Через Антарктиду - Хиллари Эмонт - Страница 35

В начале июня Ральф Лентон, которому помогало еще много народу, выбрал время, чтобы выкрасить стены большой общей комнаты в светлый кремовый цвет, а окна и двери в зеленый. В комнате значительно посветлело, и окраска создала гораздо лучший фон для украшений, которые зимовщики собирались сделать к празднику зимнего солнцестояния. Лентон также покрыл лаком длинную скамью под окнами, шедшую во всю длину комнаты, и изготовил обшитые подушки с элегантными белыми шнурами по краям. 19 июня база уже была поглощена наступающим днем зимнего солнцестояния, и почти все наши комнатные работы были направлены на подготовку к этому торжественному дню. Над единственной нашей полированной вещью – сервантом из красного дерева – висело главное украшение – портрет королевы, а на верху серванта – художественно расположенные искусственные цветы. Через всю комнату протянулись бумажные цепи с гроздьями разноцветных шаров, подвешенные к балкам.

Дэвид Стреттон заканчивал надписи на карточках с меню для каждого места, в то время как Джордж Лоу печатал фотографии, которые потом в них вставлялись. Ральф Лентон и Джон Льюис были заняты на кухне: Джон готовил наши обычные блюда, а Ральф выпекал серию пирогов, булочек, пирожков с мясом и бесчисленные закуски к коктейлям. Дэвид Пратт и Рой Хомард убирали и украшали механическую мастерскую, в которую они пригласили нас на специальный завтрак на утро дня солнцестояния, а Гордон Хэслоп уже довольно давно был занят в одиночку секретными приготовлениями, в число которых входили выкапывание канав и подготовка различных осветительных ракет, хлопушек, сигнальных пистолетов и детонаторов.

Из нашей мясной кладовой – ямы в снегу недалеко от домика – принесли потрошеную индейку с заделанными под кожу крылышками и ножками, большой окорок, полбока корейки, специально отложенной для этого дня, и несколько фунтов свежей картошки. Картофелины так замерзли, что гремели в мешке, как камни; на вид и на ощупь они не отличались от крупной гальки с любого пляжа. Мы установили, что, если картошка лежит все время замороженная, а потом сразу оттаивает в процессе приготовления, она прекрасно сохраняет свои качества.

Накануне дня солнцестояния база с удовольствием побеседовала по радио с другой половиной нашей экспедиции на базе Скотт, в 2000 миль от нас, на другой стороне континента. Обменялись приветствиями и после веселой путаницы при обсуждении зонального времени, местного времени, среднего времени по Гринвичскому меридиану и времени начала празднества твердо установили, что они нас опередили и уже собираются пить предобеденные коктейли в канун дня солнцестояния.

21 июня, в день зимнего солнцестояния, мы встали поздно. Завтракали в 9 часов 30 минут, затем выполнили обычные домашние работы: подмели, убрали, внесли лед и уголь общими усилиями, потом оделись, чтобы отправиться на коктейли к Пратту и Хомарду. Все вышли, чтобы

идти в мастерскую, облаченные, как всегда, в защитную одежду и перчатки, ожидая, что придется брести спотыкаясь через сугробы, но, к общему удивлению, с удовольствием увидели, что снег отражает колеблющийся свет керосиновых факелов, которыми была размечена 200-ярдовая дорожка. В дверях хозяева церемонно приветствовали гостей, а затем дали каждому входящему, жадно протягивавшему руку, по стаканчику. Внутри было замечательно тепло, так как в небольшой печке пристройки гудел огонь, и, несмотря на то что дверь была открыта, температура в мастерской поднялась до +2°. Мы могли снять с себя верхнюю одежду и стояли с полным комфортом, рассматривая новые фотографии и цветные плакаты, покрывавшие стены.

Если подумать о многих месяцах, проведенных зимовщиками в тесном общении, то странно было слышать шум оживленных разговоров, прерываемых только приветственными возгласами, которыми встречали каждого вновь прибывшего; атмосферу общего веселья усиливали ирландские джиги, которые играл патефон. Вдруг кто-то придумал присоединить большой метеорологический шар к выхлопной трубе «Уизела» и запустить двигатель. Сначала медленно, потом все быстрее шар стал раздуваться, достиг гигантских размеров и разорвался под одобрительные возгласы.

