Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 17

В конце 1533 года Маттис отправил в Мюнстер нескольких посланников, прибывших в город в январе следующего года. Среди них был и Бокельсон, который уже побывал в Мюнстере прошлым летом. На месте они выяснили, что Ротманн со своими последователями успел заново окрестить примерно пятую часть взрослого населения города и что около одной трети горожан верят в неизбежность апокалипсиса. Сам Маттис прибыл в Мюнстер 9 февраля 1534 года104. Прибытие Маттиса и Бокельсона ознаменовало собой слияние двух анабаптистских пожаров – то есть убедительного доморощенного мюнстерского анабаптизма Ротманна и завораживающих видений конца света от Мельхиора Хоффмана, томившихся в страсбургской тюремной камере. Для обеих сторон смысл прибытия этих проповедников в Мюнстер был кристально ясен. По словам ученого Ральфа Клетцера, «тот факт, что пророк направил своих посланников крестить город, было истолковано как знак того, что Бог готовит конец света. В этом контексте войны чума и инфляция, заодно с Реформацией в империи, внезапно сделались предвестниками последних дней»105.

Далее все развивалось очень быстро. Анабаптисты рассылали вестников по соседним городам, сообщая, что к Пасхе 1534 года Господь возвратится к людям, дабы покарать нечестивых; выживут немногие, но безопасность и спасение можно обрести только в Мюнстере – в Новом Иерусалиме. Конец света неминуем.

Шестого февраля 1534 года Ротманн исполнил оперу-буфф для монахинь монастыря за рекой:

«Он произнес проповедь во славу брака и чудесными таранами своих затейливых слов проломил крепостные стены девственности и непорочности монахинь. Он словом побуждал их к размножению человеческого рода, а они как будто не слишком этому сопротивлялись. Затем, чтобы окончательно свести их с ума, не довольствуясь глупостью монахинь, он убедил всех, что башня монастыря вместе со всеми строениями и насельницами рухнет в полночь на следующие сутки… Оракул не столько напугал монахинь, сколько ободрил и обрадовал. Ибо их дух, воспылавший похотью, готов был возненавидеть монашескую жизнь»106.

Молодые дамы, которым некуда было идти и которые воспринимали Ротманна как человека Божьего, перебрались со своим имуществом в его дом. По всему городу горожане не ложились спать, ожидая конца света.

Когда ничего не произошло, проповедник, желая сохранить лицо, не преминул сорвать спелый библейский каштан – принялся вспоминать историю Ионы, который ошибочно предсказал падение Ниневии, столицы Ассирии, каковую Всевышний пощадил из милосердия. Двумя днями позже соратники Ротманна, опасаясь, что его провал в прогнозировании обесценит их усилия, предприняли комичную попытку восстановить репутацию секты: они бегали по улицам и громко взывали к небесам «с ужасающими воплями и безумным ревом», требуя от паствы покаяния. В тот же день к представлению присоединились Бокельсон и Книппердоллинг, снова и снова кричавшие: «Покаяние! Покаяние! Покаяние! Покаяние!» Эти крики приводили в исступление прочих: кто-то прыгал на месте, кто-то мотал головой, кто-то простирался в грязи. Один анабаптист проскакал по улицам верхом, громогласно объявляя конец света, и поведал всем, кто захотел слушать, о десятках тысяч ангелов, ему представших107.

Безумие оказалось настолько заразительным, что позже в тот же день пятьсот анабаптистов захватили городской рынок и долго сопротивлялись натиску лютеран. Впрочем, победа лютеран была временной, поскольку на выборах 23 февраля анабаптисты наконец полностью завладели городским советом. В конце месяца вооружившиеся анабаптисты выдвинули ультиматум: либо человек крестится заново, либо он покидает город. «Убирайтесь отсюда, безбожники! Бог вас накажет!»108

Анабаптисты разрушали церковные алтари, дни напролет выносили золото и серебро из сокровищницы собора и сжигали статуи. Всем выдали медные жетоны с буквами DWWF (das wort wird fleisch – «слово становится плотью»); только с этими жетонами пропускали через хорошо укрепленные городские ворота. К концу месяца войска князя-епископа приступили к осаде, и Бокельсон сообщил верующим, что Священное Писание требует от христиан в конце времен не подставлять другую щеку – нет, Господь зовет к оружию и к обороне.

