Оленин, машину! (СИ) - Десса Дарья - Страница 20

Но мне всё-таки легче от осознания, что надо продержаться только месяц. Потом будет победа и возвращение домой. Правда, я понятия не имею, куда возвращаться. Судя по всему, в Ленинграде, откуда Оленин родом, у него никого не осталось, так что придётся искать счастье в другом месте.

Сегодня наш кашевар расстарался аж на два блюда: на первое был борщ с бараниной и свежей капустой, на второе — макароны по-флотски. Да притом никому в добавке не отказывал. Ну, а «на сладкое» всем выдали по сто наркомовских. Так что спать мы ложились, как суворовские солдаты: сыты, пьяны и нос в табаке.

И всё-таки было тревожно. Война — это не прогулка по парку в ясный солнечный день.

Глава 15

Я проспал всего часа три, потом разбудили и приказали срочно выдвигаться к штабу полка. Полковник Грушевой вышел из своего блиндажа сосредоточенный, подтянутый и выглядел очень напряжённым. Немудрено: 12-му отдельному танковому полку предстоит поддерживать наши наступающие части. Он молча сел в виллис, и я повёз его на передовой командный пункт, даже не задав привычного вопроса «Куда едем, товарищ полковник?» Смысла в этом не было: все прекрасно понимали, что вот-вот начнётся.

Я отвёз Грушевого и думал, что он так и останется на командном пункте. Оттуда будет наблюдать за ходом боевых действий и управлять вверенным ему полком. Так и делал, к примеру, командир того полка, в состав которого входила моя десантно-штурмовая рота, — там, на войне, из которой меня перенесло сюда неведомой силой. Больше того, наш командир даже мог вполне не находиться поблизости от передовой. Зачем, если есть современные средства управления войсками? От сотовой связи до спутниковой, а ещё радары, дроны, БПЛА и прочая техника, благодаря которой весь театр военных действий можно наблюдать на мониторе в режиме реального времени.

Здесь всё иначе. Потому когда Грушевой, выслушав доклады подчинённых о готовности к наступлению, бодрым шагом направился к ближайшей «тридцатьчетвёрке», я несколько удивился. Андрей Максимович, несмотря на старую рану, легко забрался на башню танка, спустился вниз и потом вынырнул обратно уже в шлемофоне и с планшетом в руках. Его он положил перед собой, левой рукой взялся за бинокль. Правда, темно ещё было: время близилось к полуночи. Но все знали, что сейчас начнётся.

Ровно в полночь на японские позиции обрушился стальной ураган. Или тайфун, какое там обозначение самой мощной стихии знакомо господам с восточных островов? Скорее, цунами. Я не видел толком, пока мотался туда-сюда по прифронтовым дорогам, расположения артиллерийских частей, но ощущал их присутствие: пару раз путь нам преграждали «катюши» на базе «Студебекеров», и глядя на них, я понимал, что японцам придётся очень несладко: у них-то подобного вооружения нет от слова совсем.

Это немцы в Великую Отечественную широко использовали «ванюши» — крупнокалиберный реактивный миномёт Nebelwerfer, он же одна из первых в мире реактивных систем залпового огня. Забавно, но фрицы не поспешили поделиться этой технологией со своими союзниками. Японцы разработкой такого оружия начнут заниматься только тридцать лет спустя, в середине 1970-х, да и те потом заменят американскими аналогами. Так что им противопоставить нашим «катюшам» сейчас попросту нечего.

Глядя, как ночное небо прорезают яркие огненные стрелы летящих к японцам ракет, я поймал себя на том, что широко улыбаюсь. Прекрасно помню свои ощущения, когда впервые сам оказался под огнём «Градов». Ощущения не из приятных, мягко говоря. Если точнее — очко сжимается в крошечный глазик, способный перекусить лом, но не гарантирующий от внезапного открытия говнолюка; все внутренности мелко дрожат вместе с землёй-матушкой, а грохот от разрывов стоит такой, что выбор у тебя невелик: стоит закрыть рот на минуту, и получишь контузию, а закроешь его, так будешь потом целый час землю выплёвывать. Хорошо, если только её, а не пополам с камнями, щепками или ещё какой-нибудь дрянью.

