Ключи и калитки (СИ) - Демченко Антон - Страница 39

Все трое стрельцов встретили меня взглядами, в которых так и светилось любопытство. Даже Хлябя смотрел с явным интересом… почти гастрономическим, хм… Впрочем, это не помешало ему представить нас с гостями друг другу со всей принятой в здешних местах велеречивостью. По покону, ага.

— Вот, други, это и есть мой гость, Ефим, сын Павлов, путешествующий по дельной надобности купец, — закончил наконец представление Стоян, и сидящие за длинным столом по разные руки от него полусотники одновременно мне кивнули. Не вставая, разумеется. До подобных изысков вежливости здешние жители пока не дошли. Ну и я в ответ ограничился коротким кивком. Мирян по прозвищу Серый нахмурился, явно недовольный отсутствием поклона с моей стороны, а вот его коллега из Верть-Бийска и ухом не повёл. Этому рослому дядьке с чёрными растрёпанными патлами и живыми чёрными же глазами, ответы на возникшие у него вопросы были важнее моего вежества, явно. Тем не менее, сразу с расспросами он на меня не накинулся, отдал это право хозяину дома. Да и тот тянуть не стал…

— Глянь-ка, Ерофей, — выудив из тубуса пару свёрнутых листов дурной, рыхлой бумаги, Стоян Смеянович выложил их на стол и, указав на них, поманил меня, мол, подойди поближе, полюбопытствуй. Ну, полюбопытствовал, узнал собственные наброски местности, где были подготовлены лагеря для находников, переданные мною с Баюном в Усольский и Верть-Бийский остроги. Точнее, подброшенные их хозяевам. — Узнаёшь?

В ответ я лишь пожал плечами, что самого Стояна ничуть не смутило.

— Ла-адно, — протянул он, с усмешкой глядя на меня и, выудив из-за отворота полурасстёгнутого кафтана ещё один лист, с громким хлопком впечатал его в столешницу рядом с первыми. — А так?

Ещё один набросок. Тот самый, пользуясь которым стрельцы Хляби прошлой ночью разнесли стоянку самов и кайсаков. Ну да, идиотом надо быть, чтобы не понять, что все три рисунка сделаны одной и той же рукой и… одним и тем же напрочь неизвестным здесь способом! Карандаш же! Вот я дурак… Чёрт! Хоть прямо сейчас услугами «Баюн-экспресс» пользуйся. Во всём его обновлённом великолепии. А мы ведь со Светой, кстати, вчера на это так и не решились. М-да. Ну, кто ж знал-то⁈

Я почесал затылок, ещё раз окинул взглядом представленные полусотником бумаги и молча пожал плечами. А что здесь скажешь-то?

— Спрашивать, как ты успел разведать все три лагеря, я не стану, — вздохнул Стоян. — Не уважая чужие тайны, своих не сохранить. Но вот мои гости хотят знать, уверен ли ты в своих указаниях.

— Уверен, Стоян Смеянович, — вздохнул я. — Своими глазами стоянки находников видел. Но людей в тех двух, что ближе к Усольскому и Верть-Бийскому острогам, было мало.

— То нам известно, — прервал меня Поклест Чёрный. — Едва гонцы сообщили, что полусотник Усть-Бийского острога побил самских находников с заловгайскими кайсаками, ставшими лагерем на его земле, мы отправили своих следопытов в те места, что указаны в сих бумагах, хоть, признаться, поначалу доверия к ним не было ни у меня, ни у Миряна Звановича. Шутка ли? Как письма в закрытой горнице словно сами собой появились? И не видел никто из домочадцев ни гонца, ни чужака, в дом проникшего, да и сами поконом клянутся, что впервые сии бумаги видят. Но сведения оказались верными, а потому мы поспешили сюда, дабы узнать из первых уст как дело было, да не получал ли наш брат-полусотник такого же послания.

— Кстати, сейчас в тех стоянках, что на сих картах обозначены, шум и гам великий. Собрались находники в лагерях — по сотне пеших да по две сотни конных в каждом. Знают ли они о победе Стояна Смеяновича, говорить не возьмусь, но, в том, что собираются они идти в бой на наши остроги, уверен. В том посланные мною прознатчики уверены твёрдо, — произнёс Мирян Серый тихим, почти лишённым эмоциональности тоном. После чего повернулся к Стояну и продолжил: — Вот и пришли мы, полусотник Хлябя, к тебе не только с вопросами, но и с предложением.

— Ну, вопрос о бумагах ясен. И хотя я хотел бы знать, как сему юноше удалось в мою горницу пробраться, ни охраны, ни домочадцев не потревожив, но… слово сказано, Хлябя обещал, и я не стану допытываться… ежели сам рассказать не пожелает, — невесело усмехнулся Поклест. — А значит, осталось лишь предложение… Скажи, Стоян, коли завтра пойдут тати на наши остроги, поддержишь ли нас, ударишь им в спину?

