Забытая реликвия (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 3

Ледяные капли разлетались вокруг нас, пока мощное судно прокладывало путь через море, и мы начали подпрыгивать на волнах, когда наша скорость увеличилась, убаюкивая меня и погружая в сон, о котором просило мое ноющее тело.

Я закрыла глаза, позволяя своим мыслям вернуться к воспоминаниям о нас с сестрой в детстве. Я всегда была безрассудным ребенком, попадала во всевозможные переделки из-за скуки или чистой глупости. Но она была рядом со мной, вытаскивала меня из беды и решала проблемы, которые я сама создавала. Она всегда была способна решить любую проблему, и я полагалась на ее помощь всеми мыслимыми способами.

Если у кого-то и был шанс разгадать эту загадку и положить конец проклятию вампиров, то это была она. Так и должно было быть. Потому что я отказывалась верить, что все это было напрасно. Я отказывалась признавать, что такова наша судьба: стоять по разные стороны баррикад в войне, в которой мы никогда не хотели участвовать.

Нет. Мы никогда ни в чем не были разделены за всю нашу жизнь. И что, боги провели линию фронта и разделили нас сейчас? Мне было все равно. Я больше не танцевала под их дудку. Возможно, вампиры и истребители были созданы, чтобы уничтожать друг друга, но это никогда не определяло нас. Потому что у нас было нечто гораздо более чистое, чем ненависть. У нас была любовь.

Т

ысячи запахов нашли меня в бездне тьмы, в которую я провалилась. Свежий аромат травы, сладость елей, свежесть воздуха. Звуки были одновременно близкими и далекими. Я могла различить каждый из них, сосредоточиваясь на одном, пока не начинала слышать только его. Щебет птиц, рокот далекого двигателя, ветер, колышущий ветви и шелест листьев.

Мой язык распух, отяжелел. В основании моего горла начала нарастать несвойственная мне сухость. Ноющая боль превратилась в настойчивое, кричащее, требовательное жжение.

Мои глаза распахнулись, и на меня уставилось звездное небо, а над головой висела круглая луна, наблюдающая и невероятно яркая. Чем больше я сосредотачивалась, тем больше светлело небо, и миллионы маленьких звездочек заполнили небо — больше, чем я когда-либо видела раньше. Это было пространство бесконечной красоты, в нем было больше красок, чем я когда-либо предполагала. Глубочайший синий, завитки фиолетового, переливы зеленого.

Это, несомненно, была смерть. И она оказалась не такой холодной и жестокой, как я себе представляла, и не такой пустой. Но и манящей ее тоже не назовешь. Боль в моем горле переросла в невыносимую, так что это должно было быть чем-то иным, кроме смерти. Неужели я все еще балансирую на краю жизни, собираясь провалиться в темное забытье? Но если так, то почему мое тело не болит от падения со статуи, почему я не чувствую своих раздробленных костей и разорванной кожи?

Я провела языком по небу и втянула воздух, когда задела что-то острое. Мои клыки были заостренными и длиннее, чем обычно, прикосновение к ним было подобно поцелую острия ножа.

Нет… Подожди. Это неправильно.

Боль в моем горле обострилась до ослепляющей агонии, и я села, судорожно вздохнув, и внезапно утонув в потребности положить конец этой пытке. Потому что это и была пытка, раздирающая мои внутренности и требующая чего-то от меня. Чего-то, что я не могла отрицать. Ни одна сила ни в этом, ни в следующем мире не могла этого отрицать. Это ненасытная жажда.

Я схватилась за шею, окидывая взглядом раскинувшийся передо мной сад, который заканчивался группой деревьев. На траве выступала роса, и от утреннего света казалось, что на каждой травинке сверкают бриллианты. И я могла видеть каждую из этих капель слишком отчетливо, как будто они были прямо у меня перед глазами.

На горизонте виднелись сверкающие небоскребы Нью-Йорка, и у меня закружилась голова, когда я поняла, где нахожусь. Но это было невозможно. Нет, только если…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Эрик! — в панике закричала я, мой голос стал как-то мягче, музыкальнее.

