Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Мартенс Лорна - Страница 16

Бернетт рассказывает историю Маленького Человека в более или менее хронологическом порядке, но ее главный принцип организации текста – тема. Тематическая организация выражена ярче, чем у Ларком, и отличается от Доде тем вниманием, которое Бернетт уделяет психологии ребенка. Некоторые из тем мы уже встречали в более ранних работах: первые воспоминания (Санд, Готье), чтение (Санд, Доде), куклы (Санд, Мишле, Доде), кража (здесь «заимствование» – Ларком), природа (Ларком) и раннее обретение призвания (Санд, Ларком). Кроме того, она инициирует несколько новых тем, которые будут повторяться в последующих детских автобиографиях. Одна из важных тем, которая позже возникнет в работах Северин, Люси Синклер и Мари Бонапарт, – это вероломство взрослых. Эту тему затрагивают два эпизода книги Бернетт. В первом на, казалось бы, безобидный обман идет няня: героиня, еще совсем малышка, хочет подержать на руках новорожденную сестру, и няня делает вид, что позволяет ей это, но на самом деле все время поддерживает младенца. Второй эпизод более неблаговидный: когда ей исполняется семь лет, она живо интересуется младенцами, а недобросовестная взрослая жестоко разыгрывает девочку, обещая подарить ей собственного малыша. Другая тема – социализация детей, то есть их недоумение по поводу того, что мир считает приемлемым, а что недопустимым. Бернетт представляет этот вопрос как моральный выбор: как ответить на вопрос, нравится ли ей имя Элеонор? Еще одна тема касается того, как ребенок воспринимает существование различных социальных классов. И наконец, она обсуждает крайнюю глупость некоторых взрослых, в частности своей няни.

Бернетт очень интересно анализирует то, как она начала играть в куклы. Она подчеркивает, что на первом месте было чтение. Она быстро пристрастилась к книгам. Читала их ради сюжетов, историй. И только после того как она узнавала истории, ей становились интересны куклы: они служили героинями для сложных сюжетов, которые Фрэнсис стала придумывать сама, основываясь на прочитанных ею книгах. В семь лет она написала свое первое стихотворение, и с этого момента книга начинает отслеживать сюжет о том, как она стала писательницей. Кульминацией стала публикация ее первых рассказов, когда ей было пятнадцать. Бернетт относится к своему раннему увлечению чтением и рассказыванием историй с большой иронией, мягко высмеивая детское пристрастие к героиням с фиолетовыми глазами и плавными локонами. Она называет свою страсть прожорливым аппетитом, а не подарком, возможно, отдавая должное викторианской женской скромности, хотя эту скромность она тоже высмеивает: «Будучи маленькой английской девочкой, она знала о великом превосходстве Мужчины»48.

Мать в этой книге – фигура положительная. Она представлена как леди, нежная и неземная. Она беспомощна в практических делах, хотя всегда старается поддержать своих детей. Конечно, выскажи автор претензии – и это нарушило бы светлое настроение книги. Но и в более прямолинейных автобиографиях-исповедях мать, соответствующая подобному типу, обычно выступает как любимая фигура. Любящих, непрактичных матерей не ненавидят, ненавидят жестоких. У Санд и Ларком тоже были непрактичные матери, но писательницы не высказывают осуждения.

Несмотря на смерть отца, когда ей было всего четыре года, и неспособность матери к решению финансовых вопросов, из‑за которой семья вынужденно переехала в Соединенные Штаты, Бернетт описывает детство, и в Манчестере, и в Теннесси, как чудесное: «Она не была застенчивым и робким ребенком, постоянно нуждающимся в поощрении. Она была чрезвычайно здоровым и радостным Маленьким Человеком, и принимала жизнь легко и с хорошим настроением». Она отлично ладит со своими сестрами и вполне сносно – с братьями, а о своей матери она отзывается только по-доброму. «Бедная нежная и бесхитростная маленькая леди, она была не в состоянии бороться с суровым, острым, грязным миром»49. Ее мать умела оказывать поддержку. Это распространялось и на попытки Фрэнсис писать рассказы за деньги: «Сложно сказать, что она думала, но она была милой и поддерживающей, как обычно»50. Бернетт вводит в свое повествование эпизод с жестокой шуткой (когда ее разыграли, пообещав подарить малыша), правдоподобно рассказывает о разочаровании (когда подготовка к празднику оказалась более захватывающей, чем сама вечеринка) и переживаниях от смерти одноклассника, но в целом описываемые инциденты и радости вполне оправдывают ностальгический тон книги.

