Чжун Ли, найденного в обгоревшем трупе, извлеченном из обломков того самого сгоревшего здания, где оба товарища только что смотрели уличный бой.

Впрочем, Баранов эту иронию не расценит. Он будет слишком занят планированием мучительной смерти Казумы…

…одного варианта за другим.

Глава 1

Охайо, они-чан!

Это зимнее воскресное утро в семье Кирью началось с громкого девичьего вопля:

— Мама, у нас брат опух!!

…и последующих причитаний о том, что теперь нужен новый.

— В порядочных японских семьях, — хмуро проговорил я, окруженный спустя минуту со всех сторон, — никто не ощупывает своих полуобнаженных родственников.

— Ой, да брось, Кира, — буркнула родная мать, чьи ладони бегали по моему прессу, — где мы еще такое увидим? Прямо как по телевизору…

— Это бицепс или трицепс? — не менее заинтересованно вопрошал отец, пытаясь промять своими пальцами мне плечо, — Сынок, если ты жрал что-то запрещенное, то скажи, папа знает врачей! Они тебе помогут!

— У него даже задница опухла! И твердая!

— Эна, прекрати немедленно… мама!

Изгнались четыре всадника Суеты только после того, как я объявил, что опаздываю на встречу с учителем. Несмотря на то, что наша семья крайне далека от стандартов образцовой японской, те вещи, которые имеют отношение ко внешнему миру, у нас уважаются, особенно, касающиеся обучения. Однако, я действительно опаздывал, поэтому удалить фотографии с мобильника младшей сестры, которые та нащелкала, уступив место брату, я не успел.

Что поделать, мышцы после тренировки действительно обрисовываются куда четче, чем хотелось бы. Моя физическая форма стала куда лучше для регулярных боев с противниками, но, к моему сожалению, также начала привлекать внимание окружающих. Аномально высокий рост, нетипично симметричные черты лица, которое я пытаюсь скрыть отпущенными волосами, чересчур молодой возраст… всё это вызывает повышенное внимание, особенно в школе. Даже на фоне Кодзимы Рио.

Завтра, на учебу, я впервые возьму бумажный мусорный пакет… но это будет завтра.

За город я поехал не один, а вместе с Шираиши Маной, моей одноклассницей, жившей неподалеку, и являвшейся заодно дочерью учителя, которого я себе нашёл. Мана, почти такая же высокая, как и я, скромно жалась в электричке к окну, позволяя мне спокойно читать свои записи, состоящие из кодировок различных блоков памяти, которые нужно было «обновлять» упражнениями для лучшей «записи». Прогресс в этом, главном для меня, направлении, шел хорошими темпами, позволив вычеркнуть уже двести три блока и добавить еще четыреста восемь. Время на дорогу потрачено не зря.

Впрочем, когда мы вышли на нужной остановке, Шираиши набралась смелости и задала вопрос о том, почему её отец внезапно сменил место обитания.

— Раньше более семидесяти процентов «надевающих черное», — начал объяснять я девушке, — Приходились на жителей деревень. Эти люди рано или поздно принимают решение жить в одном месте с такими же как они, образуя анклавы Темного мира. Здесь же, в таких тихих местах, открывают додзё и школы те из «надевших», кто прекратил активно развиваться в виду возраста, вроде моего деда, Горо Кирью. Такие поселения получают неслабую поддержку от правительства, да и от своих, еще живых, детей. Здесь очень мирно и безопасно.

— А п-почему отец раньше… — несмотря на то, что девушка не закончила вопрос, я её прекрасно понял.

— Потому что это не дом престарелых, Мана, и не приют. Комитет не швыряется деньгами направо и налево. Если человек не в состоянии позаботиться о себе — ему никто не будет помогать.

Темный мир, забавное наименование серой зоны, принятое на этой планете. К нему относится всё сомнительное, все аморальное и полузапрещенное. Шарлатаны, организованная преступность, уличные бойцы, шпионы, хакеры, проституция, торговля рабами. Всё, от почти белого до того, что чернее черного. Темный мир никоим образом не касается законодательства какой-либо страны, он, скорее, неписанный закон, маркирующий одного из своих. Поэтому, в такую вот деревню, что находится чуть ли не в пределах Токио, не приедут полицейские, даже если тут будет обнаружен с десяток трупов. Только люди из Специального Комитета.

Огаваза ждал нас на входе в деревню. Худой низкорослый человек, выглядящий лет на двадцать пять старше своего возраста, умудрился одновременно просиять при виде кинувшейся к нему дочери и нахмуриться на меня. Выглядел он значительно лучше, чем в те времена, когда я его увидел в первый раз. Уже не обтянутый кожей скелет, бормочущий под нос нечто безумное, но и не нормальный человек. То, что произошло с Суичиро, не могло быть вылечено, лишь купировано. Было чудом, что он до сих пор жив, «сломавшиеся» существуют плохо и недолго, даже если заботятся о себе, а у человека последние годы прошли на улице и впроголодь.