Скучная Жизнь 4 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 14

Конечно же, при таком подходе довольно часто создавались клубы-профанации, вроде Клуба Любителей Риса или там Клуба Сплетников, туда же относились и клубы с сомнительной репутацией, например Клуб Косплея, Клуба Домашнего Задания, где натурально — просто собирались после уроков и делали домашнее задание, экономя время.

Однако большинство школьников все же выбирали себе серьезную клубную деятельность и не отлынивали, относились как к учебе. Старший говорил, что это из-за того, что все тут слишком серьезные и всего боятся. Например, ходят слухи что при приеме в университет или даже на работу — смотря на то, какие клубы ты посещал. И запись про то, что соискатель или абитуриент состоял в клубе поклонников какой-нибудь поп-группы — сразу же уронит репутацию в глазах работодателя или приемной комиссии. Потому что обязательно будет кто-то с такими же оценками, но всю старшую школу посещавший Клуб Физики или там Клуб Социальных Исследований. С грамотами от школы и участием в окружных олимпиадах.

Старший искренне считал, что это все — чушь собачья и выеденного яйца не стоит, никто там не будет смотреть куда ты ходил и чем в школе занимался, а по большому счету — даже на успеваемость в школе насрать всем. Там, где ценится эффективность — будут принимать на работу эффективных, тех, кто умеет что-то делать, готов быстро учиться и сотрудничать. Там же где ценится формализм и связи — на работу все равно возьмут племянника, а не человека с золотой медалью, пусть даже племянник оболтус оболтусом и в Клуб Хентай Манхвы ходил всю школу. И вот эта вся катавасия приводит к тому, что ученики не только на учебе себя загоняют, но и после школы два-три часа занимаются тем, что не очень любят, продолжая себя загонять. Ничего удивительного, что у вас тут показатели уровня самоубийств среди школьников зашкаливают, выше только в Японии — так сказал Старший. Он вообще считал, что клубы вроде Клуба Косплея или там Любителей Риса — самое то для школьников, ничего серьезного, но увлекательно и вместе со сверстниками. Где-то для того и была придумана клубная программа, чтобы социализировать их и увлекать, а не выстраивать камушки для фундамента будущей карьеры.

Бон Хва был с ним не согласен, считал, что та же Соен со своим клубом, где они всей своей группкой Лоллипоп собираются и сплетни гоняют, да газировку с вкусняшками кушают, или там Ла Рен, которая создала клуб для подготовки к своим вечеринкам — это неправильно. Клубная деятельность должна пользу приносить! Вот как у него — он в Клубе Кибератлетики состоит, вместе с Тиеном… который теперь на него дуется.

— Не злись. — говорит Бон Хва: — не убыло же от тебя. Ну что такого — поприжимали тебя девчонки в уголке, другой кто позавидовал бы. Меня бы так прижали… а у той, которая с хвостиками — очень даже большая грудь. И вообще — она же капитан баскетбольной команды школы, да? Она прямо лицом туда втиснула! Классно же… З -зависть…

— Ничего классного в этом не вижу! Это… вульгарно! Они же девочки! И… ты предатель! — с чувством произносит Тиен: — ты… отдал меня на… вот… это все! Это нечестно! Я думал, что мы друзья!

— Конечно мы друзья. — Бон Хва приобнимает Тиена за плечи, но тот — отстраняется и складывает руки на груди, надувая губы.

— Друзья так не поступают! — почти выкрикивает Тиен и на них оборачиваются проходящие мимо школьницы-первогодки, хихикают и останавливаются. Одна даже достает телефон, чтобы заснять.

— Именно так друзья и поступают. — говорит Бон Хва, хватая его за рукав и увлекая за собой: — слушай, если вдруг на меня нападут пятеро разгоряченных старшеклассниц, которые будут страстно желать затискать меня до смерти — то ты можешь смело бросить меня им на растерзание. Потому что это именно та смерть, о которой мечтал Вуди Аллен. Быть затисканным старшеклассницами… эх… тем более что если меня не затискают до смерти, то потом меня Су Хи убьет. Из ревности.

— Вот! Настоящие друзья не желают другу смерти!

— Это путь самурая, Тиен. В ситуации между затискиванием до смерти между могучих бедер капитанши школьной баскетбольной команды и не затискиванием до смерти — самурай всегда выберет смерть! — провозглашает Бон Хва, поднимая палец вверх: — и вообще ты же хотел стать настоящим мужиком, разве нет?

