Симфония теней (СИ) - Злобин Михаил - Страница 26

От ударов сердца, эхом отдающихся в ушах, я не сразу осознал, что внизу наступила тишина. Фу-у-у-х… слава всем богам! Кажется, милитарии догадались, что я таким образом просигналил отмену. Бойня пока откладывается…

— Да, экселенс, как я погляжу, вы действительно меня понимаете, — лукаво сверкнули янтарные глаза квартеронки.

— Всё так, всё так, милария, — картинно покачал я головой. — Стоит только ослабить хватку, как все слуги тотчас же распоясываются. Приходится держать их в ежовых рукавицах.

— Но всё же они любят и чтят вас, Ризант. Это заметно сразу.

— Видимо, я всё же недостаточно с ними строг, — изобразил я легкомысленное пожатие плечами. — Мне предстоит долгий путь, чтобы стать таким же твёрдым, как отец.

— Вы так говорите, будто экселенс Одион всё еще жив, — заметно погрустнела гостья. — Даже дом называете отцовским, а не своим. Хотя вы давно уже здесь полноправный хозяин.

— Если честно, Иерия, то я видел столько смертей, что во мне с некоторых пор поселилось ощущение нереальности происходящего. Мне иногда думается, что рано или поздно я проснусь, ощущая во рту привкус вчерашней выпивки. А всё это окажется дурным похмельным сном.

— Скоро это пройдет, поверьте мне… — безжизненно отозвалась озарённая.

В беседе наступил пауза, поскольку мы добрались до моего кабинета. Уважительно пропустив закованную в латы даму вперед, я предложил ей располагаться на любом понравившемся месте. Но милария нор Гремон вдруг заинтересовалась моей калимбой, висящей на стене, и самым первым прототипом металлофона.

— Что это за причудливая конструкция, экселенс? — удивленно вскинула она бровки.

— Это, Иерия, музыкальный инструмент, — коротко пояснил я.

— Надо же, никогда подобных не видела. Вы его сделали сами, Ризант?

— Что вы, конечно же нет! Он изготовлен ремесленниками, но по моим чертежам.

— Удивительно… а вы не могли бы… хм, извините. Наверное, слишком нагло с моей стороны простить об этом…

— Хотите, чтобы я показал, как он звучит, милария? — угадал я невысказанное желание.

— Да… хотя это и совсем нетактично, но…

— Бросьте. Я буду только рад играть для вас.

Иерия скромно примостилась в уголке, затаив дыхание. Черты её лица, обычно выражавшего строгую решительность и твердость, сейчас смягчились, а глаза заискрились поистине детским восторгом и предвкушением. Легкая и вместе с тем слегка застенчивая улыбка заиграла на губах. Полное боевое облачение Иерии в этот момент показалось мне как никогда чужеродным и неподходящим для неё. На секунду сквозь образ суровой и дотошной ищейки монарха, привыкшей насмерть грызть врагов Патриархии, проклюнулась невинная и мечтательная девочка. Та, которая грезит о чистом небе, ярком солнышке и пении птиц. Но, к сожалению, проза жизни уготовила ей совсем другую роль.

Я взял две пары маллетов с кожаными наконечниками. Немного освежив в памяти ноты и пробежавшись по пластинкам, высекая пару гамм, я ударил по первому аккорду. Перезвон наполнил помещение своим решительным и серьезным ритмом. А в моем разуме сами собой зазвучали слова: «Вставай, страна огромная…» Такая стройная и величественная мелодия. Короткие и четкие фразы, будто у военного марша, будоражили кровь и заставляли расправлять плечи. В глазах загорался огонь, а челюсти стискивались, словно передо мной уже стоял враг, которого я жаждал уничтожить.

На миларию нор Гремон, не знакомой с историей композиции, музыка произвела несколько иное впечатление. Зрачки расширились, будто Иерия закинула под веко щепотку Ясности. А дыхание участилось. Я видел боковым зрением, как девушка замерла, загипнотизированная монументальным звучанием мелодии. Её восхищение вдохновило и меня самого, так что последние такты я доиграл значительно эмоциональней.

