Остров сбывшейся мечты - Михалкова Елена Ивановна - Страница 23

Сдержанная Вика больше слушала, чем рассказывала, но постепенно Вениамин заставил разговориться и ее, и выяснилось, что он умеет быть хорошим слушателем, что он внимателен к деталям и не ищет в рассказах собеседника лишь повода выступить самому. Его подкупала в Стрежиной искренность, правдивость и, как ни странно, полное равнодушие к тому кругу, в котором сам он вращался и без которого не представлял себе жизни. Вика не смотрела сериалы, не знала по именам знаменитых актеров, не любила ходить в кинотеатры, а лучшим фильмом считала «Собачье сердце». Если бы Вениамину Рощину описали подобную девушку, он расценил бы ее как невыносимо скучную особу, подчеркивающую собственную незаурядность весьма глупым способом. Но в том-то и дело, что ему не было скучно с Викой, вовсе нет. С восхищавшимися им девушками, искавшими знакомства, искренне считавшими его большим талантом, было куда скучнее.

Они начали встречаться, и Вениамин открыл новое удовольствие – не ошеломлять собеседника перлами остроумия или зарисовками, заранее отрепетированными перед зеркалом вплоть до оттенка улыбки, а открывать человека для себя: постепенно, мало-помалу проникаясь его жизнью и удивляясь ей. Три месяца в их отношениях все было хорошо, пока однажды Вика не попросила сделать перерыв и некоторое время не общаться. Рощин был удивлен настолько, что даже не воспринял ее просьбу всерьез и начал настойчиво звонить, пытаться встретиться и выяснить причину охлаждения девушки. Вика возмутилась, стала разговаривать с ним все холоднее и холоднее, пока Вениамин окончательно не убедился, что ему предпочли другого. Ему! Другого! Полный решимости узнать имя соперника, он стал подстерегать Вику у подъезда по утрам, звонить по ночам и допытываться, кого она ему предпочла. Пару раз он появлялся около офиса, где работала Стрежина, в надежде узнать что-нибудь новое о ее жизни. Однако все его усилия ничего не дали, и в конце концов Вениамин сообразил, что вместо того, чтобы следить за Викой самому, лучше нанять профессионалов. Так он и сделал.

Однако первого же нанятого им сыщика Вика ухитрилась вычислить на второй день слежки и пришла в негодование. Человек, которому она доверяла, посягнул на самое важное в ее жизни – на возможность иметь свою тайну. Он хотел, чтобы она была как на ладони, а для Стрежиной не было ощущения отвратительнее, чем ощущение, что тебя пристально разглядывают под увеличительным стеклом и раздумывают, как использовать увиденное в своих целях. Сам того не желая, Вениамин Рощин поставил жирную точку в их отношениях.

Вика предложила ему встретиться. Она объяснила, чем была вызвана ее просьба о перерыве в отношениях. И очень спокойно сказала, что больше они никогда не будут видеться, – так спокойно, что Рощин сразу понял: она не изменит решения. Он расставался с пассиями неоднократно, и каждое расставание было чем-то похоже на предыдущее. Были девушки, пытавшиеся сохранять хладнокровие и казаться уравновешенными или даже веселыми. Вика не пыталась. Она была спокойной – вот что взбесило Рощина больше всего.

Он не поверил ни единому ее слову о причинах их расставания – точнее, убедил себя не верить: объяснения Стрежиной звучали бредом, обидным бредом. Она сказала, что актер в нем победил человека, и, что хуже всего, добавила: плохонький актер, актер одной роли. Что ему двадцать семь лет, а он все играет восемнадцатилетнего, и пора выходить из устаревшего, неподходящего ему образа. Что, пока он не разберется, какие его поступки продиктованы желанием актерствовать, а какие – нет, он так и будет неискренен, а для нее неискренность – качество, с которым тяжело мириться. В общем, несла полную ерунду, лишь бы уязвить, оскорбить Вениамина!

И Веня Рощин при трех свидетелях пообещал, что отомстит Стрежиной. Правда, пообещал спьяну, находясь в крайне невразумительном состоянии сразу после решающего разговора с ней, а потому никто не придал особого значения его угрозам: подумаешь, девочка ушла – таких девочек на рупь мешок дают в любой подворотне. И приятели убедили Вениамина, что расстраиваться глупо, но, если ему так хочется – пусть погорюет. Говорят, для игры полезно.

