Время собирать камни - Михалкова Елена Ивановна - Страница 43

Через неделю охотник Женька приступил к ремонту забора. Как и опасалась Тоня, одному ему справляться было тяжело, он позвал на помощь маленького мужичка, назвавшегося Петром Иванычем, и вдвоем они уже третий день вымеряли ограду и устанавливали тяжелые столбы, привезенные Виктором взамен подгнивших. Работали по нескольку часов, потому что в остальное время Женька, взяв ружье, уходил в лес. Что он приносил, Тоня не знала, но к охоте Женька относился трепетно и не мог обойтись без нее ни дня, говоря с важным видом:

– Я человек лесной: не подышу лесным воздухом день, и все, значит, прожил его зря!

– А как же вы в городе-то обходитесь? – улыбалась Тоня.

– А в городе у меня все дни проходят зря, – совершенно серьезно отвечал, пощипывая реденькую бороденку, Женька. – Так, приработок, а смысла в моей деятельности и нет никакого. Смысл – вот он, тут!

И Женька широким жестом обводил рукой вокруг себя. Виктор откровенно подсмеивался над ним и прозвал «наш философ», но Тоне охотник как-то раз оказал большую услугу.

В начале ноября, когда забор был уже почти закончен, Тоня за какой-то надобностью вышла в сад и, бросив случайный взгляд на соседний участок, остановилась. Под старой яблоней, той самой, с которой она пыталась набрать райских яблок на варенье, лежало что-то темное, большое, похожее на свернувшуюся собаку. Тоня подошла поближе и разглядела на земле, среди мокрой пожухлой травы, старую куртку, всю рваную, с вылезающим из дыр белым синтепоном.

– Странно, – вслух сказала она.

Кому понадобилось бросать мусор на соседском участке? Поразмыслив, она решила, что на выходные Колька опять привозил Юльку с ребятишками, они, наверное, и притащили куртку. Тоня пожала плечами и вернулась в дом, но что-то в этой версии ей не понравилось.

– Тетя Шура! – крикнула она вечером через ограду.

– Что, Тонь?

– К вам Юлька приезжала в выходные? Я что-то их не видела.

– Нет, Тонь, не приезжала. У нее ребятишки болеют, оба, вот она с ними и сидит. Погода-то какая пакостная стоит, а? Что делается, что делается….

Тетя Шура еще что-то ворчала, но Тоня не слушала. Она медленно обошла сад и подошла к забору.

Куртки не было.

С одной стороны, ерунда: мало ли кто зашел на участок, подумаешь? В конце концов, могли приехать сами хозяева. Тоня внимательно посмотрела на окна, но дом по-прежнему выглядел совершенно нежилым. С другой стороны, у нее было странное ощущение, словно что-то здесь не так… Кому понадобилось оставлять какую-то ветошь, а потом ее уносить?

Тоня еще раз оглядела голые стволы деревьев на соседнем участке, а потом приняла решение. Быстро подойдя к задней части забора, еще не переделанной работягой Женькой, она пролезла в дырку и осторожно пошла среди деревьев, вертя головой во все стороны. Никого. Она уже собиралась возвращаться, когда какой-то слабый звук привлек ее внимание. Он доносился с другой стороны пустого дома, от крыльца. Кто-то не то шуршал, не то скребся….

Ускорив шаг, Тоня завернула за угол дома и остановилась в недоумении. На земле, разложив под собой ту самую куртку, сидел Евграф Владиленович, весь обросший черной щетиной, в серой грязной телогрейке, и распиливал небольшой ножовкой задвижку на дверце в стенке крыльца. Секунду Тоня в недоумении смотрела на него, не понимая, зачем он это делает. У них самих в крыльце была точно такая же небольшая дверца, за которой хранился всякий мусор, который мог когда-нибудь пригодиться, – куски шифера, старый рубероид, доски… Она прекрасно знала, что в деревенских хозяйствах любому закрытому пространству находится применение, и позволить пропадать двум квадратным метрам под крыльцом просто глупо. Но что понадобилось в соседском закутке Графке?

Задать вопрос она не успела. Старик резко обернулся к ней, глаза его расширились, и, выматерившись, он вскочил со своей импровизированной подстилки.

– Вы что здесь делаете? – стараясь, чтобы голос звучал строго, громко спросила Тоня.

– А ну пошла отсюда, коза драная! – Хриплый голос алкаша был полон ненависти. – Для муженька своего шпионишь? – Старик присовокупил к сказанному несколько слов, от которых Тоня покраснела.

– Сам пошел вон отсюда, – решительно сказала она. – Еще раз тебя тут увижу, скажу участковому, понял? Давай, давай, забирай свое тряпье и проваливай!

Старик дрожащей рукой направил на нее ножовку. Лицо его исказилось, он зашипел так, что слюна полетела в разные стороны:

– Ах ты сучка! Вот нашел Витька сучку себе под стать! Ну ничего, ничего, радуйтесь, пока можете, а потом посмотрю я на тебя, как ты взвоешь! Думаешь, этих извели, и меня сможете? Нет, не сможете, Евграфа так просто не убьешь! А вот как попадете на живодерню, так я посмотрю, как шкурку-то твою беленькую снимут… Ха-ха-ха! – И старик зашелся в жутком смехе, который мог исходить только от сумасшедшего.

«Он и есть сумасшедший! – промелькнуло в голове у Тони. – И у него ножовка…»

– Что, испугалась, стерва?! – Старик сделал шаг ей навстречу, и Тоня едва удержалась от того, чтобы не попятиться. – А вот что ты потом скажешь? Как огоньком-то баловаться, так горазды, это легко, а вот попробуй вживую, по-настоящему… А он трепыхается, как птичка, и дергается, и слюнка-то у него, убогого, течет! Вот как! Ясно тебе, дрянь? – И он сделал еще один шаг.

Тоня не могла отвести взгляда от глаз старика, в глубине которых плескалось безумие. Как загипнотизированная, она смотрела в его выцветшие, слезящиеся голубые глаза, а искаженное гримасой ненависти и неясной угрозы морщинистое лицо приближалось. Неожиданно старик остановился и потянул носом воздух.

– Привела кого, сучка? – почти ласково осведомился он.

Сзади послышались шаги, Тоня резко обернулась и увидела выходящего из-за дома Женьку с пакетом в руках.

– Тоня, вы здесь, что ли…. – начал он и осекся.

Непонимающе переводя взгляд с нее на Графку, он увидел наконец ножовку в руке старика, подпиленный замок, быстро подошел к алкашу и вырвал пилу из его руки.

– Значит, вот как ты Степаниде за добро платишь? – хмуро спросил он. – Еще что прихватил или только это?