— Ну… да, но как это связано…

— Ну вот это и есть быть настоящим мужчиной — всегда выбирать путь затискивания до смерти. И вообще, тут реверсивная психология действует — если уже ты будешь хотеть их затискать, а не они тебя — тогда они перестанут тебя тискать! Так что это я… эээ… еще тебе услугу оказал! — Бон Хва мысленно хвалит себя за то, что наконец освоил иезуитскую способность Старшего все вывернуть и с головы на ноги перевернуть, оправдывая свои действия задним числом. Если добавить сюда здорового цинизма старшей сестренки Чон Джа, то и вовсе получается гремучий коктейль, как в том анекдоте про дракона, который убил маму, папу, дедушку и бабушку и считает себя сиротинушкой.

Тиен, непривычный к такому наглому перевороту темы — только глаза пучит, задыхаясь от злости.

— Тебя благодарить⁈ Да за что, миччином ты эдакий! Предатель! И…

— Тихо. — прерывает его Бон Хва: — пришли. Потом поговорим… — и он ускоряет шаг, подходя к здоровяку Бо, который сидит за столиком в школьном кафе.

— Ааа… Ромео эпохи Чосон пожаловал… — лениво тянет здоровяк Бо, откидываясь на спинку стула: — чего тебе нужно?

— В рожу тебе дать. Вставай, пошли за школу. — говорит Бон Хва, упирая свой взгляд в глаза здоровяка Бо и чувствуя как из них словно хлещет лучами ненависти, как где-то внутри поднимается волна гнева, верхняя губа чуть приподнимается, а голова сама так и тянется наклониться набок, щелкнув позвонками. Раздуваются ноздри и прилив адреналина тянет его взять со стола тарелку со спагетти и с размаху разбить ее об голову Бо, а потом — повалить его на пол, усесться сверху и бить, его бить, бить — до тех пор, пока лицо не превратиться в кровавую пульпу. Пинать с разбегу, прыгать на грудь, воткнуть ему в глотку фарфоровый осколок и…

— Тшшш, малыш. Придержи коней… я понял, что тебе понравилось драться. Успокойся, возьми себя в руки…

— А ты его не защищай!

— Слушай, да мне его не жалко. Хочешь ему голову проломить — да ради бога. Вот только последствия… у тебя же мама на иждивении и у брата неприятности, а ты в тюрьму решил сесть? Головой подумай сперва. У тебя же есть голова? Ты же в нее не только ешь, а еще иногда и думаешь? И кроме того — что-то в последнее время ты больно часто стал голос на меня повышать, малыш. Это мне не нравится.

— … ладно. Ладно.

— Чего? — здоровяк Бо хмурится и встает из-за своего стола: — думаешь я тебя боюсь? Да ни капли! Хочешь подраться — давай. Только… не сегодня. Сегодня у меня мать приезжает вечером, не нужны мне синяки на морде. Давай завтра после уроков.

— … — Бон Хва глядит в глаза здоровяку Бо. С одной стороны вот врезать ему по морде прямо тут… а с другой — у него мама приезжает, а ее сын будет с разукрашенной рожей. А с третьей…

— Что-то не больно ты думал о сохранности лица Су Хи, когда вы над ней издевались! — бросает он ему в лицо: — она и с синяками тоже ходила! А теперь — за мамочкой прячешься?

— Чтобы ты знал, я ее не трогал вовсе. Сдалась она мне… это у Куоко крышечка поехала после того, как мамаша Су Хи ее папеньку увела. Всегда считал, что это их личное дело, чего я вмешиваться буду. А за мамочку ответишь… но завтра.

— Не трогал? Просто позволял этому всему происходить? Сволочь равнодушная… пошли за школу я тебе из лица отбивную сделаю, чтобы твоя мамочка знала какую сволочь она вырастила. — рычит Бон Хва, чувствуя, что его колотит от сдерживаемой ярости.

— Да ты совсем ебнутый! — Бо делает шаг назад: — ты чего? Тут же камеры везде, если ты на меня нападешь первым — тебя точно их школы исключат! А то и в тюрьму посадят!

— Но тебе это будет уже все равно… — Бон Хва понижает голос: — если я тебе глотку прямо тут перегрызу!