И пришел Лесник! 15 (СИ) - Лазарев Василий - Страница 30

— Платформа 266«Бобруйск». Высший степень опасности. Время обращения 23 часа. Перезагрузка каждые 48 часов, — прочитал папаша Кац.

— Как сие понимать? — я повернулся к Герберту.

— Понимать надо так, что мы вместо 285 -ой оказались на 266. Герберт, есть мысли? — спросил папаша Кац.

— Телепортационные порталы обычно жёстко привязаны в системах координат платформ. Раз вы долгое время жили на них, должны и сами знать, — ответил спокойной учёный.

— Мы это знаем, ты можешь объяснить почему мы зашли в портал на 285 -ю, а оказались совершенно в другом месте? — Лиана начала терять терпение.

— Ах, это. Всё просто, кто-то переназначил выход.

— Кто-то? — прошипел Сиплый.

— Алистер Дарк, скорее всего. Для вас же не секрет, что стаб наводнён шпионами? Услышал и вот, пожалуйста. Я бы тоже так сделал, чтобы не допустить нас на критически важную платформу. Возможный риск никто не отменял, — ответил внешник.

— Мы всех шпионов вроде перебили, — неуверенно сказала Зараза.

— Я об электронных. Гончая имеет микроскопические размеры и проникает в любое закрытое помещение, нередко даже загерметизированное. Какая разница теперь? Я лично ему ничего не сообщал, — Герберт отмахнулся от Заразы.

— Так… ладно. Что они там пишут, Изя? 48 часов до перезагрузки? — спросил я.

— Я бы не стал утверждать, возможно и меньше, — осторожно сказал папаша Кац. — Но будем отталкиваться от существующих цифр. Меня беспокоит другая цифра. Сутки до обращения, то есть здесь сейчас есть живые люди?

— Конечно, слышишь, стреляют вовсю, — прошипел Сиплый.

— Только в кого?

— Какая разница, как поступим, Жень? Будем ждать сутки и потом пойдём или сразу? — спросила Лиана.

— Ждать не надо в любом случае, потеряем время. Мы же не знаем точное время после перезагрузки.

— Начальник, дело говоришь. Что если до перезагрузки час остался? — озабоченно спросил Сиплый.

— Решено, идём вперёд. Герберт, на любой платформе есть портал? — согласился я с Сиплым.

— Да. Платформ без порталов не бывает. Выход обязательно должен быть, только где. Мне кажется, Алистер специально отправил нас сюда в надежде, что мы не пробьёмся и попадём под перезагрузку.

— Не хотелось бы. И так у нас есть максимум сорок восемь часов, минимум одна минута. Перед нами враг, разумеется. И пока в теле человека, заражённые не стали бы стрелять.

— Лесник, я думаю, что перезагрузка только что прошла, — проскрипел папаша Кац. — Они ещё не поняли, что стрелять не в кого. Стрельба вот-вот стихнет.

— Вот что значит профессор, — похвалила его Мотоко. — Изя, твоё логическое мышление поражает.

— Это сарказм? Вот, слышите? Прекратили! Я же говорил! Кац всегда знает. Спрашивайте больше Каца, — самодовольно произнёс знахарь.

— Очухались.

— Звук мне напоминает МГ-40. Немецкий ручной пулемёт, неужели мы попали… Погоди! — меня осенило. — Бобруйск, это же Белоруссия!

— Ты был там, начальник? — Сиплый всё понял сразу в отличие от остальных.

— Да. Вот только дело происходило в конце июня. Снег тогда откуда? — я задумчиво посмотрел в дыру от бомбы.

— Женя, это же платформа. Заражённые у вас тоже в Бобруйске были? — рассмеялась Лиана.

— Бля, я с тебя угораю, — заржал Сиплый.

— Да кого там только не было, — усмехнулся я, — но заражённых вроде не встречал.

— Ничего, Лесник, сейчас встретишь. Глядишь, они уже начали обращаться, — папаша Кац деловито открутил колпачок фляжки и сделал большой глоток. — Придём, а там вместо фашистов уже топтуны. Пощёлкаем их и на выход.

— Чего сидим, кого ждём? — спросила Зараза.

— Да, пошли.

