Японская война. 1904 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 18

— Помнишь, как ты сказал, что там целая дивизия? — я снова подшутил над разом вспыхнувшим Врангелем.

У страха да неожиданности глаза велики, каждый мог ошибиться. Но пусть лучше он сейчас покраснеет, зато в следующий раз не будет нагонять панику. А то ведь в этой войне сколько ошибок и потерь случится как раз из-за таких вот неверных и поспешных докладов!

— Они же с кавалерией, — Врангель еще пытался оправдываться. — Знаешь, как несколько сотен коней выглядят со стороны, сколько пыли поднимают?

— Нет, — я улыбнулся. — Но теперь буду знать и буду использовать. Вдруг и нам надо будет кого-то попугать.

Японская пехота тем временем пылила где-то в двенадцати-пятнадцати километрах позади — расстояние трехчасового перехода. А вот мелкие японские лошадки вполне уверенно старались обойти нас с флангов. Если ничего не делать, где-то через час у них должно это получиться. А то и прямо с ходу ударят — тогда еще раньше.

— Пора! — кивнул я Врангелю, и тот сорвался с места, увлекая за собой казаков.

Всего сотня человек против сразу двух эскадронов. Они у японцев, конечно, неполные, но все равно полуторакратное преимущество на каждом фланге было за ними. Главное, чтобы Врангель не испугался, чтобы его люди пошли до конца.

Мы продолжали скакать, когда откуда-то из-за спины донесся треск выстрелов, а потом хруст дерева. Для подобных стычек у казаков были специальные пики, и вот сейчас именно они пошли в дело. Я ждал новых звуков, но из-за расстояния ничего не долетало, а потом из-за соседнего холма показалась взмыленная сотня. Не хватало двух лошадей, но их всадников успели подхватить свои же… Значит, пока идем чисто.

Я невольно выдохнул, заодно прочищая легкие. А теперь:

— Всем строиться!

— Строимся! — вслед за мной повторил Хорунженков.

— Строимся, братцы! — повторили ефрейторы.

В бою ведь как бывает: иногда нужно окапываться, а иногда — просто стрелять как можно быстрее и точнее. Оставив лошадей в стороне, солдаты выстроились в длинную тонкую линию и навели стволы мосинок на горизонт.

— Планки на тысячу четыреста шагов, — я оценил расстояние до холма, из-за которого должны были показаться японцы.

Можно было проверить дальномером, но при свете дня я прямо-таки печенкой чувствовал дистанцию… А вот и наши преследователи: вылетели вслед за ускользнувшими от них врангелевцами и налетели на наш залп. Потом еще один и еще. Когда в магазине пять патронов, стрелять быстро не так уж и сложно: главное, не экономить.

Японцы не выдержали и откатились назад, оставив на земле несколько десятков неподвижных тел. Размен: они отдали жизни, мы — время, и, мне кажется, сделка пока в нашу пользу.

— Продолжаем отступление!

По команде солдаты вернулись на лошадей, и мы продолжили движение.

Петр Николаевич Врангель устал, как никогда не уставал. Эта чертова тактика, которую вбивал в их головы полковник, заставляла что-то делать почти каждую секунду. Никакого отдыха, никаких пауз, словно весь мир сошел с ума, закружившись в бесконечную круговерть — но она работала! Врангель успел побывать в одном походе с отрядом Мищенко и видел разницу. В тот раз их было почти пять эскадронов, но при этом взять и поджечь даже одну укрепленную деревню у них не получилось. Не приспособлена кавалерия к тому, чтобы лезть на укрепления.

А вот пехота приспособлена. Да, они криво держались на конях, но уже даже Буденный перестал шутить по этому поводу. Солдаты дали казакам то важное ощущение, что, даже ввязавшись в самую дикую схватку, им будет куда отступить. Не десятки километров до Ялу, а один короткий переход, и вставшая плечом к плечу пехота собьет любую атаку. А если враг решит упорствовать, то уже он, Врангель, воспользуется моментом и ударит ему в тыл. То, что кавалерия любит и умеет делать лучше всего.

