Старое поместье Батлера - Айлин Лин - Страница 8

Глава 8

Мне было любопытно, кто это там пришёл и что сказал. Но никто не спешил поделиться со мной вестями. Оттого я маялась, не зная, куда себя деть. Книгу дочитала, даже чуток вздремнула. Лишь ближе к полднику прибежала Сара с выпученными глазами и повязками в руках.

– Простите, мисс Грейс, – выпалила она, останавливаясь подле моей кровати, – приехала леди Мэй, пришлось помогать разгружать сундуки, – виновато добавила она. – Ваша матушка сейчас с тёткой, заперлись в комнате и о чём-то беседуют. Возможно, – девушка значительно понизила тональность, – обсуждают сегодняшнего визитёра…

– А ты, случаем, не в курсе, кто это был и чего хотел? – непринуждённо уточнила я, откидывая одеяло и не спеша принимая сидячее положение. Сара помогла стянуть сорочку и принялась перевязывать мои болящие рёбра.

– Нет, – пожала плечами она, стягивая лентами моё туловище, – так не слишком туго?

– Можно чуть сильнее, – попросила я.

– Но после разговора с ним леди Мэделин была сама не своя, хоть и пытается улыбаться, но в глазах такая тоска, моё сердце кровью обливается.

– Скорее всего, папенька что-то учудил, – вслух выразила я свои подозрения.

Девушка деликатно промолчала и быстро закончила с перевязкой.

– Давайте обработаю рану на голове и дам вам настойку. Потом сбегаю на кухню, принесу перекусить, проголодались поди.

После полдника, с удовольствием допив медовый взвар, сказала Саре:

– Я посплю, что-то отчаянно клонит в сон.

– Да, мисс Грейс, вам нужно побольше отдыхать. Так быстрее раны заживут, – кивнула девушка, собирая посуду со стола.

До самого вечера я спала. В это время ко мне так никто и не пришёл.

Проснулась перед самым ужином, будто будильник прозвенел – проревел раненым зверем желудок, требуя пищи. Хороший знак! Значит, организм точно взял курс на выздоровление. Сара пришла, как всегда, вовремя, принеся увесистый поднос со множеством разной посуды. Горячий куриный суп, овощное рагу с разваренным мясом, пышная булочка с кусочком сливочного масла и горячий взвар. Я почти всё съела, стараясь не торопиться и нормально пережёвывать.

А после наступило время безделья, и я предалась размышлениям. Например, о том, почему я так легко стала называть графиню, эту, по сути чужую женщину, "мамой".

И, покопавшись в себе, нашла ответ, лежавший буквально на поверхности: просто попыталась поставить себя на её место. Если бы у меня был ребёнок, который чуть не погиб и совершенно чудесным образом пошёл на поправку вопреки прогнозу врача, а итогом болезни стала всего лишь амнезия, разве я не была бы счастлива? Без преувеличения скажу – прыгала бы от радости! Уделила бы максимальное внимание и участие, во всём помогала, лишь бы ребёнок быстрее встал на ноги.

По факту Мэделин потеряла дочку, но в её теле поселилась я, и сказать этой женщине, что от её Грейс осталась лишь оболочка, никогда не смогу. Иначе получится, что не только муж её предал, но и родная кровиночка. Посему я была решительно намерена не обижать графиню. Моя мама из той, другой жизни, почила, когда мне было меньше двух, но теперь у меня появилась Мэделин, достойный человек, и отныне мать. Я позабочусь о леди Лерой, чтобы ей больше не пришлось плакать.

Негромкий стук в дверь раздался после ужина.

– Войдите! – ответила я и створка тихо распахнулась.

В комнату шагнула… старушка. Но такая очаровательная, что я невольно улыбнулась.

Не просто бабушка, а божий одуванчик, тонкая в кости, с аристократически правильными чертами лица и такими же, как у нас с Мэделин голубыми глазами. Белоснежно-серебристые волосы уложены в высокую, элегантную причёску. На леди Мэй, а это, без сомнения, была именно она, красовалось светло-зелёное, как молодая листва в саду, платье. Три нитки жемчуга на шее и тяжёлые жемчужные серьги дополняли воздушный образ. Морщинки одна к одной, вот иначе не могу описать, подсказывали, насколько эта дама была прекрасной в юности.