Вскоре гости уже толпились снаружи, чтобы видеть «фейерверк Хэслопа». Он начался со взрывов, означавших по азбуке Морзе «Т. А. Э.»[1]; за ними последовали вспышки и ракеты. На ярком свете вырисовывался темный силуэт Гордона, державшего в одной руке кружку с пивом, а другой пускавшего фейерверки. Красивое было зрелище!

Домой мы вернулись поздно и стали готовиться к праздничному обеду. Как раз когда садились за стол, Саут-Айс вызвал нас по радио, чтобы обменяться приветствиями и сообщить, что они только что окончили ленч, за которым ели ростбиф, а теперь ждут обеда с курицей. В 3 часа 30 минут дня мы сели за стол и начался великолепный обед, в меню которого входили: суп из зеленой черепахи, жареная индейка, плумпудинг и мороженое. Стол был украшен бумажными хлопушками и подарками, и через некоторое время бумажные шляпы и музыка усилили оживление. Позже, к вечеру, после перерыва, чтобы отдохнуть и переварить обед, мы ужинали а-ля фуршетт, причем ели даже бутерброды с кресс-салатом и горчицей. Это была первая свежая зелень со времени отхода «Магга-Дана».

Вот так прошел праздник зимнего солнцестояния, и теперь нам предстояла вторая половина полярной ночи; солнце вернется в Шеклтон только 18 августа.

На следующий день мы опять принялись за нашу обычную работу: уход за собаками, подготовка транспортных машин, откапывание засыпанных снегом саней и тысячи других дел, из-за которых время на подготовку к весне выходило слишком коротким. В начале июля я начал составлять сложную программу полевых работ. Я знал, что она неизбежно изменится из-за тех условий, в которых будет выполняться, так как погоду в период смены времен года, конечно, не удается предсказать. Тем не менее эта программа давала довольно верное представление о том, что требуется, и ставила цели, для достижения которых люди могли работать.

Начало месяца было относительно теплым, но к концу первой недели температура упала до —40°, потом к 13 числу – до —47° при штормовом ветре. Слабый красноватый свет солнца стал виден на северном небе, но стена метели закрывала от нас горизонт. Шла усиленная работа над лагерным оборудованием: чинили палатки, обвязывали палаточные шесты для укрепления лентой или шнуром шаров-зондов, проверяли и переупаковывали ящики с рационами – все это трудоемкие работы, отнимающие много часов. Сани, радио, да и прочее оборудование нужно было привести в отличное состояние, и очень часто вносились изменения. Инженеры наши все время перебирали одну транспортную машину за другой, снимали с них гусеницы, приваривали к машинам приспособления на случай спасательных работ и выполняли еще десятки всевозможных технических дел. К концу месяца температура опять упала ниже —45°, 29 июня – до —53° при ветре в 13 метров в секунду.

В Саут-Айсе, где высота теперь была принята равной 4450 футам , ветры дули не часто, но температура одно время упала до —57°. Зимой люди там были чрезвычайно загружены выполнением весьма широкой гляциологической программы, и, кроме того, Блейклок вел регулярно метеорологические наблюдения, результаты которых дважды в день сообщались в Шеклтон. Глубина колодца для изучения стратиграфии снега достигла 50 футов . На этой глубине температура снега равнялась —30°. На дне колодца они начали бурить отверстие диаметром три дюйма, чтобы пройти еще 100 футов . Джон Стивенсон выполнял такую работу в снежных туннелях вокруг домика, но Хэлу Листеру исследования микроклимата и снегопадов приходилось вести под открытым небом, нередко в незащищенные местах – высоко на решетчатой мачте при низкой температуре и сильном ветре. Пожалуй, труднее всего было проводить научную работу, продолжая одновременно выполнять ежедневные домашние работы: готовить пищу, приносить топливо и лед и, кроме того, вести регулярные радиопередачи и обслуживать генератор и прочее оборудование.