Ревизор: возвращение в СССР 28 - Шумилин Артем - Страница 7

– Да… И в одиннадцати случаях счётчик не обнулялся.

– В двенадцати, – поправил я его. – Давайте, я свой отчёт тоже сейчас сюда добавлю.

Попросил у него бумаги, написал свой отчёт, переписав данные с ежедневника, и отдельно составил себе таблицу с результатами рейда для последующего анализа.

– Короче, Паш, я все отчёты изучил. И там, где нас не обманули с пробегом, а это только те поездки, которые не с вокзала на вокзал, а чуть дальше, там не обнулили счётчик. То есть, получается, что в ста процентах случаях нас как-то обманули!

– Исключение – три отказа, – напомнил я ему. – То есть, не в ста процентах, а… в восьмидесяти семи, – посчитал я и продолжил заполнять свою таблицу по данным отчётов, попутно анализируя цифры.

– Тихий ужас, – проговорил, закончив. Стоимость поездок не превышала шесть рублей, вроде, немного. Но блин! Как так можно? – А что насчёт поведения водителей, какое у наших пассажиров сложилось впечатление? Были конфликты?

– Нет, всё спокойно прошло, – ответил Гусев. – Никто на грубость не жаловался. Хотя тоже понять можно, зачем мошеннику обострять ситуацию?

– Н-да… Ну, что? Начальству будет, над чем подумать, – уверенно проговорил я. – И мне будет, о чём написать. Спасибо вам, Анатолий Степанович, за помощь.

– Тебе спасибо, Паш, за интересную задачу, – улыбнулся он. – Сейчас всё оформлю и завтра отвезу результаты в Верховный Совет.

– Привет передавайте от меня Ильдару Ринатовичу и Марку Анатольевичу, – улыбнулся я.

– Обязательно передам, – на полном серьёзе ответил он и протянул мне руку, видя, что я поднялся, собираясь уходить.

Из университета поехал к Сатчану, предварительно позвонив ему из автомата. Надо что-то предпринять насчёт профсоюзной проверки на кожгалантерейке.

Он был занят, пришлось подождать минут десять-пятнадцать. Когда он освободился, то сразу позвал меня к себе.

– Случилось что? – обеспокоенно посмотрел он на меня.

– Текучка, – устало ответил я. – Дружинина с кожгалантерейки в ВЦСПС на Филатова бумагу накатала, что он пьянство работников поощряет, игнорирует сигналы из медвытрезвителя… Это из-за амнистии по январским и февральским залётам… Теперь ему оттуда проверку обещают прислать.

– Да, я понял, – озадаченно ответил он. – И что он собирается делать?

– Попросил его ничего не делать. Сказал, что сами попробуем разрулить, чтобы ни он, ни наши менты не пострадали… Вот, я записал, кто ему звонил из ВЦСПС насчёт проверки…

– Это правильно, – оживился Сатчан. – Хотя, это не мы должны разруливать, а начальник РОВД, это его подчинённые накосячили!

– Справедливое, конечно, замечание, – заметил я, – но как бы не получилось, что у семи нянек дитя без глаза окажется. Понадеетесь все друг на друга… Если Филатов там один на проверке отдуваться будет, он точно расскажет о том беспределе, что у метро столько времени РОВД творило.

– Да не будет он один, поможем, конечно, – успокоил он меня. – Лучше скажи, по облаве на таксистов есть новости?

– Есть. Наш пятый парк не подвел! Вообще обслуживать отказывались, мол, у вас вещей немного, так дойдите, тут рядом.

– Отлично! Просто молодцы! – воскликнул он, просияв.

– Да, приятная неожиданность. Были у меня сомнения в Волошине и Епихине, но, получается, иметь с ними дело можно, таксопарк они крепко в своих руках держат. Это же больше тысячи таксистов, не самые простые кадры в управлении. Сложнее, наверное, только с шахтерами управляться. Или металлургами. У них работа такая страшная, что бояться уже нечего…

– Ага, надо это запомнить. Если что, на повышение отправим, раз такие таланты в управлении, – кивнул мне Сатчан.

– Тут ещё кое-что… Меня Межуев сегодня к себе вызывал. Говорит, надо уже думать насчёт вступления в партию. Предложил поручителем у меня быть. Его помощница должна подготовить рекомендацию… Ещё одного поручителя надо. Ну, помимо райкома.

