Горький сладкий плен (СИ) - Жнец Анна - Страница 6

— Я просто пытаюсь быть дружелюбной, — улыбнулась я с дружелюбием голодной акулы. — Хочу завязать приятную беседу.

— Какая-то неприятная беседа выходит, — хмуро отозвался «Эхо в горах». — Можем мы помолчать? — и, заметив, как хитро заблестели мои глаза, он быстро добавил: — Это не мое желание.

Как же мило он выглядел, пытаясь избежать ловушек, расставленных на каждом шагу коварной ситхлифой!

— Ответь. Обещаю, это будет мой последний вопрос.

Э’эрлинг тяжело вздохнул, завозившись на шкурах:

— И почему тебя это так интересует?

— Расширяю кругозор. Всегда любопытно узнавать новое.

Прошло, наверное, минут десять, я уже собиралась снова подергать тигра за усы, когда мой гость раздраженно цокнул языком и сказал:

— В день совершеннолетия, когда юноша становится мужчиной, его сексуальность запирают и начинают контролировать. Это единственный способ избавиться от слабостей и дурных черт, которыми природа наделила наш пол.

— Какая глупость! — хлопнула я себя по колену в порыве чувств. — Придумали ерунду и верите в нее.

Эльф ответил на мою вспышку злобным взглядом исподлобья.

— Не смей называть традиции моего народа глупостями, — прошипел он. — Если какой-то обряд соблюдают из поколения в поколение вот уже много сотен лет, значит, в нем есть смысл. Сколько ваших женщин пережили насилие? А наши в безопасности. Как часто ваши мужья изменяют женам и приносят домой болезни? А эльфийские браки крепки, как шотленская сталь.

— То есть, — ухмыльнулась я, — хочешь сказать, что, если снять с тебя эту штучку, ты сразу побежишь кого-то насиловать?

Э’эрлинг снова яростно сверкнул глазами. Тяжело дыша, он отвернулся и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Наверное, сложно было признать тот факт, что страдания, которые ты терпел много лет и продолжаешь терпеть до сих пор, лишены всякого смысла.

Я решила оставить этого упрямца в покое. Пусть верит во что хочет.

Время шло. Раскаты грома звучали все дальше, ветер больше не пытался оторвать палатку от земли, под шум дождя мой гость клевал носом. Он пытался не заснуть, постоянно одергивал себя, но в конце концов уронил голову на грудь, сполз на шкуры и мирно засопел с приоткрытым ртом. Его килт задрался, обнажив мускулистое бедро и немного аппетитной филейной части.

Задница у пленника была настолько хороша, что я с трудом подавила желание хлопнуть по ней от души, зато явственно представила себе звонкий звук шлепка и то, как упруго отскочила бы моя ладонь от этой крепкой манящей выпуклости.

Позже. Я и так слишком долго ждала, когда этот упрямец уснет. Нельзя его сейчас будить.

С этой мыслью я покинула шатер и отправилась приводить свой коварный план в действие. Надо было все подготовить и предупредить моих людей.

* * *

Бедняга эльф, измученный знакомством с ситхлифой, всю ночь проспал без задних ног, а утром я таки не удержалась и разбудила его, смачно шлепнув по голой попе. На белой коже заалел след от моей ладони. Э’эрлинг подскочил на шкурах и растерянно заморгал, а потом понял, что случилось, и покраснел до корней волос. Глядя на его злое и смущенное лицо, я расхохоталась на всю палатку.

— Ты-ы-ы-ы! — угрожающе протянул пленник, наставив на меня указательный палец.

— Сам виноват. Ты меня спровоцировал. Лежал тут с задранной юбкой, сверкал своими эльфийскими прелестями. Я не могла себя контролировать.

Э’эрлинг тяжело дышал и смотрел на меня, сдвинув брови.

— Ты ужасная, ужасная, ужасная женщина, — наконец сказал он, одернув килт.

— Просто чудовище, — согласилась я.

Эльф выглядел жутко рассерженным и явно не собирался задерживаться в гостях ни одной лишней минуты, но я все равно предложила:

— Завтрак?

— Да ни за что! — бросил он и стрелой вылетел на дневной свет.

Посмеиваясь, я вышла следом.