Всё это сейчас на своих шкурах испытывали японские войска, и потому мне было радостно. Я с интересом наблюдал, как за Уссури что-то полыхает в ночном небе, озаряя его высоко-высоко. Наверное, какой-нибудь склад ГСМ взлетел к чёртовой матери, а ещё лучше — артиллерийский склад. Ещё мне думалось о том, отчего японцы, такие большие любители всё продумывать до мелочей, за всю войну не смогли создать какой-нибудь хороший танк.

Ну что такое эти их Тип 94, к примеру? По сути, лёгкая бронемашина или танкетка. Лобовая броня всего 12 мм! То ли дело у нашей «тридцатьчетвёрки» — 45 мм! У японской танкетки пушки вовсе нет, вместо неё 6,5-мм пулемёт. Скорее, это автомат. Другой танк, Те-Ке, чутка получше. Хотя тоже по сравнению с нашими — полное барахло. Пушка 37-мм, — ну что это такое? Пукалка, по сути. Вот Тип 89, — этот танк помощнее будет. Но всё-таки, напрягая память, я вспомнил: основными танками Японии во Второй мировой войне были Ха-Го (он же лёгкий танк Тип 95) и Чи-Ха (Тип 97). Хотя и тут инженерам страны восходящего солнца гордиться нечем. Броня слабенькая, вооружение и движок хиленькие.

Это ж удивительно: всю вторую половину ХХ и даже в начале XXI века русские люди будут искренне восхищаться японскими технологиями! Бытовая техника у них лучшая, машины неубиваемые и так далее. Я усмехнулся, держась по привычке за баранку виллиса: у меня свояк был счастлив, когда ему из Японии пару недель назад пригнали праворульный пятидверный «Ниссан» 2019 года выпуска. Меньше миллиона рублей отдал за неё, и тачка, как новенькая!

Но всё это будет много-много лет спустя, а пока я сижу и слушаю, как наши «боги войны» разносит японские позиции к чёртовой матери. Артподготовка продолжалась около часа. Сколько снарядов и ракет было выпущено по позициям и укреплённым пунктам Квантунской армии, даже представить себе не могу. Но во втором часу ночи полковник Грушевой, услышав по рации приказ, скомандовал громким зычным голосом:

— По машинам!

Сам при этом он погрузился в чрево танка, закрыв люк, и «тридцатьчетвёрка», врубив прожектор, рванула с места по направлению к Уссури. Для меня это было тем удивительнее, что я прекрасно знал: мостов на ту сторону нет, и к тому же разве можно вот так, с ходу, форсировать водные преграды? А ну как японцы окажут яростное сопротивление? Эдак ведь можно и весь полк запросто угробить на подходах к реке, а потом в бесплодных попытках её форсировать.

Но всё оказалось совершенно иначе. Огневой вал, обрушившийся на противника, что стоял напротив нас, был настолько мощным, что полностью разрушил систему управления войсками. В некоторых местах японцы, эти хвалёные самураи, рванули вглубь китайской территории, поскольку оборонять стало нечего: не проливать же свою кровь на дымящихся развалинах.

Когда танк комполка ушёл в темноту, подсвечивая себе путь прожектором, я хотел было двинуться следом, но задумался: куда поеду? Во-первых, приказа не было. Во-вторых, это на танке хорошо перемещаться по тайге, особенно когда разведка узнала пути продвижения войск. У меня-то колёса, а не «гусеницы». Да и за танками ехать себе дороже. Им на колею, по большому счёту, плевать, сам же если сяду в лужу или в песок закопаюсь, — всё. Без помощи не вылезу. Кто станет помогать среди ночи, когда такое вокруг творится?

Подумал, да и остался на месте. Будет приказ, тогда и поеду. Пусть сапёры через Уссури сначала понтонные мосты наведут, да дороги проложат. Вот и будет мне путь до самого… не знаю, куда мы движемся. Направлений много. Насколько помню, наше направление — на Мишань. Главный удар в общем направлении на Мулин и Муданьцзян. Его наносят 1-я Краснознамённая и 5-я армии, один механизированный корпус и кавалерийская дивизия.

Чёрт, как же непривычно! Сидишь, весь на взводе, готовый действовать, но ничего предпринимать не нужно. Ты здесь — простой водитель, твоя работа баранку крутить в сторону, которую командир обозначит. А так хочется взять автомат и присоединиться к наступающим частям! Я же не какой-то там «вези туда, гони сюда», а боевой офицер! Возникла даже в голове мысль попроситься в пехоту. Ну что я тут, среди водителей, делаю? Скучно же, твою мать!