Едва касаясь пола тонкой золотистой тросточкой, женщина вплыла в помещение и, увидев меня, сидевшую на диване с томиком на коленях, благожелательно улыбнулась:

– Милая моя Грейси! Мне сказали, что ты отдыхаешь, поэтому не пришла пораньше, – голос звонкий, совсем не старческий.

Я встала и сделала неуклюжий книксен, рёбра не позволяли сесть ниже.

– Вечер добрый!

– Ты чего вскочила! – покачала головой женщина, подошла ко мне и, взяв за руки, потянула вниз. Мы обе устроились на софе и молча посмотрели друг на друга. – Знаю, что ты ничего и никого не помнишь, – искренне, очень грустно вздохнула старушка. – Мэдди сильно переживает за твоё состояние. Как ты себя чувствуешь?

– Уже намного лучше, тётушка Мэй. Но по-прежнему никого не узнаю. Болит голова и ноют кости, – просто добавила, стараясь быть максимально откровенной. Это всегда подкупало людей.

– Ты как-то изменилась… Раньше непоседой была, настоящей егозой, места себе не находила, всё рвалась кому-то что-то доказать, – и многозначительно приподняла брови.

– Не помню, какой была. А желание прыгать и бегать пропало, кажется, надолго, – коряво пошутила я, вызвав тихий смех у собеседницы.

– Ну, может, это знак свыше, что хватит? Беречь себя надо, ты у мамы одна. Твой отец… в общем, вам нужно будет научиться жить вдвоём.

– А что случилось? И где мама? Тётушка Мэй, не томите, прошу вас, расскажите всё как есть! – я правда встревожилась, внутренне приготовившись услышать не очень приятные новости.

Женщина погладила большим пальцем правой руки набалдашник трости, который представлял собой голову медведя с изумрудными вставками вместо глаз. Занятная вещица.

– Мэдди скоро должна вернуться, она на встрече с городским судьёй, подписывает кое-какие документы. А Джон, – тётушка поджала бледные губы, превращая их в тонкую линию, – твой отец пробудет в тюрьме несколько лет, и не просто за решёткой, а отработает на императорских каменоломнях положенный срок.

Я не знала, как реагировать: вот вроде стоит изобразить шок, пустить слезу – этот человек ведь теперь мой отец. Но наружу рвался дикий радостный клич – свобода! Выживет ли там папаша – бог весть, а лучше бы и нет, мелькнула крамольная мысль. Затолкав её куда поглубже, постаралась, чтобы на лице проступила некая задумчивость.

– Вижу, не сильно опечалилась, – проницательно заметила старая графиня.

– Джон для мамы не сделал ничего хорошего, всё было с точностью да наоборот, – вскинув подбородок, ровно заявила я.

– Просто по имени кличешь? – сделала свои выводы тётушка. – Что же, не согласиться с тобой не могу. Туда ему, подлецу, и дорога. Вот только ваше славное имя графов Лерой отныне так запятнано, что отмыть его выйдет, если спасёте жизнь Его Величеству или кому-то из императорской семьи. Но на это рассчитывать глупо, у нас перемирие со всеми странами вокруг. И вы с Мэдди вовсе не воины и даже не шпионки, а слабые, беззащитные женщины. Отстаивать интересы Империи от вас двоих никто не потребует, да и не отправит. А ещё… нужно просто время. Люди имеют свойство забывать многое, и о проступке твоего отца тоже запамятуют.

Это всё было понятно. И оттого вдвойне грустно: Мэделин придётся покинуть привычную среду обитания и уехать подальше от родных мест.

– Грейси, не волнуйся так.

– Не за себя страшно, за маму, – честно сказала я. Я-то точно не пропаду, а вот справится ли графиня – неизвестно. Но она создавала впечатление сильной, мудрой личности, значит, должна выдержать любые испытания.

– О, твоя мама… Моя Мэдди всё преодолеет, не смотри, что внешне мы выглядим хрупкими. Внутри у нас, истинных Батлеров, железный стержень и так просто его не согнуть… – тётушка Мэй вдруг наклонилась ко мне, накрыв своей тёплой ладонью мою, и добавила: – Я подумаю, как можно поступить, чтобы у вас была и крыша над головой, и еда на столе. Не печалься, всё решаемо.

Душевная женщина, просто замечательная. Теперь понятно, почему она нас приютила – очень любила племянницу, единственную дочь старшего брата, Вильяма.