Уроки нежности - Делон Дана - Страница 12

– Можно узнать причину, профессор Мак-Тоули? – Шнайдер облокачивается на кирпичную стену здания.

Мак-Тоули. Точно! Джоан Мак-Тоули! Знаменитая преподавательница истории. Материалы Джоан часто мелькают в известных печатных изданиях. Ее приглашают спикером во все знаменитые учебные заведения. Академия гордится тем, что в списке ее преподавателей есть такая фигура. И, насколько мне известно, именно на ее поток по истории практически невозможно попасть. Меня, например, вписали к какому-то месье Робану. Я видела Мак-Тоули на обложке «Таймс», она стала человеком года в две тысячи восьмом. С тех пор прошло много времени, но отчего-то мне она представлялась моложе. По правде сказать, старушка передо мной мало напоминает акулу из академического мира знаний.

– Причину? – Джоан улыбается милой старушечьей улыбкой. – Разумеется.

Она будто сошла с картинок из детских книжек. Мадам бы спицы и кресло-качалку, и смело можно представить ее перед камином, рассказывающей внукам сказки. Хотя старушку выдает взгляд – молодой, живой, цепкий. Несмотря на то что с годами голубой цвет глаз пожух и превратился в серый, они будто хранят возраст ее души. Вопреки пожилому возрасту, в ней чувствуется крепкий характер.

– Ваше поведение отнюдь не достойно статуса джентльмена. – Она отчитывает собравшихся, как несносных мальчишек.

– Но в академии нет правил, говорящих о том, что мужчины должны вести себя каким-то определенным образом, – стоит на своем Шнайдер.

Кажется, спорить с преподавателями – его любимое хобби.

– Потому что мужчины, – делает она акцент на последнем слове, – знают, как себя вести, без всяких правил. А вот вам нужно преподнести урок, мой дорогой Шнайдер! Четыре дополнительных часа по пятницам. Поверьте, я буду на них присутствовать, и не советую вам даже пытаться меня обмануть, – твердо произносит Джоан.

Бросив напоследок суровый взгляд на Бена, она отходит от недовольных и притихших парней и направляется ко мне. Ее вязаный кардиган светло-горчичного цвета идеально подходит к темно-коричневой юбке.

– Селин Ламботт? – спрашивает она, и ее цепкий взгляд изучает меня.

Становится не по себе от контраста морщинистого лица и молодых глаз.

– Да, мадам. – Я удивленно приподнимаю брови.

Она знает меня? Будто отвечая на мой вопрос, Джоан поясняет:

– Я видела вашу фотографию в заявке на поступление, а также читала ваше сочинение. – Она приглашающим жестом указывает на тропинку. – Надеюсь, вы, как и я, направляетесь в библиотеку?

Она читала мое сочинение!

– Да, – вырывается у меня.

Я писала это сочинение, вдохновляясь ее манерой повествования и используя книги, написанные ею. В перечне подготовительных материалов, отправленных академией до экзамена, работы Джоан стояли первыми; я посчитала, что это знак.

Я следую за преподавателем и спиной ощущаю прожигающий ненавистью взгляд Шнайдера. Вдоль тропинки тянутся идеально подстриженные кусты, на миниатюрных зеленых листьях сверкает роса. Ветер здесь не столь хлесткий, как во дворике, и все же прохладно. Но, может, перемены в погоде даже к лучшему, ведь вчерашняя жара практически меня убила. Я сильнее кутаюсь в свой кардиган.

– В наше время тоже были такие индивидуумы, – бормочет Джоан, как бы сплетничая по-женски, – хулиганы и задиры… Всегда находились те, кто пытался унизить и запугать других. А что в их понимании самая легкая добыча? Одинокая женщина. Но мы с ними справлялись. Несмотря на время, в котором жили. Ставили этих выскочек на место. Увы, не всех, – с сожалением произносит она. – Но меня радует, что современное поколение гораздо жестче, чем были мы. Вы таких проглотите и даже не поперхнетесь. – Она подмигивает.

Впервые в жизни за меня кто-то постоял. И этот кто-то – старушка лет восьмидесяти. Что-то есть в этом такое глубокое и сильное, от чего сердце наполняется теплом.

– Спасибо, – глухо благодарю я.

– За что? – Джоан выглядит заинтригованно.