– Откуда ты разузнал такие подробности? – недоверчиво спросил Бабкин, когда Макар пересказал ему все, что выяснил о Рощине.

– Самые откровенные я не стал сообщать, чтобы не травмировать твою ранимую психику, – усмехнулся Макар. – За последние полтора дня у меня сложилось впечатление, что нет такой интимной вещи, которую один актер не мог бы рассказать другому. У них повышенная степень откровенности, что ли... В общем, Веня Рощин делился со многими коллегами подробностями своего романа. В деталях описывал, как они познакомились, что говорили, куда ходили...

Бабкин брезгливо поморщился:

– Трепло.

– Просто он устроен иначе. Как бы то ни было, нам с тобой предстоит с ним встретиться, и чем быстрее, тем лучше.

Поразмыслив, Макар и Сергей решили не притворяться и честно сообщить Рощину, что они – частные сыщики, нанятые для того, чтобы найти исчезнувшую Викторию Стрежину. Илюшин знал график Вениамина. По средам парень любил обедать в небольшом престижном ресторанчике в одном из переулочков неподалеку от Тверской; после обеда Макар и собирался «брать его тепленьким и сытым».

– Наша с тобой задача – притвориться дураками, – объяснял он Бабкину перед встречей. – Если Рощин замешан в Викином исчезновении, он сначала напряжется, затем расслабится. Пусть расслабляется по максимуму.

– Не учи ученого, без тебя соображу, – проворчал Сергей, выбирая не слишком поношенный свитер: выглядеть полным неудачником все же не стоило.

– Не нависай над ним... Знаю я тебя: плечи расправишь, воздуха в грудь наберешь и начнешь давить собеседника физической мощью. С Рощиным так нельзя. Он у нас мальчик ранимый, самолюбивый, пусть чувствует себя комфортно.

– Тебя, что ли, подавляю? – прищурился Бабкин. – Макар, не занудствуй.

– Нет, буду занудствовать. У нас с тобой нет никаких рычагов давления на Рощина, так что придется действовать только хитростью и лаской. Осознал? Лаской! Никакой агрессии, быстрых реакций... Ты должен быть заторможенным и мягким.

– Мы его приголубим, – мрачно пообещал Сергей. – Поехали к нашему Ромео.

Толкаясь в забитом людьми метро, Бабкин косился на напарника, настоявшего на том, чтобы не брать машину, дабы не попасть в пробки, и ругался про себя. Он понимал, что опоздать к моменту, когда Рощин выйдет из кафе, нельзя, но ничего не мог с собой поделать: метро Сергей не любил. Он с завистью посматривал на Макара, чувствовавшего себя в толпе, как рыба в воде, проворно лавирующего среди быстро двигающихся по переходу людей. Когда наконец эскалатор поднял их на станцию, Бабкин вздохнул с облегчением.

Кафе располагалось в пяти минутах ходьбы от метро. Макар с Сергеем встали под навес на той же стороне улицы, поглядывая на вычурную вывеску в двадцати метрах от них.

Вениамин Рощин отличался пунктуальностью. Ровно в четверть второго дверь кафе распахнулась, до Бабкина с Илюшиным долетел мелодичный звон колокольчика, и высокий красивый парень в черном пальто и щегольском синем шарфе спустился по ступенькам и огляделся по сторонам.

Макар направился к Рощину, Бабкин последовал за ним. Вениамин стоял, явно обдумывая, куда бы направиться. Приближаясь к нему, Сергей отметил краем глаза движущуюся параллельно с ними машину – черный «БМВ» с тонированными стеклами.

До актера оставалось пять шагов, и Рощин начал поворачиваться к детективам, еще не понимая, что эти двое идут к нему. Но улыбка на лице Макара, явно адресованная Вениамину, заставила его взглянуть на обоих пристальнее. Илюшин чуть замедлил шаг, машина обогнала его, и Бабкин увидел, как медленно и бесшумно едет вниз черное стекло, а за ним в глубине такого же черного салона, в котором еле угадывался силуэт человека, поблескивает что-то маленькое, напоминающее солнечного зайчика.