Ведьма, маг и каменный котел - Лисина Александра - Страница 56

Я изобразила несколько неуклюжий (ноги еще плохо слушались) реверанс.

– Здравствуйте, миледи. И вам, лаэрн Оррни, мое почтение. Доброго всем дня.

На лице госпожи Даррантэ проступила легкая задумчивость, словно она не знала, как на меня реагировать, тогда как ее дочь взглянула на меня с нескрываемым любопытством. Не знаю, что уж учитель им про меня рассказал, но надеюсь, ничего плохого, потому что леди Амелия Даррантэ являлась одной из наиболее влиятельных женщин в столице и при желании могла серьезно осложнить мне жизнь.

Саму леди Амелию, как и ее младшую дочь, я заочно знала. Видела портреты обеих, когда искала информацию на их большое семейство. В реальности, надо признать, она производила намного более сильное впечатление. Уже немолодая, но все еще статная, по-своему красивая, определенно строгая, властная… в общем, весьма своеобразная дама, с которой при других обстоятельствах я бы постаралась лишний раз не встречаться.

Леди Таисия, кстати, очень на нее походила, однако все же черты ее лица выглядели значительнее мягче. Да и смотрела она на меня без настороженности. Кажется, ей действительно было любопытно знать, что за ведьму сюда привел друг семьи.

– Миледи, – вежливо кивнул обеим мастер Дэврэ. – Коллега…

Господа маги церемонно раскланялись, после чего целитель наконец отошел от постели, и я смогла увидеть человека, за которым была готова идти не только на край света, но и в следующую жизнь.

Кайрон Даррантэ полусидел на кровати, оперевшись спиной на многочисленные подушки, и выглядел как никогда слабым, почти больным. Он все еще был неимоверно бледен. Под его глазами залегли темные круги. Бескровные губы потрескались. Сам он резко исхудал за эти сутки, словно и впрямь тяжело болел… однако потеря магического дара никому так просто не дается. Удивительно, что он вообще остался жив, да еще и, как сказал целитель, шел на поправку.

Более того, он, вопреки утверждению учителя, находился в сознании, хотя стоящая у его изголовья пустая чашка намекала, что снотворное ему все-таки дали. И через минуту-другую милорд снова уснет, так что нам, похоже, даже поговорить не удастся. Особенно в комнате, где так много народу.

Однако когда лаэрн Оррни отошел в сторону, взгляд лорда, как и вчера ночью, мгновенно прикипел в моему взволнованному лицу. Сам он, правда, ничего не сказал, но у меня даже так тревожно екнуло сердце, особенно когда я поняла, что он действительно меня не узнал.

– Миледи? – неуловимо нахмурился он, явно не понимая, что здесь делает какая-то посторонняя женщина.

– Здравствуйте, милорд, – как можно спокойнее сказала я. – Рада, что вам уже лучше.

Он молча сделал мне знак приблизиться.

Я беспомощно оглянулась на учителя, но тот показал, что все в порядке и что мое присутствие ничем не навредит ослабленному лорду, так что я поколебалась и все-таки подошла, осторожно присев на тот же табурет, откуда недавно поднялся господин целитель.

– Как вас зовут? – спросил Кайрон Даррантэ, по-прежнему не сводя с меня внимательного взгляда.

– Алания Хартис. Вы меня не помните?

Он немного помолчал. Потом о чем-то задумался. Наконец выпростал из-под одеяла худую руку, накрыл ею мою ладонь, а потом переплел мои пальцы со своими и медленно поднял наши сцепленные руки на уровень своего лица.

Я неверяще замерла.

Да нет… не может этого быть…

– Я помню это, – тихо сказал лорд, прикоснувшись щекой к тыльной стороне моей ладони.

У меня поневоле вырвался прерывистый вздох. А он тем временем взял меня за вторую руку и точно так же прикоснулся ладонью к моей щеке, еще тише при этом добавив:

– И это.

Вот тогда у меня сердце заколотилось в груди, словно бешеное.

Он помнил… помнил! Все, что с нами тогда произошло! Ну, может, не совсем все, но самое главное – точно! И вот тогда я расслабилась. Опустила плечи. Почувствовала, как покидает меня скопившееся внутри дичайшее напряжение вместе со всеми страхами, которые терзали мою душу всю дорогу до его дома. А потом я с тихим вздохом прижалась щекой к его руке, прикрыв глаза и чувствуя, как он так же бережно прижался к моей.