– За то, что заступились.

– Это священный долг каждой женщины, – с улыбкой произносит она, и глаза ее задорно блестят.

Нам навстречу идет Этьен. Он в серой хлопковой футболке, которая подчеркивает крепкую мужскую грудь. Кожа бронзового цвета переливается в лучах солнца. Когда он замечает нас с профессором, на его лице мелькает выражение удивления и досады. Я вижу, как его губы беззвучно шепчут:

– Черт.

Этьен явно не рад встрече. Взгляд черных глаз пробегает по мне и мадам Мак-Тоули, словно он пытается понять, что теперь делать. Он замедляет шаг и напряженно сводит брови на переносице.

Мадам Мак-Тоули останавливается и преграждает ему путь, ее взгляд становится пронзительным, несмотря на доброжелательную улыбку.

– Скажите, пожалуйста, где вы были сегодня утром? – слишком ласково спрашивает она.

Этьен тяжело вздыхает, его точно не вводит в заблуждение ее старушечий вид.

– Пойман с поличным. Поэтому готов к наказанию, – на выдохе говорит парень.

Он поглядывает на часы и хмурится, будто куда-то опаздывает. Но профессор Джоан Мак-Тоули не готова так быстро его отпустить.

– И с чем я тебя поймала, по-твоему? – с интересом спрашивает она.

Так смешно смотреть, как маленькая старушка издевается над двухметровым накачанным парнем.

Этьен сутулится.

– С прогулом, – констатирует он очевидное.

– Так, значит, у тебя не было веской причины пропустить сегодняшнее собрание, на котором мы обсуждали дальнейшие шаги выпускников? – продолжает свою пытку профессор. – Неужели ты столь легкомыслен, чтобы пропустить подобное?

– К сожалению, причины действительно не было. – Этьен даже не пытается выкрутиться из сложившейся ситуации. Возможно, понимает, что одурачить ее ему не под силу. – Думаю, вы и без меня это знаете, – заканчивает парень.

– За вашу честность я не буду вас наказывать, месье Гойар, – спокойно произносит Джоан, – но, будьте так добры, выполните мою просьбу.

На лице преподавательницы появляется улыбка, такая светлая, добрая, что даже странно. Никак не подходит к ее статусу. Этьен обреченно поджимает губы. У него нет выбора, и нам всем это ясно.

– Да, конечно, – бормочет парень.

– Большое спасибо за отзывчивость. – Мадам слегка треплет его по плечу. – Будьте любезны передать своему другу, что я жду его в библиотеке.

– Сейчас? – Брови Этьена приподнимаются.

Джоан кивает:

– Да. Передай, пожалуйста, что я очень жду встречи. – Мак-Тоули скачет во французском с «вы» на «ты», будто подчеркивая, что это она определяет статус студента, а не он.

Гойар хмурится сильнее, темные глаза встречаются с моими, и он качает головой:

– Простите, какому именно другу?

Мак-Тоули улыбается:

– Лучшему другу, Этьен. – Она выдерживает театральную паузу. – Своему верному товарищу.

– Хорошо, я сейчас позвоню Шнайдеру.

Услышав эту фамилию, я неосознанно дергаюсь. Профессор и Гойар это замечают, но никак не комментируют.

– Тогда попробуем иначе, – посмеивается Мак-Тоули. – Передай своему самому воспитанному, умному и, похоже, НЕ лучшему другу, что я жду его в библиотеке.

Этьен устало трет глаза и вновь бросает на меня мимолетный взгляд.

– Он ни при чем, – начинает Гойар.

Но профессор не дает ему договорить:

– Просто передайте ему мое послание, месье Гойар, я не смею просить большего.

Парень молча кивает.

– Благодарю, – говорит старушка и поворачивается в мою сторону. – Мне очень понравились твои мысли о Генрихе VIII и его связи с мисс Болейн.

Мак-Тоули возобновляет шаг, и я следую за ней. Каблуки моих туфель звонко цокают по выложенной из камня дорожке.

– Мало кто готов признать женские амбиции и писать о ней, не вспоминая, через что она заставила пройти свою сестру и как сексуально манипулировала Генрихом.

Беседуя, мы проходим в библиотеку. Джоан прикладывает ключ-карту, и двери медленно раскрываются. Сами.

– Магия какая-то, – слетает с моих губ.