В какой-то миг мне почудилось, что внутри шевельнулось нечто позабытое. Будто душа воспрянула, подобно раненому солдату, которого впереди ждал смертный бой. И вроде бы даже энергия мира вновь потекла в мое тело, как раньше. Нет, магия ко мне не вернулась. Но если верить предположению Гесперии, то я стал на шаг ближе к принятию нового себя. Я перешел на новую ступень осознания своей миссии. Переосмыслил задачу, возложенную на меня Ваэрисом. А заодно понял кое-какую пугающую вещь: моему личному кладбищу за спиной суждено разрастись многократно. То, что есть сейчас — это даже не сотая часть. И если я на данном этапе не преодолею свои сомнения, то дальше мне идти нельзя. Сломаюсь…

Маллеты стукнули по пластинкам, завершая финальную фразу музыкального произведения. И я развернулся лицом к визитёрше.

Иерия медленно встала, не сводя с меня своих желтых глаз, и эмоционально зааплодировала.

— Потрясающе, Ризант! — восторженно сказала она. — Я не слышала ничего подобного даже при дворе нашего Благовестивого патриарха! Ваша музыка… необычайная! Она словно бы говорила со мной! Захватила меня своим потоком и призывала к великим свершениям! Эта мощь преисполняет одновременно мужеством и почему-то грустью. Как называется эта композиция?

— Она называется «Священная война», — ответил я.

— Невероятно. Сложно придумать для неё что-нибудь более подходящее, — покачала серыми локонами гостья. — Я поражена, что слава о вашем таланте еще не гремит по всему югу.

— В этом, как раз, нет ничего удивительного. Кажется, вы вообще первая во всей Патриархии, кто слышал мое исполнение. Я никогда не играл на широкую публику.

— Но почему??? — широко распахнула веки девушка, став похожей на изумленного ребенка, по какой-то непонятной прихоти одетого в боевой доспех. — У вас же так хорошо получается, Ризант. Вы могли бы стать… ах, впрочем, простите меня. Я перехожу границы деликатности. Мне не следует лезть в ваши дела.

— Да перестаньте, Иерия. Мне действительно приятно слышать от вас подобные слова, — мягко улыбнулся я. — Почему-то я чувствую к вам небывалое расположение, будто мы дружим сотню лет. Наверное, это отчасти оттого, что вы были знакомы с моим отцом.

— Вы скучаете по нему, экселенс? — сочувственно спросила визитерша.

Я не ответил, поскольку не знал, что я испытываю. С Одионом мне довелось пообщаться крайне мало, чтобы составить о нем полноценное впечатление. А сам Риз папашу боялся почище лесного пожара.

— Позволите мне задать личный вопрос? — не отступилась квартеронка. — Вы любили своего отца?

— Как минимум, я его уважал, — честно признался я.

— А вы не расскажите мне, каким был экселенс Одион? Я видела Пепла только на поле боя, но мне очень хотелось бы узнать его и с другой стороны.

— Он был твердым, бескомпромиссным, жёстким, а иногда и жестоким. Спорить с ним не решалась даже его собственная жена. А уж сколько раз мне от него перепадало на орехи… Не берусь и сосчитать.

— Почему-то я ждала именно такого ответа, — принялась задумчиво накручивать Иерия пепельную прядь на палец. — У меня никак не получалось представить Пепла в ином образе, кроме как перемазанного сажей и кровью верхом на коне.

— Кстати, отец не любил этого своего прозвища, — поведал я. — Мне о нём довелось узнать только из уст экселенса нор Палви, когда он принимал у меня военную присягу.

— Вот оно что… неожиданно, — произнесла девушка и замолкла.

— Не посчитайте, Иерия, будто я от вас тороплюсь избавиться. Вовсе нет. Мне очень приятно вести с вами беседы. Но всё же холодная логика мне подсказывает, что вы навестили меня не просто так.

— Да, Ризант. Как я сказала ранее, мне пришлось совместить приятное с полезным. Дело в том, что Благовестивый патриарх Леоран гран Блейсин отправил меня в Клесден, чтобы расследовать кое-какое происшествие. Я разыскиваю торговца Ясностью, называющего себя Маэстро. Но поскольку у меня в этом городе отсутствуют какие-либо устойчивые связи, то я решила попробовать обратиться к вам. Надеюсь, вы не затаите на меня обиду за то, что я втайне интересовалась вашим прошлым. Мне стало известно, что за вами числятся эпизоды, когда вас заставали за употреблением зелья для озарённых. Но молю, не надо отпираться, Ризант! Я пришла не осуждать вас. Я прошу вашей помощи. Клянусь мудростью Сагариса, что ни единого сказанного вами слова не обернется против вас!