Воспоминания - Романов Александр Михайлович - Страница 38

Остальные его познания сводились к разрозненным сведениям по разным отраслям, но без всякой возможности их применять в практической жизни. Воспитатель-генерал внушил, что чудодейственная сила таинства миропомазания во время святого коронования способна была даровать будущему российскому самодержцу все необходимые познания.

В Николае II рано начала развиваться большая любовь к военной службе. Эта служба как нельзя лучше отвечала складу его характера. Он был командиром эскадрона лейб-гвардии гусарского полка. Два года прослужил он офицером в Гвардейской конной артиллерийской бригаде. Ко всем своим обязанностям относился серьезно и добросовестно. Смерть отца застала его командиром батальона лейб-гвардии Преображенского полка в чине полковника, и всю свою жизнь он остался в этом сравнительно скромном чине. Это напоминало ему беззаботную молодость, и он никогда не выражал желания произвести себя в чин генерала. Он считал недопустимым пользоваться прерогативами своей власти для повышения себя в чинах.

Его скромность создала ему большую популярность в среде офицеров-однополчан. Он любил принимать участие в их вечерах, но разговоры офицерских собраний не могли расширить его умственного кругозора. Общество здоровых молодых людей, постоянной темой разговоров которых были лошади, балерины и примадонны французского театра, могло быть очень приятно для полковника Романова, но будущий российский монарх в этой атмосфере мог приобрести весьма мало полезного.

Назначенный членом Государственного совета, он дважды в неделю выслушивал выступления группы изъеденных молью бюрократов, соревнующихся в беззастенчивом угождении царю. Процедура наскучила ему. Его мысли были далеко.

В семейной обстановке он помогал отцу строить дома из снега, рубить лес и сажать деревья, так как доктора предписали Александру III побольше движения. Разговоры велись или на тему о проказах его младшего брата Михаила, или же о моих успехах в ухаживании за его сестрой Ксенией. Все темы о политике были исключены. Поэтому не было случая увеличить запас знаний. В царской семье существовало молчаливое соглашение насчет того, что царственные заботы царя не должны были нарушать мирного течения его домашнего быта. Самодержец нуждался в покое. Монарх, который сумел обуздать темперамент Вильгельма II, не мог удержаться от смеха, слушая бойкие ответы своих младших детей.

Ему доставляло большое удовольствие, что называется, окатить ушатом холодной воды юного Михаила Александровича, но великий князь не оставался в долгу и уже за обедом готовил отцу новый сюрприз.

Через год летом царская семья ездила в Копенгаген для встречи с нашей английской, датской и греческой родней. Все нежно обнимали друг друга и вздыхали о прошедшем со дня последнего свидания времени. Тетя Александра – будущая королева Англии – рассказывала о женитьбе своего сына Георга. Тетя Ольга – бывшая королева Греческая – с сокрушением вздыхала: ей казалось, что еще вчера носила она Георга на руках.

В 1890 году, за четыре года до своего восшествия на престол, наследник цесаревич предпринял с образовательными целями кругосветное плавание. Я встретился с ним на Коломбо. Известие о его приезде застало меня в джунглях, где я охотился за слонами. Должно быть, моя трехнедельная борода, мои рассказы о приключениях и трофеи, разбросанные на палубе «Тамары», произвели на Ники большое впечатление, и я показался ему прямо дикарем. Тишина тропической ночи, изредка нарушаемая криками испуганных обезьян, располагала нас к задушевной беседе. Николай Александрович завидовал моему восхитительному времяпровождению. Он не находил никакого удовольствия путешествовать на борту военного крейсера, шедшего под брейд-вымпелом наследника цесаревича.

– Моя поездка бессмысленна, – с горечью сказал он, – дворцы и генералы одинаковы во всем мире, а это единственное, что мне показывают. Я с одинаковым успехом мог бы остаться дома.

На следующий день мы расстались: я вернулся к прерванной охоте, а Николай Александрович продолжал свой путь в Японию. На вокзале в городе Оцу какой-то фанатик ударил его саблей по голове, и, если бы принц Георг Греческий не ослабил силу удара, наследник цесаревич поплатился бы жизнью. Его путешествие внезапно оборвалось, оставив значительный шрам на голове и усилив то предчувствие трагедии, которое впервые посетило его в день убийства деда. На обратном пути наследник цесаревич проехал по Сибири, вдоль будущего Сибирского железнодорожного пути.

Он мечтал вернуться обратно в Гатчину, где за могучей спиной отца Николай Александрович чувствовал себя в безопасности. Физические качества Александра III казались верхом человеческого достижения робкому цесаревичу, и, без сомнения, было много обаяния в зрелище, как серебряный рубль сгибался в железных пальцах императора. После покушения в Борках 17 октября 1888 года весь русский народ стал свидетелем еще большего проявления этой геркулесовой силы, когда Александр III спас своих детей и родных, удержав на плечах крышу разрушенного вагона-ресторана во время покушения революционеров на императорский поезд. Весь мир ахнул. Сам герой остался равнодушен, но чудовищная нагрузка сказалась на его почках.

20 октября 1894 года Ники и я стояли на веранде чудесного Ливадийского дворца с мешками кислорода в руках: мы присутствовали при последних минутах Александра III.

Даже соленое дыхание южного моря не могло вернуть к жизни человека, поставившего себе целью предотвратить беспощадный ход революции. Кончина Александра III была подобна его жизни. Являясь убежденным врагом звучных фраз и мелодраматических эффектов, царь при приближении последней минуты лишь пробормотал короткую молитву и простился с императрицей.

Люди умирают ежеминутно, и мы не должны были бы придавать особого исторического значения смерти тех, кого мы любим. Но тем не менее смерть императора Александра III окончательно решила судьбу России. Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в лице государя ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть. Никто не понимал этого лучше самого Ники. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что сделался императором, и это страшное бремя власти давило его.

– Сандро, что я буду делать! – патетически воскликнул он. – Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!

Помочь ему? Мне, который в вопросах государственного управления знал еще менее, чем он! Я мог дать ему совет в области дел военного флота, но в остальном…

Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай II мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание и что все мы стояли перед неизбежной катастрофой.

Невеста нового императора, принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская, прибыла из Германии накануне кончины

Александра III. Министр двора был настолько потрясен болезнью государя, что забыл отдать распоряжение о высылке на границу императорского поезда, и будущая императрица Всероссийская путешествовала по России, как простая смертная.

В церкви Ливадийского дворца состоялось ее крещение по православному обряду. Бракосочетание молодого царя состоялось менее чем через неделю после похорон Александра III. Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящего астролога для исторической трагедии последнего русского царя.

Молодая императрица с трудом говорила по-русски. В этом отношении ее предшественница была в гораздо более благоприятных условиях: между помолвкой принцессы Дагмар с будущим русским царем и его коронованием протекло семнадцать лет. Принцесса Аликс должна была в течение короткого срока изучить язык своей новой Родины и привыкнуть к ее быту и нравам.