Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 20

Ландскнехты убили шесть сотен жителей, а если кто-то из них и ощущал угрызения совести, то это чувство мгновенно исчезло, когда стало известно, что личная доля от добычи составит 50 гульденов (около 1600 долларов США в сегодняшних деньгах). Кристиана Керкеринка, анабаптистского капитана стражи, и, быть может, королеву Дивер быстро казнили, но вот Бокельсона, Книппердоллинга и другого помощника городского главы, Бренда Крехтинка, допрашивали долго и обвинили в богословских преступлениях, кражах и убийствах. Через несколько дней после пленения князь-епископ милостиво спросил Бокельсона: «Ты король?», на что анабаптист дерзко ответил: «А ты епископ?»134 Из лидеров мятежа спасся, не исключено, только Ротманн, о котором никто и никогда больше не слышал.

Двадцать второго января 1536 года двое палачей начали с Бокельсона. Следуя процедуре, предписанной новым уголовным кодексом империи, они закрепили его неподвижно при помощи железного ошейника и принялись рвать плоть еретика раскаленными щипцами. По словам фон Керссенброка, «когда его коснулись щипцы, мышцы словно воспламенились, и оттого пошло такое зловоние, что все зрители не смогли скрыть отвращения»135.

Увидев мучения Бокельсона, Книппердоллинг попытался задушить себя ошейником, но палачи вовремя его обездвижили, затянули веревку у разинутого рта, после чего вернулись к Бокельсону, который безмолвно терпел пытки. Двоих других осужденных тоже не пощадили: всем разодрали щипцами горло и проткнули до самого сердца. Покончив с этим, палачи запихнули насаженные на колья тела в железные корзины, которые подвесили на колокольне церкви Святого Ламберта на всеобщее обозрение136. Кости провисели пятьдесят лет, а три клетки все еще видны с улицы [56].

Преемники мюнстерских анабаптистов извлекли уроки из их опыта; предписание крещения во взрослом возрасте сегодня действует прежде всего среди амишей и меннонитов, общин тихих и миролюбивых.

* * *

Третий крупномасштабный средневековый апокалиптический кризис возник среди хаоса, охватившего Англию середины семнадцатого столетия. В начале 1600-х годов английский парламент воевал с монархами династии Стюартов, которые настаивали на соблюдении божественных прав королей. Во многом недовольство парламента проистекало из приверженности Карла I Высокой церкви (англиканство) [57], которое со стороны выглядело копией католичества.

Впрочем, настоящей причиной конфликта послужили прежде всего финансовые вопросы. Не располагая необходимыми средствами для продолжения своих военных авантюр, Карл I попытался отнять у парламента право распоряжаться деньгами, покусился в первую очередь на так называемые корабельные деньги. Этот древний королевский налог взимался только во время войны и только в прибрежных городах. Введение королем в обход парламента этого налога в мирное время и распространение поборов на внутренние районы страны привело к череде столкновений, известных под общим названием гражданской войны в Англии; эта война завершилась обезглавливанием короля в 1649 году и кратковременным установлением содружества и протектората Оливера Кромвеля. Правление самого Кромвеля, а также, что важнее, правление его сына и наследника Ричарда, человека меньших талантов и менее даровитого политически, оказалось достаточно неудачным для того, чтобы состоялась реставрация монархии – уже при Карле II, в 1660 году.

Это смутное время породило два основных политических движения: первое составляли левеллеры («уравнители»), выступавшие за главенство закона, демократические реформы и религиозную терпимость, а второе – так называемые пятые монархисты (иначе «люди пятой монархии» [58]), группа милленаристов, чья эсхатология опиралась на представление о правлении «святых», то есть самопровозглашенных праведников, и потому, как и у мюнстерских анабаптистов, была крайне далека от демократии, терпимости и даже от обыденной скромности. Праведникам не суждено познать покой и после того, как пятые монархисты покорят Англию, – ибо это благословенное деяние повлечет за собой последующее завоевание континентальной Европы. Оба движения сильно пострадали в ходе войны, однако пятые монархисты едва не перехватили бразды правления страной посредством недолговечного «Парламента Бэйрбоуна» 1653 года (свое прозвище он получил в честь одного из парламентариев по имени Прейсгод [59] Бэйрбоун); стоит отметить, что в кромвелевские времена парламенты сменяли друг друга с головокружительной скоростью137.