– По-моему, мы здесь лишние, – кашлянул откуда-то издалека мастер Дэврэ, но я уже не обратила на него внимания. Собственно, сейчас мне было все равно, кто стоит рядом, что они видят, и вообще, ушли они или остались.

Главное, что Арчи жив.

Главное, что он все-таки помнит.

А все остальное я как-нибудь переживу и подумаю об этом позже. Когда-нибудь в необозримом будущем, когда успокоюсь, выдохну и найду в себе силы подумать о чем-то еще, кроме того, что мой Арчи жив, здоров, находится здесь, совсем рядом. Несмотря ни на что, помнит, что именно нас связывает. Помнит и, смею надеяться, не возражает.

Когда он пошевелился, я все-таки открыла глаза и слабо дрогнула, обнаружив, что мой лорд все-таки уснул, склонив голову набок и еще теснее прижавшись к моей руке. Такой беззащитный, но при этом невероятно сильный…

– Пусть спит, – осторожно коснулся моего плеча учитель. – Сейчас это гораздо важнее.

Я бережно погладила Арчи по щеке и, наклонившись, тихонько поцеловала его в лоб, после чего так же осторожно высвободила руки и накрыла его одеялом, надеясь, что «лаэнтирский целитель» и лечебные зелья сделали свое дело и быстро поставят его на ноги.

Потом я отступила от постели, на которой безмятежно уснул бесконечно дорогой моему сердцу мужчина. После чего мысленно пожелала ему как можно скорее поправиться и следом за учителем ушла, не забыв при этом аккуратно прикрыть за собой дверь.

– Это будет непросто, – сказала леди Амелия, когда мы с учителем вошли на просторную кухню. Бросив на меня еще один странный взгляд, она повернулась к дочери, а затем обратилась к мастеру Дэврэ: – Лаэрн Олдин, вы действительно считаете, что это так уж необходимо?

Учитель спокойно кивнул.

– Да. Расследование только начинается. Присутствие тени мы уже не сможем ни от кого скрыть. Поэтому нам надо подумать, как все это грамотно представить общественности и сделать так, чтобы Кайрон при этом не пострадал.

– Это было мое решение, – поджала тонкие губы леди Амелия. – Мне и нести за него ответственность.

– Мама…

– Я решила, что будет так! – резко осадила качнувшуюся ей навстречу дочь госпожа Даррантэ, но тут же смягчилась. – Прости, дорогая, но вина за случившееся целиком и полностью лежит на мне. Поэтому я и предстану перед королевским судом, ведь больше никто за это не в ответе.

Что тут происходит? Госпожа Амелия хочет раскрыть правду о сыне и сделать достоянием всего света тот факт, что это именно она сотворила из него бездушное чудовище?

– Мама, – устало повторила леди Таисия, мельком взглянув на нас с мастером Дэврэ, но не посчитав нужным молчать в нашем присутствии. – Должен быть другой выход. Теперь, когда у Кайрона есть тень, роду нужен другой наследник! И уже поэтому ты не можешь оставить нас в такое время!

– Ничего страшного. Родишь мне внука, и пускай он владеет наследием Даррантэ.

– Но я не хочу, чтобы моя мать сидела в тюрьме, да еще и за преступление, которого не совершала!

– За свои ошибки нужно расплачиваться, – твердо сказала глава семейства. – По моей вине Кайрон все эти годы был душевно болен. Это я сделала его таким. И я не брошу тень ни на репутацию сына, ни на друга семьи просто потому, что побоялась признаться в содеянном.

– Но ты ведь не знала… никто из вас не знал! – воскликнула сестра Кайрона, заставив меня почувствовать себя неуютно.

Вмешиваться в дела чужой семьи мне было не с руки. Честно говоря, даже присутствовать при этом разговоре я была не должна.

– Ну вообще-то я думаю, мы можем найти приемлемый выход, – задумчиво обронил мастер Дэврэ, заставив яростно спорящих леди обернуться. – Леди Таисия права – ни у кого из тех, кто был к этому причастен, не было злого умысла, и все мы, включая леди Амелию, действовали исключительно в интересах ее несовершеннолетнего сына. А в семейном кодексе есть одна интересная поправка к шестьдесят третьей статье, – прищурился учитель. – И она гласит: «В случае угрозы жизни несовершеннолетнему в обстоятельствах, не допускающих двойного толкования сути этой угрозы, родитель вправе принимать любые решения относительно жизни и здоровья ребенка при условии, что ожидаемый вред не превысит вред, ставший причиной принятия такого решения».