Все встало на свои места, реальность обрушилась на меня, как тонна кирпичей, и у меня перехватило дыхание. Только не было никакой потребности в дыхании, никакого движения внутри легких, никакой необходимости всасывать кислород в тело. Все было неподвижно, тело находилось в каком-то стазисе, если не считать раздирающего, ревущего жжения в горле.

Звук открывающейся двери пронзил мои барабанные перепонки, как выстрел. Я вздрогнула, пытаясь привыкнуть к окружающему меня рою звуков, даже к легкому ветру, похожему на пронзительный вой. Я зажала уши руками, пытаясь заглушить звук, но даже прикосновение моей кожи к моей собственной было слишком сильным.

Эрик появился передо мной, упав на колени в траву. Он был одет в спортивные штаны и белую футболку, разительный контраст с тем, каким я видела его в последний раз. Окровавленного и в синяках.

— Сосредоточься, — скомандовал он, и это слово привлекло все мое внимание. — Ты можешь приглушить каждый звук, сделать его незаметным, Монтана.

Я кивнула, пытаясь сделать то, что он сказал, и обнаружила, что это слишком просто: каждый звук возвращался к нормальному уровню только по моей воле.

Я медленно убрала руки от ушей, рассматривая его, даже не моргнув ни разу. Его темные волосы были зачесаны назад более небрежно, чем обычно, и в его точеных чертах лица не было и намека на усталость, но в его серых штормовых глазах было что-то еще. Беспокойство и, возможно, даже проблеск страха.

Он был жив. Его битва с Магнаром закончилась. И мы каким-то образом были здесь вместе, несмотря на то, что, как я знала, произошло. Как я спрыгнула с вершины той высокой статуи в попытке спасти этого самого человека, сидевшего передо мной, от проклятия, которое было наложено на его душу. Но вместо спасения я обнаружила, что проклята вместе с ним, а слова Андвари — не что иное, как уловка, на которую я так глупо попалась.

Я была слишком ошеломлена, чтобы двинуться к Эрику, слишком сбита с толку этой невозможной ситуацией. Что я на самом деле сижу здесь, живая. Нет… не живая. Не совсем. Я была одной из них. Одной из существ, которых я боялась всю свою жизнь, и только мое упрямство все еще отрицало это.

Эрик держал в руке стальную бутылку, и сладкий аромат, исходивший от нее, наполнил меня желанием, которое завладело всем во мне. В этот момент я была всего лишь животным, которым управлял только инстинкт.

— Вот, не смотри, просто пей, — приказал он.

Мое горло запылало, и из меня вырвался стон, наполненный таким отчаянием, что сопротивляться ему было почти невозможно. Но в глубине души я знала, что было в этой бутылке, и я не могла… я бы не стала…

Эрик коснулся моей щеки, и я замерла от удивления. Он не ощущался холодным. Он ощущался… не совсем теплым, но чем-то средним. Чем-то, от чего по мне не пробежал холодок, а вместо этого мою кожу начало покалывать от желания. Я взяла его за запястье, переворачивая его руку и восхищаясь странно отличающимся ощущением переплетения наших пальцев. Его кипарисовый аромат был повсюду, вторгаясь в мои чувства и заставляя меня почему-то забыть о бутылке в его руке. Я взглянула на его лицо, способная видеть сквозь темноту ночи так же легко, как если бы это был день. Я потянулась к нему и провела большим пальцем по сильной линии его скулы, по наклонным линиям, которые создавали его болезненно красивое лицо.

Комок встал у меня в горле, и я прикусила губу, пытаясь сдержать желание сделать так, как он сказал, мгновенно пустив зубами кровь.

Вот дерьмо. У меня есть клыки. И если я приму, то что это значит, я закричу.

Боль была всего лишь легкой пульсацией, и через несколько секунд она прошла, когда рубец на моей губе зажил.

Я покачала головой, паника поднималась во мне из-за невозможности происходящего, и Эрик бросился на меня, повалив на землю и схватив сзади за шею.

— Что ты делаешь? — Воскликнула я, отстраняясь от него.