Схватка за Родос - Старшов Евгений - Страница 52

— Все поменьше вонять будет… — проворчал комит и пошел на корму, в ахтерпик[45], докладывать капитану о принятых мерах и о том, что команда уже распределена на три смены и готова к отплытию.

— Проверь еще раз, нет ли течи в оружейной, — наставительно сказал капитан. — А то видел, что стало с доспехами?

— Вода больше не поступает, сам за починкой следил. Ржа вся удалена.

— То-то что, не удалять надо, а следить, чтоб вообще не появлялась! — проворчал начальник. — Порох сух?

— Да. Проверено.

— Колбасы, галет, вина достаточно?

— До Родоса вполне хватит и обратно тоже, а дрейф нам не страшен.

— Ну, ступай тогда… Не забудь трубы, когда на борт вступит комендант!

— Не стоит беспокоиться, господин, свое дело знаем…

После знатного трупа орденские слуги в сопровождении санитаров доставили на борт троих измученных беглецов из турецкого плена и пронесли их на нос, спустившись по правому трапу от двадцать третьей скамьи в так называемое докторское отделение, где на время плавания помещались больные и раненые. К их услугам был корабельный врач с помощниками и полным набором хирургических инструментов. Там же заодно хранились и канаты.

Едва разместили больных, под положенные его статусу трубные звуки брат Альварец вступил на борт галеры вместе с двумя достопочтенными турками, несколькими рыцарями и десятком сарджентов.

Капитан услужливо приветствовал коменданта и братьев ордена, сказав, что его каюта в полном распоряжении дона Альвареца, но испанец не обратил внимания на эти льстивые заверения — это и без того было понятно, а капитану, рыцарям и турецким гостям придется располагаться вместе со всеми, в проходе под тентом.

Капитан отдал команду к отплытию, комит зычным голосом повторил ее, и все три смены гребцов единодушно ударили веслами по ярко-синей водной глади, белоснежно вспенив ее. Рыбацкие домушки греков вместе с громадой замка стали быстро отдаляться, и вскоре уже только величавые древние горы были видны за кормой. Две смены гребцов стали отдыхать, как и положено после выхода из гавани, а третья под мерный стук большого кожаного барабана налегала на весла. Слабый ветерок иногда игриво развевал большие кроваво-красные флаги с белыми крестами на них — флаги Ордена святого Иоанна Иерусалимского…

Поскольку комендант Петрониума и его спутники отплыли рано поутру, они надеялись достичь Родоса дотемна. Проплывая мимо острова Кос, принадлежавшего иоаннитам, наши морские путешественники были застигнуты двумя вражескими галерами — турецкая Кария была совсем рядом, и того, что случилось, следовало предусмотрительно опасаться.

Галеры были большие, шли споро. Над ними веяли зеленые треугольные флаги османского флота с золотыми полумесяцами. Флагштоки были увенчаны полумесяцем и изображением волчьей головы.

Капитан и комит, вполголоса посовещавшись, решили потревожить брата Альвареца, мирно дремавшего на капитанском тюфяке в капитанской же каюте, но сначала посадили на весла все три смены гребцов, чтобы все-таки попробовать уйти от преследования.

— Мудро, — похвалил их Альварец с некоторой издевкой. — Этих нам еще не хватало. Совсем обнаглели. Наверное, опять островитян в рабство берут…

— Теперь как бы нас не взяли… — сказал один из рыцарей, а второй со знанием дела добавил:

— Замок-то уже с противоположной стороны, вот они и сунулись.

— А наблюдательные посты на что? — взъярился темпераментный испанец, и первый рыцарь спокойно ответил:

— Подобрались и убили, чего тут думать. Могли действовать и через ренегатов.

— Да простят меня достопочтенные братья, — с опаской встрял капитан, — но сейчас речь не о жителях Коса, а о нас с вами.

Иоанниты, как по команде, переглянулись с нескрываемым презрением: суета перед лицом опасности — удел людей неблагородных и трусливых. Морского волка это задело, и он, словно прочтя их мысли, сказал:

— Я — человек дела, а не праздного разглагольствования. Посему прошу одобрить мои соображения или заменить их своими.