Как повелось с Иоахима, тяжелые времена обильно плодили мистицизм чисел и апокалиптическую арифметику. Английский дипломат Джон Пелл писал в 1655 году: «Некоторые из тех, кто слышал, будто язычество было обречено кануть в безвестность в 395 году, с каковых пор в Римской империи не осталось ни одного языческого храма, легко воспримут ту мысль, что нужно прибавить это число к знаменитому числу 1260; полученный сложением год, 1655-й, должен ознаменовать собою, следовательно, начало апокалиптической эпохи. Другие делают ставку на 1656 год, потому что, складывая годы жизни патриархов из пятой главы книги Бытие, они насчитывают 1656 лет от сотворения мира до потопа и отсюда делают вывод, что пришествие Христа произойдет в следующем году, ибо все должно быть как во дни Ноя. Третьи намерены ждать еще три или четыре года – в надежде, что 1260 лет следует отсчитывать от смерти Феодосия Великого и разделения Римской империи между его сыновьями. Нет нужды удивляться, если найдутся и те, кто через одиннадцать лет с сего дня выкажет фатальную приверженность числу 666 [имеется в виду 1666 год. – Авт.]»138.

Пуританин по имени Эсцендинг [60] Эванс составил самую, пожалуй, нелепую из числовых схем того времени. Одним из ключевых элементов эсхатологии пятых монархистов выступал «небольшой рог» из библейской книги пророка Даниила [61], под которым, вероятно, подразумевался Антиох Епифан [62]. Большинство пятых монархистов видело в «небольшом роге» короля Карла I, что чрезвычайно злило Эванса, стойкого сторонника покойного монарха и его архиепископа Уильяма Лода. По мнению Эванса, имя последнего явно указывало на дату апокалипсиса: сумма римских цифр имени архиепископа (VVILLIaM LaVD) равнялась 1667 году [63].

Человек совсем иных убеждений, Исаак Ньютон тоже уделял немало времени и сил толкованию апокалиптического Писания (после его кончины все статьи были изданы в томе под общим названием «Размышления о пророчествах Даниила и Откровения Святого Иоанна»), но мудро воздерживался от предсказания даты Второго пришествия139.

Быть может, известнее всего оказалось вычисление, проделанное проповедником по имени Генри Арчер, который в 1642 году опубликовал трактат «Личное правление Христа на Земле»: на пятидесяти восьми страницах объяснялось, что растоптанный зверь из видения Даниила символизирует четыре монархии – ассирийскую / вавилонскую, мидийскую / персидскую, греческую и римскую. Грядущая Пятая монархия будет монархией Христовой (отсюда и название пуританского движения). По подсчетам Арчера, Второе пришествие должно произойти либо в 1666-м, либо в 1700 году. Такая схема вполне укладывалась в традицию протестантского богословия; сам Лютер трактовал четвертую монархию из книги Даниила и библейского зверя как олицетворение папства140.

Многие пятые монархисты активно участвовали в гражданской войне, подвизались в парламенте и оставались заметными фигурами при протекторате Кромвеля. Они воспринимали себя как пассивных зрителей неминуемого возвращения Христа; в ходе гражданской войны среди них более всего отличился Томас Харрисон (Гаррисон), дослужившийся до чина генерал-майора, выказавший немалое мужество и талант военачальника член парламента и сторонник социальных реформ.

Большинство пятых монархистов подобно Харрисону ратовало за изменения посредством законных мер, но незначительное меньшинство, ярким представителем которого являлся неистовый проповедник Кристофер Фик, призывало общественность к насильственной революции, которая приведет к власти милленаристскую теократию «святых», элиту благочестия, то есть их самих141.