Так уже было: одной атакой они почти ополовинили вражеский правый фланг. А левый, попробовав навалиться в следующий раз, попал под огонь сразу двух пулеметов. Полковник давно искал подходящее место, и вот, сам подставившись под атаку, подвел полторы сотни японских кавалеристов под вылетевшие из распадка тачанки. И это было страшно… До этого Макаров иногда спрашивал Врангеля, а что тот будет делать, если пулемет окажется у врагов, и тот не понимал сути вопроса. А теперь понял.

Тяжелые пули, бившие с огромной скоростью, прошлись по атакующим японцам словно коса смерти. Выжило меньше трети, и они умчались назад с такой скоростью, что о каком-либо преследовании можно было забыть. Вылазка закончилась, они победили, можно было возвращаться.

— Домой? — Врангель подлетел к полковнику, но тот только молча смотрел вслед драпающим японцам.

— А может, добьем? — неожиданно предложил тот.

— Что? — выдохнул Врангель.

— Нас ведь просили добыть информацию о силах врага, — Макаров словно думал вслух. — А против нас батальон, которым командует какой-нибудь подполковник. Такой, если его взять, сможет на все вопросы ответить.

— Но нас всего две сотни! — воскликнул Хорунженков, который тоже с трудом выдерживал взятый полковником темп. — Японцев же даже без учета кавалерии в 4 раза больше! Только людей положим и не факт, что второй раз уйдем.

— Минусы понятны, — согласился полковник. — Но вот вы не верите в атаку, значит, и японцы ее не ждут. Тем более, они тоже выдохлись… Петр Николаевич, — он посмотрел Врангелю прямо в глаза, — смогут твои молодцы снять часовых в темноте? Да так, чтобы остальные не всполошились?

— Местность незнакомая… — задумался Врангель. — Но можно будет поспрашивать людей!

— Не получится, отойдете. Мы снова прикроем, — напомнил полковник.

И Врангель решился. Действительно, когда рядом свои, рискнуть и пойти до конца совсем не страшно.

— Сделаем.

— Прекрасно, — глаза полковника сверкнули, и его энтузиазм, словно лихоманка, передался всем остальным. — Тогда разделим силы следующим образом.

Японцы отступили и встали лагерем всего через четыре километра. Мы же сначала продолжили отход в сторону Ялу, вытягивая на себя возможных наблюдателей, а потом резко сменили направление движения. Я видел, что люди устали, но еще один бой был просто необходим… Уйди мы сейчас, и чувство недосказанности глодало бы каждого из нас, а так, если дожмем, появится очень хороший задел на будущее.

— Мы сбили разъезд японцев, никто не ушел, — доложил Буденный.

— Потери?

— Двое раненых, уже у фельдшеров.

Я кивнул — потом посмотрю сам, а сейчас продолжаем. Обходной маневр, уничтожение первой линии дозорных — пока тактическая внезапность была на нашей стороне. В этот момент из леса три раза сверкнули солнечные зайчики. Вечером они смотрелись довольно вызывающе, но, к счастью, все японцы должны были находиться с другой стороны от посылающего сигналы Врангеля.

— Часовые тоже сняты, — я обвел взглядом стоящих рядом офицеров. — Ну что, начинаем.

— С богом, — перекрестился Хорунженков, и я немного неуклюже повторил за ним. Сейчас это казалось таким уместным.

Пешая сотня выдвинулась на правый фланг, я же с двумя рядовыми двинулся на левый. У нас будет своя задача. Еще в лагере, проверяя свои умения стрелять, я долго думал, а можно ли найти этому внезапному таланту какое-то более широкое применение. Один снайпер способен убить немало врагов, но даже лучшему из лучших в одиночку не повлиять на исход боя. А если нас станет больше? С этими мыслями я и подобрал себе в команду двух новичков.

Первый, Мишек — это казак из отряда Врангеля. Поляк, гордый, сначала не хотел оставлять своих, но потом подумал, что служба под рукой целого полковника ничуть не хуже, и согласился. Второй, Фрол, был из сибирских, и это забавно. Вся наша маньчжурская армия так и формировалась: частично из поляков, частично из сибирских, такая вот имперская логистика. Так вот Фрол промышлял охотой где-то под Иркутском. Не любил распространяться, и лично я решил, что там было что-то не очень законное… Но, так или иначе, оружие эти двое чувствовали и понимали, и мне только оставалось переучить их работать на большой дистанции.