Наши уже не придут 3 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 80

— Фон Папен — не наш кандидат, — заявил Адольф и поставил пустую пивную кружку на стол. — И голосовать за него мы не будем. Гинденбург…

— В жопу Гинденбурга! — выкрикнул кто-то из присутствующих.

А Адольфу такой поворот не понравился, но он не проявил никаких негативных эмоций. Наоборот — он улыбнулся этому выкрику, как хорошей шутке.

— Ладно, комрады, — поднял он руки в жесте капитуляции. — Но фон Папен — это не наш кандидат! Ни одного голоса фон Папену!

— Да-а-а!!! — заорал тот же крикун.

Адольфу поднесли новую кружку пенного напитка. Пиво он не любил и вообще, негативно относился к алкоголю, но сейчас это нужно — люди не поймут. И вообще, к непьющим в немецком обществе относятся с подозрением…

— И всё-таки Гинденбург! — поднял он кружку. — Да, много кому он не нравится, но программа! У него есть программа, которая очень выгодна для нас, для рабочих! Остальные предлагают полумеры, жалкое соглашательство, посредственные компромиссы, которые не приведут ни к чему! Гинденбург преследует интересы рабочего класса — вот что я заявляю вам, друзья мои!

Правильные знакомства, заведённые в Берлине, привели к очень хорошим последствиям лично для него.

Из-за этих хороших последствий ему пришлось несколько изменить программу Немецкой рабочей партии, которая скоро будет переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию.

Он с готовностью заменил некоторые пункты из своей программы «25 пунктов» — пункт «о нетрудовых доходах и процентном рабстве» был заменён на пункт «о национальном сотрудничестве и социальной справедливости». Это вообще ни к чему не обязывало и это заметили некоторые его политические противники, но, в конечном счёте, общество восприняло это спокойно.

Адольф всё ещё на пике популярности. Он герой Народной войны, в ходе которой они отстояли свою землю, он говорит людям то, что они и так думают, но не могут сформулировать, его поддерживает германская пресса и властные круги, а главное — теперь к нему потекли по-настоящему большие деньги. Не совсем к нему, а к партии, но он, как лидер партии, получил право использовать их на своё усмотрение — никто не против. А если никто не против, то получается, что все за.

Народная война, к его сожалению, закончилась ничем.

Никаких мирных переговоров и договоров — французы снялись с занимаемых территорий и вернулись в свою недострану, доедать последних лягушек.

Адольф бы очень хотел, чтобы были мирные переговоры, которые бы упразднили позорный Версальский договор, но этого, увы, не произошло.

Унизительное поражение вызывало у него праведный гнев, так как он считал, что всё это несправедливо и война должна была заканчиваться совсем не так.

«Мы до конца воевали на землях лягушатников!» — подумал он, выходя из келлера. — «Как так⁈»

Далее он поехал в имение фрау Зайберт — званый ужин, на котором ему придётся выслушивать различные мнения богатеньких сибаритов, которые «искренне переживают за будущее германской нации». А потом, в самом конце, ему дадут слово и он оправдает ожидания — скажет о величии Германии, о поругании её чести и достоинства предателями и ворами, а также промолвит несколько веских слов о том, что надежда ещё есть — НСДАП.

Все эти сибариты — хорошие источники финансирования.

Добровольческий корпус «Паула», после окончания боевых действий, лишился основного финансирования, собираемого неравнодушными горожанами Магдебурга и Франкфурта-на-Майне, но не был расформирован.

Теперь фрайкор, насчитывающий почти пять тысяч человек, кормится на пожертвования разных богатых мужчин и женщин, которые видят в Адольфе человека, имеющего возможность сделать Германию лучше. В их понимании.

«Необязательно ведь исполнять всё, что я говорю?» — подумал он, заходя в холл имения фрау Магды.

*11 августа 1923 года*

— Какие-нибудь новости? — поинтересовался Аркадий.

— Есть новости, — кивнул Владимир Стырне.

— Что-то плохое или хорошее? — уточнил Немиров.