Первым уехавшим католикам разрешили забрать все имущество, кроме еды, которой уже начинало не хватать; зато последние уходили только в одежде, что была на них, как правило, без пуговиц и золотых крючков, которые заблаговременно конфисковывались109. Анабаптисты, памятуя о контрнаступлении лютеран, вымещали ярость на мужчинах иного вероисповедания. Со своей стороны лютеране и католики не сомневались в том, что князь-епископ вернет себе город, а потому оставляли женщин стеречь дома и имущество. В результате внутри городских стен образовался избыток женщин, что вскоре привело к печальным последствиям110.

В январе анабаптисты всего-навсего добровольно жертвовали своим имуществом, ибо конец света должен наступить на Пасху, а вот в марте городской совет запретил частную собственность в городе, а Ротманн и Бокельсон потребовали, чтобы все серебро, золото и деньги были переданы в магистрат. Чтобы воодушевить горожан, Бокельсон с кафедры вещал о трех категориях верующих – хорошие христиане, которые полностью избавились от имущества; те, кто сохранил часть имущества и нуждается в дополнительных мольбах к мстительному Божеству; и те, кто крестился только ради удобства и кого в итоге ждет адское пламя.

Далее Маттис и Бокельсон собрали всех горожан на соборной площади и сообщили им, что пощады не будет и что Господь гневается. Крещеных отвели в сторону, а остальных, всего около трехсот человек, разоружили и заставили целый час простираться ниц и молить о милосердии под угрозой немедленной смерти. Затем их привели в собор и вынудили молиться на четвереньках еще три часа подряд, после чего Бокельсон, который оставался снаружи, театрально распахнул двери и объявил: «Дражайшие братья, принес я вам благую весть – вы прощены, Господь позволил вам остаться с нами и стать избранными». На следующий день все повторилось для двух тысяч некрещеных горожанок111.

В конце марта в городе прошла религиозная чистка; приблизительно две тысячи католиков и некрещеных лютеран изгнали, примерно такое же количество иммигрантов-анабаптистов прибыло в Мюнстер из Нижних земель и Восточной Фризии, в результате чего численность населения по-прежнему составляла около девяти тысяч человек. Зато изменился не только религиозный, но и психологический облик города. Неподдающихся католиков сменили гораздо более податливые анабаптисты, усугубив и без того очевидную подверженность массовому бреду. Вдобавок изгнание безбожников и переселение верующих укрепило апокалиптическую уверенность новых пророков – Ротманна, Маттиса и Бокельсона – в близости конца света.

Анабаптисты не просто предвкушали будущее, но также искореняли прошлое, а потому приказали уничтожить все муниципальные записи, в первую очередь долговые книги. Фанатики жгли сочинения Лютера вместе с трактатами Фомы Аквинского. В некоторых домах и церквях уцелели только Библии. В довершение всего Бокельсон распорядился переименовать городские ворота и улицы (например, ворота Святого Людгера стали Южными воротами) и стал присваивать имена новорожденным в алфавитном порядке112.

Новые пророки жестоко карали инакомыслие; кузнеца по имени Хуберт Рюсхер, лишившегося места в совете на февральских выборах и недовольного среди прочего уничтожением архивов, привели к Бокельсону, нарочито помиловали, а затем столь же нарочито заставили просить пощады, после чего ударили алебардой в спину. Крепкий и мускулистый кузнец не умер сразу, и потому Бокельсон выстрелил ему в спину из пистолета; Рюсхер в итоге умер – через восемь дней113.

Незадолго до Пасхи Маттис побывал на свадьбе друзей; Гресбек рассказывает, что он пророчествовал о собственной смерти:

«Он просидел около часа, хлопая в ладоши, кивая головой вверх и вниз и тяжело вздыхая, как будто собирался умереть… Потом он снова как бы очнулся и со вздохом произнес: “О, дорогой отец, не по моей воле, а по Твоей будет”. Он встал, протянул каждому руку и расцеловал в губы. Он сказал: “Да пребудет со вами милость Господня” и удалился с женой. (А в то время у заново крещенных не было еще многих жен114 )».