Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 24

Предвосхищая Карла Маркса, он постулировал трехступенчатую модель общественного развития. На первом этапе, в отсутствие денег, основной формой обмена выступает натуральный обмен, при котором крупномасштабное производство почти невозможно, так как оно требует изрядных первоначальных денежных затрат. По словам Лоу, «при натуральном обмене мало торговли и мало людей искусства». (Он употреблял слово «торговля» в современном значении ВВП, подразумевая общий объем потребленных товаров и услуг. Сегодня концепция натурального обмена в доденежную эпоху признана ошибочной, поскольку в первобытных обществах, как доказано, обмен совершается посредством оказания услуг и накопления обязательств; такое положение дел еще менее эффективно экономически, чем натуральный обмен.)163

На втором этапе экономику подпитывают металлические деньги, но их слишком мало. Хотя теоретически возможно, что при нехватке денег люди будут трудиться за меньшую плату, производство по-прежнему стагнирует: «Следует спросить, что, если страна хорошо управляется, почему она сама не обрабатывает шерсть и прочее сырье, раз уж при скудости денег работники трудятся по низким ставкам? Ответ таков: без денег работу не выполнить; там, где их мало, они едва ли удовлетворяют иные потребности страны, а одну и ту же монету нельзя использовать в разных местах одновременно»164.

На третьем этапе, когда денег и кредита в достатке, народ благоденствует. В качестве примера Лоу рассматривал Англию, которая всего за десять лет до этого учредила Банк Англии, выпускавший банкноты. Этот банк периодически то увеличивал, то сокращал денежную массу; Лоу отмечал, что «с увеличением запаса денег в Англии возрастал ежегодный прирост [национального дохода], а по мере сокращения запаса уменьшался и годовой прирост»165.

Главной в теории Лоу, описанной в трактате «Вопросы денег и торговли» на нескольких страницах, была впервые изложена подробно экономическая концепция, известная как модель «кругооборота», которую можно представить в виде двух концентрических кругов: деньги перемещаются от одного владельца к другому по часовой стрелке, а товары и услуги движутся против часовой стрелки.

Лоу описывал изолированный остров, принадлежащий некоему лорду; тот сдает свою землю в аренду тысяче крестьян, которые выращивают зерно и разводят животных, что составляет 100 процентов продукции острова. Промышленные товары нельзя производить на месте, их ввозят извне в обмен на излишки зерна с острова.

Кроме того, на острове проживает еще триста нищих, существующих за счет благотворительности лорда и крестьян. Лоу предлагал исправить это печальное положение дел следующим способом: лорд печатает достаточно денег для строительства фабрик, которые наймут на работу триста нищих, которые за свою зарплату станут покупать еду у крестьян, а лорд сможет повысить арендную плату и так продолжит платить рабочим.

Свой пример Лоу резюмировал словами, под которыми подпишется любой современный кейнсианец:

«Торговля [в современном понимании ВВП. – Авт.] и деньги взаимно зависят друг от друга: когда торговля приходит в упадок, денег становится меньше, а когда денег меньше, торговля приходит в упадок. Власть и богатство – это количество людей и лавок [складов] домашних и чужестранных товаров; они зависят от торговли и обмениваются на деньги. Таким образом, пусть торговля и деньги затрагиваются непосредственно или косвенно, наиболее порочное для любого из них должно быть таковым для обоих, а власть и богатство утрачивают надежность»166.

Лоу предложил схему выпуска бумажных банкнот Банком Шотландии, но парламент страны проголосовал против нее в 1705 году. Два года спустя Шотландия приняла Унию и объединилась с Англией, из-за чего жизнь Лоу оказалась под угрозой, ведь Лондон по-прежнему не отменил приговор о тюремном заключении и казни. Лоу обратился за прощением к королеве Анне, а после ее отказа бежал обратно на континент; доброе десятилетие он скитался между Нидерландами, Италией и Францией, прежде чем осесть в Париже в 1715 году167.

