Санек 3 (СИ) - Седой Василий - Страница 6

— С той, которую сонная жена отпустила.

Только тут до меня дошло, что он спрашивает об анекдоте, который я начал рассказывать.

— А, да там ничего с ней не случилось. Когда мужик-охотник вернулся домой, жена у него спросила: «ну и как охота?». Мужик, отведя глаза в сторону, начал рассказывать: «понимаешь, иду по предрассветному лесу, погода дрянь, дождик моросит, тишина вокруг, и вдруг на плечи мне кто-то прыгает. Я понимаю, что это наша собака, а гадить при этом не перестаю».

Абрам Лазаревич на секунду застыл, будто представляя себе эту картину, а потом буквально взорвался каким-то даже истерическим смехом, повторяя при этом:

— Наша собака… Не перестаю…

В этот раз он довольно долго не мог успокоиться, и мне, честно сказать, даже надоело слегка ждать, пока он придет в себя. Все-таки мне интересно, что это был за чиновник и чем теперь мне грозит ссора с этим дятлом.

Как объяснил Абрам Лазаревич, в наркомате тяжелой промышленности, которым руководит Орджоникидзе, еще хватает подобных неадекватов из-за политики руководства этого наркомата. Серго Орджоникидзе — друг Сталина, и этим все сказано. Для него наркомат — это своего рода вотчина, а чиновники оттуда — бояре на минималках. Хватает там, конечно, и адекватных людей, да и сам Орджоникидзе —неплохой руководитель, просто очень уж своеобразное у него манера с уклоном в грузинский колорит, вот и приживаются у него подобные индивидуумы, потерявшие берега, которые умеют показать хозяину свою преданность.

В целом, ничего страшного не произошло. Теперь надо ждать либо другого, более адекватного представителя этого ведомства или даже самого наркома, если, конечно, он сейчас в Москве и если ему «правильно» преподнесут все произошедшее. Знают же, что он горячих кровей и может разнести обидчика своих людей в пух и прах, вот и пользуются. Но, по словам Абрама Лазаревича, мне переживать не чем, он-то здесь, значит все будет нормально.

Не успокоил он меня нифига. Хрен его знает, что может стукнуть в голову этому горячем грузинскому парню. Поэтому подумал немного и на всякий случай приготовил пистолет к бою: если что, буду отстреливаться, ну его нафиг попадать под жернова системы, лучше уж по-быстрому уйти на другой план бытия, не мучаясь. Абрам Лазаревич, наблюдая за моими телодвижениями, только головой покачал и произнес:

— Не веришь ты мне, Саша, а зря. Если я сказал, что проблем не будет, значит их точно не будет.

— Почему не верю, очень даже верю, но и беззащитным оставаться, глядя на поведение здешних чиновников, не хочу. Лучше уж я приготовлюсь к неприятностям и буду чувствовать себя спокойно, чем стану нервничать из-за каждого нового урода.

До самого вечера ничего важного не произошло, и мы так и развлекались с Абрамом Лазаревичем разговорами ни о чем. После ужина я уже собирался звонить во Францию, как во дворе послышалась довольно громкая перепалка, а потом в комнату буквально ввалился усатый мужчина, злой, как собака. Я только и успел подумать: «не дом, а какой-то проходной двор», и тут Абрам Лазаревич произнес:

— Вот уж не ожидал увидеть здесь такого человека.

Влетевший в комнату мужик, которого я успел неплохо рассмотреть, резко остановился, будто налетев на невидимую стену, когда увидел Абрама Лазаревича. Потом распахнул пошире руки и кинулся к нему обниматься со словами:

— Лис, ты как здесь оказался и что у тебя с ногой?

Абрам Лазаревич только и прохрипел полузадушенно:

— Серго, отпусти, задушишь же.

Нетрудно догадаться, что, судя по ярко выраженному кавказскому акценту и имени, передо мной сейчас стоял Серго Орджоникидзе, которого мы только недавно обсуждали. А когда я это понял, у меня в очередной раз мелькнула мысль: кто же ты на самом деле такой, Абрам Лазаревич, что к тебе бегут обниматься друзья Сталина?

Глава 3

— Скажи, Серго, ты каждый раз едешь разбираться с обидчиками твоих подчиненных? Или сейчас исключительный случай? — спросил Абрам Лазаревич, едва освободившись от объятий этого грузина.

— Нет, лично каждый раз я не езжу, есть кому и без меня. Но ведь сейчас и правда исключительный случай, очень уж мне надо срочно получить кое-какое оборудование для строящегося завода, а ситуацию ты знаешь. Вот и примчался сам, когда мне сказали, что тут пацан совсем от рук отбился, уважаемых людей из дома выкидывает, как паршивых котов.