В этот раз у меня было оружие внешников. ТТ хорош, но ни в какое сравнение с «раскладушкой» внешников не идёт. Выбравшись из полуподвала, я огляделся. Несомненно, мы находились в черте города. Города основательно разрушенного, сказать сразу что это тот самый Бобруйск я не мог. И тут же увидел ответ на свой вопрос, на асфальте лежал знак с названием города «Бобруйск». В 1944 я прошёлся по его окраинам и поехал, дальше даже не заходя в город. Здесь в то время добивали попавших в котёл фашистов. Славно тогда поимели их. За пять дней больше пятидесяти тысяч трупов. То, что они говорили о нас, когда наши им сдавались пачками потеряв командиров и совершенно не понимая, что творится. То в Бобруйске лапки вверх задрали аж двадцать тысяч фашистов. Кто бы мог подумать, что по прошествии стольких лет я вновь окажусь в этих местах. Эдак и самого себя встретить можно?

— Не встретишь, здесь только фрицы. Я уверен, начальник, — шмыгнул носом Сиплый.

— Да? Спасибо… — чёрт опять вслух! — Подожди здесь. Я дойду до угла, осмотрюсь и махну тебе, тогда выводи остальных.

— Замётано, — кивнул Сиплый. Прижимаясь к стене, я ужом скользнул за разбитым бронетранспортёром. С этого направления боевых действий не было давно, я это понял, сразу наткнувшись на высохший скелет в немецкой истлевшей форме. Все эти перипетии со временем меня сводили с ума. Но вот как фашист мог успеть истлеть, когда Бобруйск взяли за пять дней? Как? Ещё надо учесть перезагрузку в двое суток. А он не превратился, а сдох в человеческом обличье. Ну их всех. Стоп. Я достал у него из нагрудного кармана солдатскую книжку подцепив её кончика ножа. Я только что вспомнил почему мне не давал покоя этот Бобруйск. Ведь именно здесь 332 полк Вермахта нашёл свой конец. Тот самый, что издевался над Зоей Космодемьянской в Петрищево. Все знали, что сказал товарищ Сталин. Этих людоедов в плен не брать. А ведь не далёк был от истины. И вот, пожалуйста, рядовой Отто Щульц… нечитаемо, нечитаемо. 197 дивизия, 332 полк. Вот он красавчик, в аду надеюсь уже. Так вот кто там впереди. Что же, тогда я мимо прошёл, теперь наверстаем. Я пополз дальше. Всё серьёзно, не знаю выдержит ли скафандр пулю, но крупнокалиберный патрон может и не переварить. Свежо предание как Чума прошила такой же костюмчик из «Шилки».

Я дополз до угла и не вставая выглянул из-за угла. Так, мы оказались в тылу у группировки. Их здесь, если мне не изменяет память порядка девяноста тысяч. Платформа, конечно, не весь Бобруйск, но даже одной тысячи для нас много. Набрав на дисплее команду, я включил на скафандре режим мимикрии. Теперь заметить меня им будет весьма проблематично. Встав на ноги, я завернул за угол. Передо мной во всей красе предстал тыл. Немецкие офицеры стояли на небольшой площади и весело переговаривались. По ту сторону площади высилось бывшее здание райкома партии, а ныне на нём развивался фашистский крест-паук. Помимо парочки офицеров из грузовика с тентом выгружалась пехота с собаками. Четверо солдат вели группу гражданских направив на них автоматы. Один с нарукавной повязкой полицая подобострастно слушал немецких офицеров и натужно смеялся, стараясь понравиться. Вдруг из переулка выехал легковой автомобиль. Один из офицеров гаркнул и все, кто был на площади застыли по стойке смирно. Ординарец выскочил с переднего пассажирского места и молниеносно открыл заднюю дверь, щёлкнув, при этом каблуками. Из автомобиля вылез седоватый фашист с погонами подполковника. Командир 332 пехотного полка подполковник Рюдерер, подсказала память. И снова здрасти, скотина. Мои ладошки натурально зачесались, да так сильно, что пришлось потереть перчатки об стену. Всё ясно, отсюда и нанесём удар. Сейчас только своим расскажу.

— Для тех, кто не знает, фашисты замучили нашу девочку-разведчицу. Повесили и не давали снимать тело целый месяц. Там за углом штаб того самого полка с живым пока ещё командиром. Предложения есть? — я вкратце обрисовал ситуацию.

— Кац предлагает устроить геноцид, — знахарь отхлебнул из фляжки. — Фашисты заслужили.

— Я читала о войне только, — призналась Мотоко.

— Не ты одна. На ней один Женя побывал, все остальные родились позже. Но то, что я читала о них, то им нет места на земле. И на платформе тоже, — сказала Зараза.

— Платформу нам всё равно пройти придётся, так что фашистов в расход, — согласился с ней Сиплый.