За этот срок ему снова отказал генеральный контролер де Шамильяр, а другой его план, подготовленный для банка в Турине, отверг герцог Савойский. Затем Лоу дерзко заручился поддержкой Людовика XIV, который к тому моменту (лето 1715 года) правил уже семьдесят два года – рекорд среди европейских монархов, непревзойденный по сей день. (Королева Елизавета должна была бы прожить до девяноста восьми лет – в 2024 году, – чтобы превзойти Людовика.) Французский король собирался одобрить предложение Лоу, но тут у него началась гангрена, и он сказал регенту, герцогу Орлеанскому: «Мой племянник, назначаю тебя регентом королевства. Ты увидишь одного правителя в могиле, а другого в колыбели; всегда помни о первом и об интересах второго»168. Привлекательный, обаятельный и богатый Лоу принялся обхаживать регента и в конце концов убедил того провести грандиозный финансовый эксперимент.

Людовик скончался в сентябре 1715 года, оставив Францию банкротом из-за недавней Войны за испанское наследство. Лоу предполагал учредить крупный государственный банк, но с 1716 года регент соглашался только на создание «Banque Generale Privee» [72], частной фирмы, как следует из названия, со штаб-квартирой в доме Лоу, новоиспеченного французского гражданина.

В ту пору всего пять государств – Швеция, Генуя, Венеция, Нидерланды и Англия – выпускали бумажные банкноты, которые не использовались при повседневных мелких транзакциях, поэтому французы отнеслись к банкнотам нового банка с подозрением169. Лоу немедленно потребовал, чтобы банкноты конвертировались один к одному в золото и / или серебро, находящиеся в обращении на момент учреждения банка. Поскольку Франция, хронически неплатежеспособное государство, регулярно обесценивала свою национальную монету, это привело к тому, что стоимость новой бумажной валюты превышала стоимость обращавшихся в то время монет. Чтобы привлечь богатых клиентов и повысить доверие к нововведению, Лоу сохранил норму резервов на низком уровне и предложил несколько «убыточных» решений, включая бесплатную конвертацию иностранной валюты и оплату банкнот по их номинальной стоимости, а не по гораздо более низкой (дисконтированной) цене обычных правительственных бумажных банкнот170.

Поскольку номинальная стоимость банкнот гарантировалась, эти бумаги наряду с услугами банка Лоу просто не могли не привлечь внимания. Как Лоу и предсказывал, рост объемов бумажных денег оживил экономику королевства.

Далее Лоу нацелился на «Компанию Миссисипи». Учрежденная в 1684 году, она позже получила монопольное право на торговлю с французской Америкой через слияния с другими компаниями, но настолько скверно проявила себя на рынке использования этого права, что ее руководитель Антуан Кроза вернул право короне в 1717 году. Репутация Лоу, укрепленная успехами «Banque Generale Privee», сулила спасение финансам страны за счет выкупа громадного долга короны через «Компанию Миссисипи». В ходе этой операции Лоу существенно приумножил свое и без того ошеломляющее состояние, добытое в играх, посредством спекуляций акциями компании.

Чтобы это могло случиться, он вынудил корону расширить монополию на торговлю с Китаем, Ост-Индией и так называемыми Южными морями, то есть всеми морскими просторами к югу от экватора, даже несмотря на то, что почти все важнейшие торговые пути находились под контролем Англии, Испании и Португалии171. Тот неудобный факт, что «монополия» компании на торговлю с Новым Светом ничего не стоила, отнюдь не лишал новые финансовые схемы Лоу их блеска.

Компания приобрела огромный долг короны, в основном в форме billets d’etat (государственных облигаций) на руках граждан; доходность облигаций составляла 4 процента. Ввиду ослабленного финансового положения королевства облигации торговались с большими скидками относительно номинальной стоимости; Лоу пообещал, что сумеет повысить цену до номинала, и корона сочла это предложение неотразимым. В декабре 1718 года успехи Лоу позволили ему преобразовать свой «Banque Generale Privee» в национальный банк, «Banque Royale», который стал завершающим звеном бумажной цепочки: новый банк выпускал банкноты для оплаты паев «Компании Миссисипи», а та приобретала облигации и тем самым гасила военные долги короны. Еще сильнее сбивало с толку то обстоятельство, что акции компании можно было купить напрямую за облигации; раз облигации – это долги, их обмен на акции тоже улучшал состояние финансов короны172.