— Так ведь одну землю защищаем, брате, — развёл руками Хлябя. — Одно дело делаем. Коли пришёл к нам ворог, то и бить его нам вместях. Обещаю, сегодня же в ночах выйду с десятками своими к…

— К моему острогу, Стоян, — перебил его разом повеселевший полусотник Усольской крепости. — До него и идти ближе, и защищён он куда хуже Верть-Бийского. А выбьем тех находников, что к нам в Усолье пришли, вместе отправимся к Поклесту. Что скажешь, Чёрный?

— Добре, — невозмутимо кивнул тот. — Нам за водой и впрямь проще продержаться будет. Подождём пару дней. Но и вы, брате, не тяните. Чую, не просто так самские тати к моему острогу подбираются. Наверняка придумали, как ров перед стеной преодолеть… хотя я, признаться, ума не приложу, что они задумали.

— А велик ли ров? — спросил я, заслужив недоумённый взгляд полусотника.

— А ты не видал, что ли? — спросил он. В ответ я развёл руками.

— Неа, я с другой стороны шёл, в воротах у вас не бывал, — отбрёхиваться, так отбрёхиваться.

— По утёсу, значит, забрался. От Бия или от Верти… да то не важно, — пробормотал Чёрный, и вдруг хлобыстнул кулаком по столешнице так, что та аж загудела, — Вот вернусь да займусь дозорными. Чужака на стене проглядеть, это ж надо! Засони слепошарые…

— Ты про ров скажи, а потому уж своим стрельцам карой грози, — перебил его Мирян.

— Да, ров… десяток сажен[1] будет, — хмуро проговорил Поклест и уставился на меня так, словно это я самам подсказал, как его укрепления преодолеть.

— Ага. Да стена поди ещё высотой… — начал я, и Чёрный перебил.

— Да в полдюжины саженей, почитай, — махнул он рукой.

— Угу, — я поднялся из-за стола. — Подождите здесь, господа полусотники. А лучше во двор выходите, я сейчас туда же подойду.

Выходя из трапезной, я заметил, что Чёрный с Серым, явно не привычные к такому обращению, помедлили, а вот Стоян Смеянович подскочил со своего «трона» практически моментально. Вот и ладненько. Уж за хозяином дома гости-полусотники всяко пойдут без пререканий. И правильно, мне сейчас только препирательств о вежестве с забронзовевшими хозяевами острогов не хватало!

Когда я вышел во двор, там меня уже дожидались хмурящиеся гости в сопровождении своих спутников, хозяин острога и… четверо его десятников. Увидев в моих руках арбалет, Стоян Смеянович приподнял бровь и хмыкнул. А вот на его гостей вид оружия в моих руках никакого впечатления не произвёл. Поначалу, пока не рассмотрели в постепенно развеивающихся сумерках эксцентрики на плечах и сложную механику оружия.

— Интересный самострел, — протянул Чёрный, одновременно делая знак своему напрягшемуся сопровождающему. Тот отступил на полшага, но руки с эфеса сабли не убрал. И ладно, стрелять в сторону зрителей я всё равно не собирался.

— Ерофей? — вопрос Стояна отвлёк меня от несвоевременных мыслей. Я кивнул полусотнику и, натянув тетиву, вытащил из кивера один из специальных, до сих пор мною не использовавшихся болтов, пяток которых валялся в бауле вместе со всеми принадлежностями для стрельбы и обслуживания арбалета. Лёгкий поворот против часовой стрелки, и три длинных штыря, до поры прятавшихся в пазах, прорезанных в древке болта, со щелчком встали в боевое положение, мгновенно превратив несуразно толстый метательный снаряд в обычный трёхлезвийный якорь-кошку. Ещё один щелчок, и тонкий, но прочный линь, катушка с которым обосновалась в «окне» приклада арбалета, намертво прицеплен к болту.

В полной тишине вскинув оружие, я прицелился чуть выше склона крытой серебристым осиновым тёсом крыши терема и нажал на спусковой крючок. Тихо шлёпнула по ограничителям тетива, посылая вперёд и вверх тяжёлую «кошку», чуть громче зашелестела катушка, разматывая прочный линь… Стоп. Отцепив её от приклада, я принялся выбирать слабину. Почувствовав зацеп, дёрнул сильнее и, убедившись, что якорь прочно зацепился где-то за противоположным скатом крыши, направился к стене дома, продолжая выбирать слабину линя. Перчатки с фиксаторами на руки и… поехали.