Короткие фрагменты

Бернетт невзначай называет себя Фрэнсис лишь под конец повествования. Еще одна британская подлинно автобиографическая работа (в том смысле, что автор дает главной героине собственное прозвище Дейзи) – это «Мои школьные дни» Эдит Несбит, написанная для The Girl’s Own Paper и выходившая по частям с октября 1896‑го по сентябрь 1897 года. Вскоре после этого Несбит, считавшая себя поэтессой, но много писавшая на заказ, стала автором популярных детских книг, принесших ей славу51. «Мои школьные дни» – это сборник детских рассказов, где стиль повествования, приверженность автора к точке зрения главного героя – ребенка и легкая интонация дают понять, что Несбит писала для детской аудитории. Несбит пишет не «историю моей жизни», а отдельные, хоть и хронологически последовательные, эпизоды о себе в возрасте от семи до десяти лет, которые подходили для серийной публикации. В 1966 году рассказы были переизданы в виде книги под названием «Давным-давно, когда я была маленькой». Как и Бернетт, Несбит пытается оправдать публикацию своей «типичной» истории. Во введении она пишет:

Как и Бернетт, Несбит утверждает, что помнит детство хорошо и ясно:

Действительно, Несбит фокусируется на своих радостях, печалях, страхах, ярости, разочарованиях и надеждах. Так что, несмотря на светлый тон повествования, у читателя возникает ощущение, что автору удалось передать внутреннюю жизнь ребенка, даже если Дейзи кажется немного нервной. Например, одна часть, озаглавленная «В темноте», посвящена страху. Мы узнаем, что Дейзи боялась, когда ее отец рычал, играя с ее братьями в диких зверей, испугалась сестры, которая появилась в костюме с маской, чтобы похитить ее на детском празднике, боялась шума, тусклых ночных огней, чучела двухголового теленка (ее отец управлял сельскохозяйственным колледжем), висящей на стене кожи эму, ночных кошмаров и, конечно, темноты вообще.

Внешние события детства Несбит вовсе не были типичными. Овдовевшая мать Дейзи часто переезжала. Так как Несбит знакомит читателя исключительно с точкой зрения ребенка, причина переездов остается неясна (на самом деле, мать искала средство вылечить старшую сестру Дейзи от туберкулеза). Постоянные переезды повлияли на девочку. Между периодами, когда Дейзи жила в различных регионах Англии и Франции или путешествовала по континенту с матерью и другими детьми, ее часто отправляли в школы-интернаты, а однажды даже оставили пожить в другой семье. Первый эпизод рассказывает о том, как в семь лет над Дейзи издевалась девочка в ее первой школе-интернате. Такое неустроенное существование и частая смена образа жизни привели к тому, что девочка была чрезмерно привязана к матери. «Мир, стоящий вверх тормашками, внезапно исправился»54, когда мать забрала ее из очередной школы-интерната. Постоянная смена обстановки на протяжении многих лет также заставляла Несбит особо дорожить знакомыми предметами: «Маленькие материальные объекты, которые окружают повседневную жизнь, всегда глубоко влияли на меня… Подобно кошкам, я люблю вещи, к которым привыкла»55. Все, что Несбит пишет о своей матери, показывает ту очень позитивной фигурой. Она добрая, умная и достаточно мудрая, чтобы не слишком контролировать своих детей. Дейзи – младшая из четырех, и, как это свойственно викторианским автобиографиям детства, большая семья представляется здесь как преимущество. В частности, малышка любит «своих мальчиков» – двух старших братьев – и играет с ними. Тем не менее это явно не автобиография в стиле «мы». В центре внимания книги – сама Дейзи, ее опыт и то, как она относилась к переживаемому.