На хорошую погоду в Шотлене рассчитывать не стоило, но сегодня из-за набрякших туч выглядывал бледный диск солнца, и это уже можно было считать праздником. После дождя воздух пах свежестью, холмы, заросшие высокой травой, казались изумрудными и блестели от влаги. Вдалеке над землей стелилась белая дымка тумана.

Поскальзываясь на жидкой грязи, Э’эрлинг упрямо шел прочь.

Я встретилась взглядом со своим воином и кивнула, дав команду начинать представление.

У меня было целых два плана, как удержать этого остроухого красавчика в лагере. Хотя бы один из них должен был сработать.

Глава 6. Пленник

Глава 6. Пленник

Накануне

— Запомните! — прогремел командир, расхаживая между ученическими столами в длинном бараке с жестяной крышей. — Не все артефакты можно брать голыми руками. Сегодняшнее занятие посвящено магическим ловушкам. Многие из них, но, разумеется, не все, можно обезвредить, не обладая колдовским даром. У нас ведь тут колдунов нет?

Э’эрлинг ерзал на стуле, не зная, как дотерпеть до конца урока. Сегодня был день дойки — так мужчины называли это между собой. Со вчерашнего вечера Э’эрлинг чувствовал себя нервным и напряженным и видел, что его боевые товарищи тоже на взводе. Вторая неделя воздержания подошла к концу, и мужчины на военной базе у Росистых холмов с самого утра, а некоторые, как Э’эрлинг, еще с вечера, могли думать лишь об одном: после обеда командир выдаст бойцам ключи. У них будет полчаса, чтобы облегчить муки плоти, как следует вымыть своих дружков, избавленных от оков, сбрить лишние волосы, за которые болезненно цепляется кольцо пояса, и, если останется время, немного насладиться ощущением свободы. После придется снова запереть свою мужскую силу в клетку. На всё про всё тридцать минут. И ни секундой больше. Потом ключи надо вернуть. Опоздавших ждет наказание — неделя кухонной вахты и чистка сортиров.

— Да что вы все сегодня такие несобранные! — возмутился командир, устало покачав головой. Левая половина его лица была вся в шрамах от старого ожога. — Крутитесь, вертитесь, витаете в облаках. Слушайте! Эта информация однажды может спасти вам жизнь! — и он с намеком постучал по своей сморщенной, бугристой щеке.

Сквозь приоткрытое окно ветер принес в барак запах тушенных овощей.

За обедом кусок не лез в горло. Э’эрлинг чувствовал себя слишком возбужденным, чтобы есть, хотя аппетит у него всегда был отменный, да и рагу в этот раз получилось вполне достойным — не чета тем помоям, которыми обычно пичкал их О’онлан. И все равно Э’эрлинг почти не притронулся к своей тарелке. Он сидел как на иголках, весь обратившись в слух, — ждал, когда бойцов позовут на построение. Его товарищи за соседними столами тоже прислушивались. Не звенела посуда, не скребли ножки табуреток по доскам пола, никто не переговаривался. Воздух в столовой искрил от напряжения.

И вот наконец в настороженной тишине призывно застучали барабаны.

Пора!

Все тут же рванули к выходу.

Когда Э’эрлинг принимал из рук командира заветный ключ — крохотный, светящийся от магии кусочек металла — пальцы у него дрожали, а сердце в груди тяжело и оглушительно ухало. Плоть под килтом, как по команде, налилась силой, не дождавшись, пока ее освободят. Головка члена набухла, потекла и болезненно врезалась в прутья клетки. Сжав ключ в кулаке, Э’эрлинг поспешил уединиться.

Полчаса.

У него было полчаса.

Сколько всего надо было успеть за это короткое время!

— Жду не дождусь того дня, когда ключ мне будет выдавать жена, а не мужик с обожженной рожей, — ухмыльнулся О’овул, когда они толпой ввалились в шатер на двадцать бойцов.

Эльфийские воины торопливо занимали свои койки и накрывались одеялами.

Тюфяк, набитый соломой, зашуршал под Э’эрлингом. Дрожащими пальцами мужчина направил ключ в замочную скважину. Раздался благословенный щелчок — ну просто музыка для ушей!

Сейчас, сейчас он снимет с себя эту проклятую штуковину и…

Над верхней губой выступили капельки пота. Мышцы живота поджались. Соски под рубахой напряглись.