Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержани - Янега Элеанор - Страница 8

Если точнее, Тертуллиан думал о женщинах в таких выражениях: «ты, несчастная жена… была, так сказать, дверью для диавола… получила от него для нашей гибели запрещенный плод, ты первая возмутилась против Творца твоего, ты соблазнила того, на кого диавол не смел напасть, ты изгладила в человеке лучшие черты божества, наконец исправление вины твоей стоило жизни Самому Сыну Божию; и после всего сего ты мечтаешь, ты смеешь украшать всячески ту кожу, которая дана была тебе единственно для прикрытия стыда?»28 Проще говоря, во всем, что ни случается скверного, повинны женщины, но что еще хуже, они вместо того, чтобы задуматься о своей пагубности и направить себя на стезю исправления, только и делали, что мечтали о новых нарядах. Помимо прочего, эти строки ясно свидетельствуют о том, что даже восьмисотлетней давности богословские трактаты, и те были не чужды затасканных измышлений.

Замечу справедливости ради, что хотя Ева первой из женщин упоминается в Библии, она далеко не единственная на ее страницах29. В Библии упоминаются истинно верующие женщины, являвшие моральные примеры для слабого пола.

Отважная Эсфирь, например, служила образцом праведности для иудейских женщин, равно как и для христианок. То же относится к Руфи, прабабушке царя Давида. Однако был один лучезарный идеал женственности, более всего почитавшийся христианами и отодвигавший на второй план других достойнейших женщин, — Пресвятая Дева Мария. Она воплощала идеал женственности не только потому, что была матерью Бога, но и потому, что и сама появилась на свет без первородного греха, благодаря непорочному зачатию. Это часто путают с божественным зачатием Иисуса, однако непорочным следует считать именно зачатие Марии, не оскверненное первородным грехом. В свою очередь, это позволило ей стать Божиим сосудом и произвести на свет Иисуса.

Богословские принципы, лежащие в основе непорочного зачатия, еще в раннем Средневековье сформулировала греческая церковь. Согласно архиепископу Константинопольскому и прославленному оратору своего времени Григорию Богослову (ок. 329–390), божественная природа Христа восходит к временам, когда была зачата сама Мария. Чтобы зачатие стало возможным, Христос произвел «предварительное очищение» той, кого избрал в матери, чем создал условия для собственного непорочного зачатия30. Таким образом, Дева Мария изначально обладала всеми прекрасными качествами, какими могла бы обладать женщина — но каких почти никогда не проявляла. Действительно, даже еще до того, как вступила в действие доктрина непорочного зачатия, факт абсолютной безупречности Девы Марии принимался за неоспоримую данность. Августин, например, писал, что «преклонение перед Господом нашим не допускает вопроса о грехе в отношении Пресвятой Девы Марии». Он был убежден, что Мария, даже если и могла быть запятнана первородным грехом, сумела очиститься от грехов «всякого рода» по милости своей благодати31.

БлаговещеньеМиниатюра XV в.

Если женщины в силу своей природы были склонны к греху, значит, они могут и преодолеть его. В конце концов, именно по этой причине Бог принял человеческое обличье Христа. Он явился в мир, дабы очистить людей от грехов их предков. Все, что требовалось от истинно верующих христиан, так это сосредоточиться на собственном преображении, и тогда они могли преодолеть свою подверженную слабостям натуру. Разумеется, женщинам предстояло изжить больше несовершенств, но зато им в помощь был образцовый пример для подражания — Дева Мария.

Все это не означает, что в раннехристианских представлениях о женском поле фигурировали только две его представительницы, Ева и Мария. В средневековых диспутах на темы богословия и натурфилософии порой всплывали образы и других женщин. Однако Еву и Марию можно считать опорными образами средневековой христианской женственности. Эти две фигуры символизировали наихудший и наилучший из возможных исходов для женщины и чаще всего упоминались в рассуждениях о женской природе.