– Ничего себе! Крепко он на тебя глаз положил… И кого ты хочешь просить?

– Думаю вот, нашего комсорга Гусева или моего научного руководителя выбрать…

– Нет! Зачем? Из наших кого-то надо просить, Бортко или Захарова, – уверенно ответил он.

– Да ладно, – с сомнением посмотрел я на него, – Думаешь, им это интересно?

– Уверен! Тем более, они хотели знать о всех твоих контактах с Межуевым. Это же не просто чиновник, это, возможно, в будущем член ЦК. Да у него и сейчас столько влияния, что некоторым членам ЦК завидно. Личный авторитет имеет значение…

Мне пришла в голову мысль, что, возможно, Захаров или Бортко вовсе не против будут засветиться в компании Межуева для поднятия собственного авторитета. Пусть даже и по такому мелкому поводу, как рекомендация по вступлению в партию комсомольца. И Сатчан это прекрасно понимает.

***

Святославль.

Эх, были бы Зауровы! – с сожалением опять подумал Ваганович – Сколько раз они меня выручали. А сейчас и обратиться не к кому…

От безысходности он решил пройтись по общим с братьями знакомым. Привлекали они их по отдельным его поручениям, когда своих сил не хватало. Первым он навестил Ваську Вырина.

Вырин, друг детства младшего из братьев Зауровых, вообще не стал с ним разговаривать, обвинив в том, что это из-за него Платоха сейчас сидит, а Мирон ума лишился.

– Мне такой судьбы не надо, директор! – наотрез отказался продолжать дальнейший разговор он.

И второй знакомец тоже предъявил ему за Платона Заурова, что сел он, его поручение выполняя, а даже помощи никакой не было ни во время следствия, ни сейчас.

Ругаясь про себя на младшего Заурова на чём свет стоит, за то что весь город уже в курсе, как он в этот раз сел, Ваганович решил обратиться к Календуле, новому авторитету, который стал смотрящим за городом после смерти Графа.

С новым смотрящим Ваганович не был лично знаком, в отличие от Графа. Вот с покойным Графом у него были давние связи. Это он и порекомендовал однажды Вагановичу старшего Заурова, а тот уже подтянул со временем своего младшего брата. Эх, сколько раз он к ним обращался и не вспомнить…

Зашел к начальнику милиции навести справки. Мол, надо же знать, какой расклад сейчас в криминальном мире города, чтобы понять, с кем из неподобающего окружения его сотрудники дело имеют, если что. Рыков такое объяснение принял, но из полезного смог рассказать про нового смотрящего только то, что это авторитетный вор, умный и жёсткий.

– Мне один рассказывал, что погоняло Календула, это не от названия цветка, – поделился с Вагановичем начальник милиции. – Он сел первый раз ещё по малолетке, выбрал себе погоняло Калигула, а такие же бедовые малолетки-сокамерники по необразованности превратили Калигулу в Календулу. Так и повелось…

Не та история, что стоит рассказывать вору при знакомстве…

Получив такие вводные, Ваганович сильно нервничал перед визитом к Календуле, всё думал, сколько он себе заберёт из найденных денег. И как оказалось, совсем не напрасно волновался. Молодой, по сравнению с Графом, мужик, крепкий и высокий, встретил Вагановича оценивающим взглядом. Выслушал о пропавшей захоронке, но вместо того, чтобы что-то уточнить, расспросить о краже, он начал предъявлять ему за полностью утратившего здоровье старшего из братьев Зауровых. Мол, тот остался совсем один, брат сидит, о нём только государство заботится и свои не бросают. А от Вагановича в интернат, где сейчас находится Мирон Зауров, ни копейки не поступило.

В общем, не заладился разговор совсем, если не сказать больше. Ваганович хоть и сказал, что готов исправить этот косяк, выделив пострадавшему часть денег, если будет найдена пропажа, но Календула выгнал его без дальнейших разговоров.

Сволочь, – со злостью думал Ваганович, скрипя зубами от бессилия. – Придумал предлог отказать в помощи. Теперь поднимет всех своих, найдёт, кто мой тайник обчистил и все деньги мои себе заберёт.

***

Северная Италия. Больцано.

В понедельник Эль Хажжи и Мария уже вернулись в Больцано. Чем ближе было возвращение в Москву, тем больше мрачнела Диана. Домочадцам она объяснила, что ей не хочется возвращаться в зиму и слякоть.