Наши уже не придут 3 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 30

— И-и-и! — взвизгнула довольная Людмила. — Тебе завтрак приготовить?

— Нет, я в буфете Смольного перекушу, — покачал головой Аркадий. — Ты свои вещи сюда перевози — съезжаемся насовсем.

Он оделся в свою форму и собрал портфель, после чего вышел во двор.

Просто так шататься по городу ему больше нельзя, поэтому его всегда ждёт отряд охраны — праздные прогулки необходимо свести к минимуму, а все передвижения осуществлять на выделенном транспорте. Впрочем, у Немирова просто нет времени, чтобы праздно прогуливаться.

— Куда едем, товарищ генерал? — спросил водитель.

— В Смольный, — ответил на это Аркадий. — Будь в гараже — в 14.50 выезжаем в НИИ «Хризолит».

Под этим почти ничего не говорящим названием скрывается научно-исследовательский институт оптики. В нём уже начали разработку первого в истории триплекса для бронетехники.

Патент на многослойное стекло купили в США, производство его будет налаживаться в Москве, а саму конструкцию универсального зеркального перископа, который должно разработать НИИ «Хризолит» предложил Аркадий.

Сейчас на броневиках есть смотровые щели для механика-водителя и радиста, оптика для наводчика, а также стереотруба для командира. Были случаи, когда пули попадали прямо в смотровые щели и наносили ранения членам экипажа, поэтому очень нужны новые приборы наблюдения.

Работа в НИИ «Хризолит» уже началась, поэтому Аркадий рассчитывал, что через пару-тройку лет появятся первые адекватные образцы, которые можно будет ставить на новые броневики, которые точно будут к тому моменту.

Он видел зеркальный перископ в виде единого и компактного изделия, которое помещается в предусмотренный разъём в броне броневика или танка, после чего прикручивается болтами. Произошло повреждение — извлечение разбитого прибора займёт меньше минуты.

Главное — основное тело перископа будет находиться за бронёй, то есть, даже если будет прямое попадание в триплекс, это никак не поможет противнику добраться до наблюдателя.

То же изделие, которое видел в своих ожиданиях Аркадий, можно будет устанавливать в подвижную установку, вмонтированную в бронемашину — таким образом можно будет обеспечить круговое наблюдение. Это не решит проблему почти полной слепоты бронемашины, но это будет намного лучше, чем смотровые щели, через которые почти ничего не видно.

В Смольном уже людно — несмотря на то, что шесть утра. После новогодних праздников накопилось много дел, Ленин уже точно тут, поэтому остальные тоже здесь, возможно, что и пораньше, чем Владимир Ильич.

— Здравствуй, Аркадий Петрович! — встретил его в коридоре Киров.

— Здравствуй, Сергей Миронович, — приветствовал его Немиров. — Ни свет ни заря, а ты уже тут?

— Ты тоже почти не отстаёшь, — усмехнулся Киров.

Он работает во ВЦИК, возглавляет отдел частных заявлений, то есть, работает с жалобами различных людей.

В целом, как человек, Киров Немирову нравился, хотя нельзя сказать, что они с ним закадычные друзья. Работа у них не пересекается, поэтому видятся они только в столовой Смольного и вот так, в коридорах.

— Как праздники прошли? — поинтересовался Аркадий из вежливости.

— Весело, — усмехнулся Киров. — Изрядно напились, гуляли по Васильевскому… Хорошо придумали с Новым Годом — хоть какая-то отдушина.

— Да, — согласился Аркадий.

Он вспомнил, как неожиданно всё обернулось с Людмилой — она решила, что пора действовать, поэтому он и сам не сразу осознал, как оказался с ней в своей квартире…

— Ладно, пора мне на рабочее место, — произнёс Немиров.

— Да, тоже пора работать, — кивнул Киров. — Увидимся на обеде.

По-хорошему, Аркадию бы в буфет, чтобы перехватить чего-нибудь вместо завтрака, но он решил, что лучше сразу включаться в рабочий процесс, а в буфет отправить секретаря, Митрофана Русакова.

Кто-то бы взял на место секретаря какую-нибудь молоденькую и симпатичненькую девушку, но у Аркадия большие планы на своих секретарей — из них могут вырасти хорошие государственные функционеры.

