Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 42

— Неизвестно, как всё сложится после завершения этой войны, — заговорил статс-секретарь фон Кюльман. — Но одно известно точно — Германская империя не видит оснований для поддержки установившихся в этих странах режимов.

— Нам нужно документальное подтверждение, — покачал головой Ленин.

— Оно будет, — заверил его фон Кюльман.

— Теперь по военнопленным, — произнёс Владимир Ильич. — Мы видим возможным исключительно формат «всех на всех». Никаких соотношений и сложных подсчётов значимости.

— Моё руководство не видит никаких препятствий для этого, — кивнул немецкий дипломат.

Ленин удовлетворённо кивнул.

— Думаю, остальное вы будете обговаривать с товарищем Чичериным, — произнёс он. — Принципиальные вопросы мы обсудили.

Георгий Васильевич Чичерин, с которым Аркадий знаком по Виленской мирной конференции, занимает должность народного комиссара по иностранным делам. Адекватный человек, хороший дипломат, а самое главное — хорошо поддающийся ленинским внушениям. Этот точно схватится за фон Кюльмана и не отпустит его, пока не будет достигнуто устраивающее Советскую Россию секретное соглашение.

— Тогда закончим на этом, — кивнул немецкий дипломат.

*30 августа 1918 года*

— … наступление взвода на обороняющегося противника осуществляется из положения непосредственного соприкосновения с ними или с ходу, — продолжал диктовать Аркадий. — Для организованного выдвижения, развёртывания и одновременного перехода в атаку взводу назначаются: маршрут выдвижения, исходный рубеж, рубежи развертывания, перехода в атаку, безопасного удаления и спешивания.

— Вообще ничего не понимаю, — призналась Людмила, закончив набивать текст.

— Не твоя профессия, потому и не понимаешь, — развёл руками Аркадий.

— По-человечески объяснить можешь? — попросила она.

— Это долго, — покачал головой Аркадий. — А не по-человечески — вот, уже на бумаге. Вот что ты поняла из уже напечатанного текста?

Девушка задумалась.

— Я поняла, что всё зависит от бронемашин, — ответила она после недолгой паузы. — Моторизованная пехота не должна наступать самостоятельно, без поддержки бронемашин, потому что это чревато большими потерями. Ну и обязанности командира взвода, в принципе, мне понятны. Что это такое вообще и для кого?

— Это тактическое наставление для взвода мотострелков, — сообщил ей Аркадий. — Так и будет вестись будущая война.

На самом деле, это он очень сильно приукрасил. Будущая война, всё также, будет вестись обычной пехотой. Возить все грузы будут на конных подводах, а пехота будет перемещаться медленно, потому что пешком.

Мотострелков же будет сравнительно мало, суммарно дивизий двадцать — это в самом оптимистичном случае. Единственная причина, которая гарантирует, что их будет мало — они безумно дорогие.

Суррогатная механизация даже одной дивизии влетела Советской России в серьёзную копеечку. Повезло, что эта «копеечка» отбилась почти сразу, то есть, показала результаты сильно сверх ожидаемого.

Полноценная механизированная дивизия, именно в том виде, в каком её понимает Аркадий, обойдётся гораздо дороже. Сейчас ни одна страна мира не потянет такое в количестве более двух-трёх единиц.

«А вот если потянет, то станет непобедимой», — подумал он. — «Пять-шесть механизированных дивизий, в полном фарше, пробьют любой фронт одним ударом. Ударом, который никто не сможет отразить. Пока что».

После Второй мировой войны практически все страны перешли на мотострелковые дивизии, как бы они ни назывались локально, но все сразу поняли, что это очень дорого. Впрочем, ни у кого не было выбора.

«Это было время жирных, роскошных армий…» — вспомнил Аркадий с ностальгией. — «По восемьдесят-сто километров в день наступали, сразу после того, как укреп противника превращался в пепелище авиационными и артиллерийскими ударами…»

А вот во время Третьей мировой войны, в которой основательно поучаствовал Немиров, мотострелковые дивизии всех стран-участниц были, в основной массе, взаимно выбиты. Жалкие недоразумения, имеющие по 2–3% от штатной численности, именуемые танковыми или мотострелковыми батальонами, были не в счёт. И тогда вновь настало время для стрелковых подразделений, перемещающихся пешком и везущих свои пожитки на конной тяге. Медленно и грустно.