Оперативный штаб был весь в работе — шифровальщики и радисты трудились в поте лица, принимая и отправляя шифрограммы многочисленным подразделениям, работающим «в поле».

Радиостанции — это самая дорогая часть «Афганской кампании». Громоздкие Р-1 и чуть менее громоздкие Р-2 — это основа связи выделенных для региональной операции сил.

Во все эти подводы можно было поместить дополнительные боеприпасы, но компактных решений ещё нет и, по понятным причинам, не будет в ближайшие 8–10 лет.

— Да, — улыбнулся Стырне. — Есть ещё и третья категория — «непонятные».

— Давай плохие, — вздохнул Немиров и сел за свой рабочий стол.

За время его отсутствия накопилось рапортов и депеш — всё это нужно будет разобрать.

— Потеряли целый взвод диверсантов в ущелье Зульфакар, — ответил Владимир. — Выжило лишь пять бойцов. Командир, старший лейтенант Ковалёв, взорвал себя вместе с минами — даже если врагу достался миномёт, теперь ему придётся искать боеприпасы.

— Труба ему досталась, — кивнул Аркадий, после чего обратился к секретарю. — Всех членов диверсионного отряда к «Красному Знамени». Выживших к «Красной Звезде».

Система воинских орденов и медалей введена в январе 1922 года. Есть высшая степень отличия «Герой Советского Союза», к нему медаль «Золотая Звезда», есть орден «Красного Знамени», орден «Красной Звезды», орден «Славы» трёх степеней, медаль «За Отвагу», медаль «За боевые заслуги», медаль «За отличие в воинской службе», а также медаль «Ветеран РККА».

Аналогично, в январе 1922 года были введены ордена и медали для гражданских лиц. Орден «Герой Социалистического Труда» с медалью «Серп и Молот», орден «Трудового Красного Знамени», орден «Трудовой Славы», медаль «За трудовую доблесть», медаль «За трудовое отличие» и медаль «Ветеран труда».

Первый Герой Советского Союза, конечно же, генерал-полковник Алексеев. Немиров попросил не «светить» его, хотя он уже был назначен вторым.

Списки на награждение орденами и медалями формировались с весны 1918 года, поэтому январь, февраль, март и апрель 1922 года были посвящены государственному награждению. Красноармейцы, сержанты и офицеры, десятки тысяч, получили свои награды — это было самое массовое награждение в истории.

Получилось сумбурно, но зато справедливо — Аркадий считал, что это было правильно.

По итогам этой непрерывной череды конфликтов в СССР стало четыреста шестьдесят семь Героев Советского Союза, четыре тысячи восемьсот тридцать три кавалера ордена «Красного Знамени», восемь тысяч сто восемнадцать кавалеров ордена «Красной Звезды», не менее пятнадцати тысяч кавалеров ордена «Славы» разных степеней, а также не менее пятидесяти тысяч награждённых различными медалями.

Большая часть орденов и медалей досталась кавалеристам — при прорыве вражеской обороны, в его тылу, очень много места и возможности для героизма. Но и ударные подразделения тоже не были обделены — в процентном соотношении у них наград даже больше.

Также это всё стало причиной дополнительных трат для государства — за каждый орден и некоторые старшие медали полагаются выплаты и привилегии. Все риски единовременной выплаты сотен миллионов рублей военнослужащим были «размазаны» во времени — пересчитали жалование награждённым и сделали надбавки с ограниченным сроком.

Героев Советского Союза уже премировали жильём и автомобилями, а также дали социальные привилегии в виде пожизненной государственной пенсии, бесплатного проезда в общественном транспорте, а также ежегодной путёвки в санатории с семьёй, если таковая есть. Список привилегий будут расширять, когда придёт время.

— Ходатайство напишу, — кивнул Митрофан.

— Это все плохие новости? — уточнил Аркадий.

— К сожалению, нет, — покачал головой Стырне. — Активизировались гуркхи — они предприняли рейд с территории Кабула, но были обнаружены нашей авиаразведкой. Два взвода гуркхов попали в засаду, устроенную нашими союзниками.