Первые женщины-наркомы, первые женщины-директора — это всё очень хорошо, но нынешний общественный уклад ещё не созрел для того, чтобы воспринимать это серьёзнее, чем диковинку.

И пока положение дел будет оставаться таковым, Аркадий будет всерьёз рассматривать в качестве перспективных кандидатов в будущие функционеры только мужчин. Женщины, несмотря на твёрдую позицию Ленина, создадут больше ненужных проблем.

«А вот лет через двадцать-тридцать, когда общество будет готово, будут у нас женщины-наркомы в порядке вещей…» — подумал он.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович, — встал из-за своего стола Русаков.

— Здравствуй, Митрофан Даниилович, — кивнул ему Немиров. — Есть какие-нибудь новости по проектам?

— Никаких, — покачал тот головой. — Праздники…

— Понятно, — вздохнул Аркадий. — Надеюсь, никаких ЧП?

— К счастью, нет, — улыбнулся Русаков. — Никаких прорывов.

Немиров, поначалу, был удивлён тому, что «прорыв» сейчас — это что-то плохое. Прорывом называют нарушение какого-либо процесса, срыв работы и так далее. То есть, если на работе произошло что-то нехорошее, то это прорыв.

Изменение коннотации, по-видимому, произошло несколько позднее, и, возможно, как-то связано с индустриализацией. Аркадий пообещал себе, что будет внимательно следить за этим термином — сугубо из праздного любопытства…

— Тогда я у себя, — сказал он. — Сегодня во сколько приём?

Понедельник и среда — его приёмные дни.

— С полудня до обеда, — ответил Митрофан.

— Отлично, — кивнул Аркадий и вошёл в свой кабинет.

Свердлов, в бытность свою возглавлявший организационный отдел ВЦИК, развёл демократию, поэтому у каждого начальника есть приёмные часы, даже если он не сильно-то и связан с общественностью. Ходоки прекрасно знают, когда у кого приёмные часы, поэтому исправно посещают различных начальников, чтобы попробовать с их помощью решить свои проблемы.

Кто-то подстраивает свои выезды в приёмное время, а кто-то честно отбывает номер. А вот Аркадий, как ответственный человек, честно пытается разобраться в проблемах неуклонно прибывающих ходоков и отправляет их в компетентные инстанции.

Но у него есть целых пять с лишним часов, чтобы заняться своими прямыми обязанностями, а потом ходоки, затем обед, а после этого снова можно поработать, аж до восьми часов вечера…

«На чём я остановился вчера?» — спросил себя Немиров. — «Ах, да, отчёт Берии…»

Он погрузился в изучение отчёта, в котором Лаврентий Павлович описывал проблемы, с которыми столкнулся в степях Казахстана. Проблем, ожидаемо, было много — логистика работала плохо, поэтому он вынужден руководить ею в ручном режиме, случались сбои с поставкой рельс и даже шпал, а где-то не хватало рабочих рук, поэтому всё резко останавливалось.

Немиров относился к этому с пониманием, ведь железные дороги уже нагружены до предела — в Новосибирск едут составы со снабжением первым корпусом НОАК, а в Читу и Уссурийск идут составы с оружием и амуницией для второго корпуса НОАК.

Последний маршрут — это дополнительная головная боль для верховного командования РККА. Изначально запланировали, что освобождение Синьцзяна и Маньчжурии начнётся одновременно, но затем случился кратковременный коллапс на Транссибе, из-за которого пришлось сильно понизить темпы насыщения второго корпуса НОАК оружием, артиллерией и боеприпасами — иначе бы пришлось полностью останавливать гражданский траффик.

ВЦИК принял предварительное решение о расширении Транссибирской магистрали на дополнительные колеи, которые позволят удвоить траффик, что должно быть окончательно одобрено на очередном съезде. Резоны в этом есть — когда-нибудь придётся серьёзно расширять его, так как у большевиков имеются планы по освоению Дальнего Востока. Только вот сейчас такое совсем не ко времени…

Будь Аркадий сторонником кейнсианства, он бы, наверное, всецело одобрил происходящее, но он сторонником этого макроэкономического течения не был, хоть и признавал, что в этом что-то есть, в рамках рыночной экономики. (1)