— Теперь напишем наглядный пример наступления взвода в составе роты, — вновь заговорил Аркадий. — Пиши: последовательность работы командира взвода на местности по организации наступления с ходу…

Следующие два часа они набирали текст наставления.

Это наставление принципиально новое, не имеющее аналогов в мире. В остальных армиях мира теорию тактики механизированных войск даже не предполагают, а практика есть только у РККА. Даже у великобританцев нет подобной практики. У них есть практика применения танков, а это совсем другое.

— И сколько ещё? — спросила уставшая Людмила, когда они закончили наставление командиру роты.

Аркадий уверенно знал тактику только до командира полка, а дивизия и выше у него прихрамывали на обе ноги, то есть, он имел об этом лишь обобщённое представление, исходящее из того, что сильно большой разницы с полком там нет.

В принципе, особой разницы, при командовании дивизией, он не увидел, хотя полноценно применять механизированную дивизию в равном бою ему ещё не доводилось. За всё это время он одновременно применял несколько полков, как правило, на одном направлении, ну или вёл дивизию на марше, а вот по-взрослому, с применением всех своих командирских навыков — на дивизионном уровне он так ещё не воевал.

— Много ещё, — ответил Аркадий. — Но на сегодня достаточно — мы неплохо поработали. Теперь сложи отдельные разделы в отдельные папки и зашнуруй. Копию аналогично.

Копию наставления он должен передать генералу Алексееву, который проникся и пропитался, поэтому хочет, несмотря на всю свою иерархическую величину, учиться у Аркадия. И Немиров был рад, что не ошибся в Николае Николаевиче.

Первый красный генерал не собирался почивать на лаврах — у него есть амбициозные цели. Главная его цель, как он сказал Аркадию в одном откровенном разговоре, состоит в достижении воинской славы уровня Суворова или Кутузова. Хочется ему войти в историю, чтобы потомки вспоминали его, как великого. Не самая плохая цель на остаток жизни…

Вся ирония в том, что его и так будут вспоминать, как великого. А всё потому, что Алексеев уже стал знаменем в руках большевиков. Генерал, перешедший на сторону красных, успешный полководец, новатор, известный тем, что никогда не тратил солдатские жизни напрасно — он идеальный кандидат для агитационной программы.

Остальные генералы, на фоне Алексеева, который не «тот самый Алексеев», а «наш Алексеев», выглядят мясниками. В том числе и «тот самый Алексеев», который, к слову, угодил в тюрьму. Он пытался переметнуться к мятежникам, в составе группы бывших офицеров.

Может, Николай Николаевич не замечает, но его часто ставят в пример, как эталонного генерала, лучшего представителя офицерской касты.

— Никому ни слова о том, что услышала, — предупредил Аркадий Людмилу.

— А что в этом такого? — поинтересовалась она.

— Это готовый рецепт для создания эффективных механизированных подразделений, — ответил Аркадий. — Ради такого можно и нужно убивать.

— Некому мне это рассказывать, — улыбнулась Людмила. — Да и если бы было, я бы не стала.

— Завтра, ближе к трём часам дня, будет время? — уточнил Аркадий.

— Будет, — без раздумий кивнула девушка. — Снова будем писать?

— Нет, сначала сходим в кафе, — покачал головой Аркадий. — А вот потом начнётся эксплуатация интеллигенции.

Шпионаж, несомненно, уже начался. Британцы и французы, приславшие в генштаб наблюдателей, точно вынюхивают все подробности военного дела РККА. Только вот в генштабе особо много не узнаешь — к каждому наблюдателю приставили специального человека, который наблюдает за наблюдателем, а планирование фронтовых операций мало отличается от того, которое практикуется в штабах Антанты. Многого они не узнают.