Школы при монастырях и соборах Как вы могли заметить, мы не только говорим о женщинах, хотя именно им номинально посвящено наше исследование, но и обсуждаем взгляды на женщин целого ряда мужчин. Такой подход во многом обусловлен тем, кому из мыслителей прошлого отдавалось предпочтение. Идеи Аристотеля выдвигались на первый план, тогда как идеи Гипатии отодвигались на задворки. Еще одна причина, почему именно взгляды мужчин считались авторитетными и внедрялись в средневековое сознание, кроется в том, что формализованное образование (то есть обучение наукам и возможность письменно излагать свои взгляды и обнародовать их) было закрыто для женщин.

Однако на женщин из богатых сословий это не распространялось. Придворная знать обладала всеми возможностями получить хорошее образование. Обычно для принцессы или герцогини находили наставника, который обучал ее читать и писать на латыни и рассуждать на библейские темы. Кроме того, хотя бы какое- то образование было у всякого, кто работал в лавке или вел учетные книги. В средневековой жизни многие профессии и занятия требовали знания арифметики и геометрии, ведь нужно было считать деньги, строить здания. Детей по большей части обучали их матери. Городские общины иногда нанимали женщин обучать детей азам знаний, необходимых для поддержания жизни общества. Мы знаем об этом из личных записей людей Средневековья, а также по изображениям, на которых женщины преподают в школьных классах. Множество свидетельств содержатся также в часословах — небольшого формата книжицах, где были приведены молитвы, которые было положено произносить в определенное время в течение дня. Считалось, что женщины питали к часословам особенное пристрастие, тем более что многие матери использовали их для обучения своих детей, и в помощь им на первой странице часословов нередко размещали алфавит. Здесь следует обратить внимание, что общество позволяло женщинам становиться источником образования, однако получать образование им самим позволялось только в частном порядке.

Женская персонификация геометрии Миниатюра. Между 1309 и 1316 гг.

Однако программу обучения составляли совсем не женщины. По большому счету, именно на Церковь и особенно на монашеское сословие возлагалась ответственность за образование, выходившее за рамки простой грамотности и обучения ремеслам. В раннесредневековый период для мужчины лучшей возможностью получить образование было постричься в монахи. Обсуждать раннесредневековое монашество представляется затруднительным, поскольку за время Средневековья оно претерпело весьма крупные изменения.

Первые монахи появились в III веке и назывались «пустынниками», поскольку они удалялись от мира в египетскую пустыню, где вели отшельническую жизнь, предаваясь религиозным размышлениям и молитве. Со временем у них появились последователи, что вызывало некоторое неодобрение высших чинов церкви, поскольку этих приверженцев вполне можно было назвать сектантами. Многие отшельники того времени обладали сильным даром убеждения и могли воздействовать на своих последователей, вдохновляя их на акт самопожертвования. Хотя это могло казаться благим делом, высшие чины церкви видели в таком положении дел не только угрозу собственной власти, но и отступление от самого христианского вероучения. В теории суть христианства заключалась в том, чтобы ставить во главу угла поклонение Христу, а не отдельным проповедникам его учения.

Такого рода опасения подвигли Церковь упорядочить религиозную жизнь и среди прочего учредить монастыри — тогда- то и появилось средневековое монашество, каким его представляет большинство из нас. Первый монастырь основал в Монтекассино Бенедикт Нурсийский (480–543). Монастыри (а в особенности первые) должны были быть самодостаточными сообществами, в которых монахи выполняли бы все хозяйственные работы для удовлетворения нужд общины, отгородившись от всех соблазнов и корыстей внешнего мира. Взамен Св. Бенедикт велел монахам соблюдать устав из семидесяти трех глав, где рассказывалось о том, как жить по правилам христианской жизни и как вести монастырские дела. Руководящей заповедью для первого и всех последующих монастырей была вышеупомянутая заповедь «молитвы и труд». Если монахи не спали и не молились, значит, они должны были предаваться трудам. Помимо сельскохозяйственных трудов, стряпни, пивоварения и прочих дел, необходимых, чтобы кормить и одевать братию, работа монахов заключалась и в их научных занятиях.