Отвечая, этот усатый мужик явно сам себя начал накручивать и последние слова говорил уже на повышенных тонах. Абрам Лазаревич в отличие от него говорил очень спокойно.

— Серго, я надеюсь, моим словам ты по-прежнему доверяешь?

— Лис, зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Тогда, Серго, я скажу тебе одну неприятную для тебя вещь. Если бы присланного тобой идиота не вышвырнули телохранители Александра, — при этих словах он кивнул в мою сторону, — то это сделал бы я, а то, может, и того хуже — пристрелил бы его, как собаку, сам видишь, с ногой проблема, глядишь, и не получилось бы его вышвырнуть.

Грузин сразу как-то сдулся и спросил:

— Так все плохо?

— Хуже, — коротко ответил Абрам Лазаревич и принялся рассказывать, что и как здесь произошло с этим чиновником. По мере его рассказа Орджоникидзе снова начал закипать, а под конец так и вообще произнес негромко:

— Ну паскуда, доберусь я до тебя, — пробурчав это, он повернулся ко мне и спросил: — Александр, да?

Дождавшись от меня кивка, он продолжил.

— Извини меня, Александр, за моего сотрудника. С ним я разберусь позже. Сейчас ты скажи, сможешь ли ты помочь.

Нет, нормально вообще? Даже не сказав, о чем идет речь, задавать такие вопросы. Абрам Лазаревич уловил мое замешательство и первым успел сделать замечание.

— Серго, ты, может, сначала расскажешь нам, в чем дело?

Тот с недоумением посмотрел на Абрама Лазаревича.

— Ты хочешь сказать, что этот шакал, которого я сюда послал, даже не сказал, что ему надо?

Абрам Лазаревич как-то тяжело вздохнул и принялся еще раз рассказывать, как все было, только теперь уже в деталях. Даже анекдот пересказал, услышав который Орджоникидзе хохотал от души.

Только после этого рассказа, теперь уже очень подобного, разговор стал конкретным, можно даже сказать, деловым. Правда длилось это недолго, в какой-то момент Серго, а именно так он попросил его называть, встрепенулся и сказал:

— Как-то нехорошо мы с вами сидим, неправильно. Нам нужен накрытый стол. Сейчас я своим прикажу, все будет.

Я тут же ответил, что все нужное есть, мы сейчас стол организуем, только слуг здесь нет, поэтому нам придется самим накрывать. Серго на это только ухмыльнулся и произнес:

— Накрыть не готовить, справимся.

Пока я просил своих телохранителей притащить все, что есть из готового перекусить, Серго о чем-то поговорил со своими людьми, которых набилось в дом, как сельдей в банку.

Уже за накрытым столом мы наконец-то до конца разобрались, что нужно от меня этому грузину, и я даже узнал от него, где в Америке можно найти все необходимое. Конечно, не по моему профилю у него запрос, связанный с черной металлургией, я с подобным еще не связывался, но попробовать купить это оборудование через мой концерн можно. Тем более что в мыслях у меня было наладить в Аргентине производство металлов и не только черных. Когда мы определились, что от меня надо, и я пообещал сегодня же позвонить в Америку и озадачить своих людей работой по этому направлению, разговор повернул не совсем в ту сторону. По крайней мере, для меня. Орджоникидзе начал активно расспрашивать меня, как мне удалось в столь юные годы так развернуться в капиталистической стране. Как выяснилось, он был не в курсе моих дел в Аргентине, да и о том, что в Штатах у меня все интересно, тоже особо не знал. В его понимании я смог подружиться там с некоторыми бизнесменами, так у меня и появились кое-какие возможности. Абрам Лазаревич только посмеивался, слушая его, а мне ничего другого не оставалось, кроме как говорить, что мне немного повезло, вот и весь секрет. Надолго этот разговор не затянулся, в какой-то момент нас потревожили подчиненный Орджоникидзе. Он притащил к столу сумку, в которой обнаружилось несколько бутылок красного вина. И тут за столом все сразу изменилось. Я еще гадал, почему эти двое не стали пить водку, оказывается, Серго не любитель беленькой, он предпочитает вино. После пары тостов все чуть расслабились, и разговор, к счастью для меня, свернул в совершенно другое русло. И вот какая штука. Пока я слушал этого грузина, у меня сложилось стойкое мнение, что он совсем даже не человек Сталина, как я всегда думал, а самостоятельный игрок. Нет, он, конечно, вождю не враг, но и подчиненным, как это бывает, его назвать трудно. Когда разговор сменил курс, эти двое начали обсуждать возможные расклады в правительстве и партии, и я решил, что мне участвовать в подобных дебатах будет лишним. Поэтому я извинился и пошел к себе в комнату звонить во Францию.