Испанец одобрительно кивнул, а капитан сухо и четко изложил:

— Носовой огонь у нас силен, но поворачиваться к ним носом и идти на сближение — губительно. Поэтому отстреливаемся из пары кормовых, а арбалетчики и арке-бузиры пусть также соберутся на корме и ведут стрельбу преимущественно по гребцам. Лишить их хорошего хода — самое главное. Кроме того, меняя курс, можно вводить в действие попеременно бортовые стационарные бомбарды и аркебузы. Стреляем с одного борта — вместе с тем перезаряжаем другой. Вот и все, собственно. В случае абордажа выдаю оружие вольным, а дальше — как Бог вынесет. Если дело будет совсем плохо, Кос рядом — разобью галеру о камни, а там тоже как выйдет — спасаться или сражаться. Вот так, господин.

Глаза испанца сверкнули от отваги и задора.

— Молодец! Вот эти речи мне по душе. — И он похлопал капитана по плечу. — Действуй, как сказал, и да помогут нам Господь Иисус, Пресвятая Дева и Иоанн Креститель!

Важные турки, недолго посовещавшись, изрекли:

— Нет нужды, чтобы нас видели наши соплеменники; мы скроемся в каюте, пока дело не дойдет до схватки.

Тем временем один из вольных гребцов одернул проходившего мимо комита и тихо сказал:

— Слушай-ка, я был в турецком плену и прилично разумею их язык. Наши-то нехристи сговариваются: как галеры-то сблизятся, бросить грести в надежде, что нас пленят, а их, значит, освободят. Понял? Шепни-ка капитану, да думайте, что делать. Перерезать-то их дело нехитрое, благо, вперемежку сидим, да грести будет некому. Пугануть если…

Комит бросился к начальству, коротко изложил суть дела.

— Твой гребец — толковый человек, — изрек брат Альварец. — И услышал, что нужно, и способ придумал. Комит, пусть воины и матросы немедленно раздадут вольным гребцам ножи и кинжалы. И объяви туркам, что в случае неповиновения приказу они все немедленно будут заколоты, так что если они нас и погубят, то и себя не спасут.

— Может, пообещать им волю, если будут хорошо грести? — осторожно предложил один из рыцарей, но Альварец сухо ответил:

— Нет смысла обещать то, что мы не в состоянии предоставить.

— Да простят меня достопочтенные братья, — изрек комит, покачивая плеткой, — можно ведь и пообещать, а исполнять совсем необязательно. Перерезать потом, и все.

— Капитан, — обратился комендант, — ты кого на службе держишь? Это ж пират!

— Для такой должности и нужен цепной пес, господин, не иначе. А так уж делали, и не раз — твой предшественник знает.

— Пусть действует, времени нет!

Повинуясь жесту капитана, комит побежал исполнять задуманное. Уже свистели стрелы и редкие пули, когда комит с тяжелым палашом в руке, стоя рядом с тем турком, которого он не столь давно избивал за буйство, кратко изложил пленным мусульманам, чего им не следует делать и чего им следует ждать в случае бунта. Умелым ударом он ссек голову недавнего бунтаря, схватил за клок волос и вышвырнул за борт, после чего велел вольным расковать и вышвырнуть туда же и тело.

Пример подействовал. Несмотря на всю незавидность их теперешнего положения, смерть казалась рабам более страшным злом. Как знать, может, все еще и образуется, может, даже и сегодня, а тут…

Погоня продолжалась. Христиане, как и предписал капитан, старались дружным огнем выбить как можно больше вражеских гребцов, не задумываясь сейчас о том, что ими были пленные христиане, их братья по крови и вере. Турки, имея возможность развить сильный носовой огонь из пушек, не преминули это сделать, но пока что только "мазали". Зато их стрелы приносили гораздо больше бед: были убиты несколько стрелков, один за одним выбывали из строя гребцы — на борту имелся десяток-другой человек в запасе, как и было предписано, однако весь запас вскоре изошел, и комит начал сажать на места убитых новых гребцов из матросов и воинов. Добровольно сели на скамьи пара капелланов, потом и рыцари, кроме двух — один был ранен и отнесен в корабельный лазарет, второй был отменным стрелком и беспрестанно палил из аркебуз, подаваемых ему заряжавшими их Сарджентами.