Черный дембель. Часть 5 (СИ) - Федин Андрей - Страница 26

Но с «Чайкой» мы снова «пролетели». На стоянке нас ожидала «Волга». Но не чёрная, а салатовая с «шашечками». Анастасия подвела нас к ней. Черноволосый улыбчивый таксист блеснул золотым зубом и учтиво приоткрыл перед девчонками дверь автомобиля. Он поправил на голове кепку, взглянул на мою ношу. Обошёл машину и распахнул багажник. Торопливо затолкал туда наши вещи. Я почувствовал, что от него пахло чесноком и тройным одеколоном. Мужчина окинул стоянку взглядом, будто мысленно уже прокладывал через неё маршрут. Мы с ним одновременно забрались в салон и хлопнули дверями.

— Куда поедем, красавицы? — спросил таксист.

Посмотрел он на меня.

Настя озвучила ему свой домашний адрес. Водитель повернул ключ в замке зажигания.

— Разве мы не к Мише Елизарову поедем? — спросила Лена.

— Миша позавчера уехал в командировку, — сообщила Настя. — Неожиданно. На две недели. Он оставил нам ключи от своей квартиры. Но папа сказал: вы поживёте эти дни у нас.

Глава 13

Запах тройного одеколона и чеснока смешался в салоне такси с табачным дымом. Бурцева курила и пересказывала нам «последние новости». Табачный дым подобно туче собирался у потолка и протягивал тонкие щупальца к приоткрытым окнам. Я больше по привычке, чем из необходимости краем глаза следил за дорогой. Посматривал и в окно на вечернюю Москву, освещённую сейчас лишь светом фонарей и автомобильных фар. Думал о том, что уже почти привык к виду нынешней столицы (почти лишённому привычных для меня по прошлой жизни ярких разноцветных огней и столичного лоска). Замечал, как таксист то и дело с любопытством смотрел через зеркало заднего вида на пассажирок. Слушал Настины рассказы.

Бурцева сообщила нам, что «Мишеньку» в канун Международного женского дня откомандировали в одну из стран соцлагеря (на это Насте намекнул её отец). Она гадала, каким подарком её порадует Елизаров по возвращении и одновременно сожалела о том, что мы «все вместе» не посидим в её любимом ресторане «Прага», где подавали блюда чехословацкой кухни (при упоминании названия ресторана наш водитель скосил на меня взгляд и выпрямил спину, словно исполнил команду «смирно»). Анастасия сказала, что её мама ещё с прошлых выходных работала у деда на даче: там «много свежего воздуха», и была «необходимая ей для работы» тишина. А вот Настин отец остался сегодня дома и «с нетерпением» ждал гостей.

Мы поднимались по ступеням к квартире Настиных родителей, когда Лена мне шепнула:

— Елизаров уехал. Что будем делать?

Я шепнул в ответ:

— Разберёмся. Не переживай.

Евгений Богданович Бурцев встретил нас в прихожей. Невысокий, крепкий, гладковыбритый, с большими «умными» залысинами. Наряженный в тёмно-синий халат, из-под которого выглядывали спортивные штаны с белыми лампасами. От него пахло табачным дымом и крепким чаем. Евгений Богданович будто между делом обменялся со мной рукопожатиями и тут же сосредоточил своё внимание на Котовой. Бурцев сходу выдал Лене полдюжины комплиментов, поцеловал её руку. Перекинулся парой фраз со своей дочерью. И едва ли не у порога квартиры озвучил наше расписание на этот вечер: душ, ужин, отдых.

Хозяева выделили нам с Леной гостиную — ту самую комнату, где я ночевал в сентябре, и где громко отсчитывали секунды настенные часы. Котова то и дело показывала мне то на обои, то на телевизор, то на потолок и шептала: «Серёжа, смотри какая прелесть. Как красиво смотрится. Чудно, правда?» А я поймал себя на том, что не восторгался роскошной по нынешним временам квартирой Бурцевых: свежи были воспоминания о том доме «на Рублёвке», в котором я обитал в последние два десятка лет прошлой жизни. Импортный телевизор, «клёвые» обои на стенах и «высокие» потолки меня сейчас не впечатляли.

На помывку я отправился первым — пока Лена и Настя без умолку обменивались «важной» информацией. Нарядился в чистую футболку и в почти новые треники. Скромно стоял у стены в столовой и наблюдал за тем, как Настя и её отец накрывали на стол. Обсуждал с Евгением Богдановичем уже озвученные правительством планы по подготовке столицы к пока ещё далёкой Летней Олимпиаде тысяча девятьсот восьмидесятого года. Вслух рассуждал о перспективах московского «Динамо» на стартующем через месяц чемпионате СССР по футболу. Выслушал от Насти инсайдерскую информацию о том, какие новые фильмы скоро выйдут на экраны страны.

Уселись ужинать — Котова первым делом восхитилась красивой сервировкой стола («как в ресторане»). Чем вызвала довольную и горделивую улыбку на лице Бурцева. А вот Ленины похвалы расставленным на столе красиво украшенным блюдам не попали в намеченную цель. Настя печально улыбнулась и сообщила, что все салаты и холодные закуски она купила в ресторане гостиницы «Украина». Бурцева призналась, что плохо готовила. Анонсировала, что «папину яичницу мы попробуем завтра утром». Пообещала, что в финальной части ужина подаст нам «настоящий индийский» кофе, который она сварит на плите специально для нас.

Блюда из ресторана московской гостиницы мне понравились меньше, чем те, которые подавали в новосоветском ресторане «Московский». Но Котова их нахваливала. Пусть и не так активно, как она восторгалась гостеприимством хозяев квартиры. С салатами и с закусками мы покончили быстро. Настя и Лена ушли на кухню — варить кофе. Евгений Богданович прогулялся к почтовым ящикам — проверил, не принесли ли «важную корреспонденцию». Вернулся он ещё до появления на столе чашек с кофе, довольный и благоухающий свежим запахом табачного дыма. От явившейся из кухни Анастасии тоже попахивало сгоревшим табаком.

К кофе Бурцева подала нам коробку с конфетами.

— Попробуйте, — сказала она. — Это очень вкусно.

— Птичье молоко, — прочла Лена название конфет на коробке.

Взглянула на меня и заявила:

— Серёжа, они называются так же, как и твой торт.

Она взяла из коробки одну конфету, надкусила её. Прислушалась к вкусовым ощущениям.

Я не заметил на её лице восторга.

— И по вкусу похожи… немного, — сказала Лена.

Тут же поспешно добавила:

— Действительно, вкусно. Попробуй, Серёжа.

Бурцева взглянула на меня.

— А что за торт? — спросила она.

— Его Сергей тоже назвал «Птичье молоко», — сообщила Лена. — Один такой он подарил мне на день рождения в позапрошлом году. Очень вкусный был торт. Серёжа украсил его шоколадной розой.

Евгений Богданович хмыкнул и заявил:

— Дорогой подарок. Мне говорили, что Чернов просит за свои торты по сорок рублей.

Он покачал головой, сощурил глаза.

— Хорошо живут советские граждане в Новосоветске, — сказал Бурцев. — Раз у них есть средства на покупку таких тортов.

Настя пожала плечами.

— Сорок рублей? — сказала она. — И что тут такого?

Она посмотрела на отца, перевела взгляд на меня.

Сообщила:

— Я бы с удовольствием тоже купила себе такой тортик.

Взгляды всех сидевших за столом людей скрестились на моём лице. Я неспешно сделал из чашки глоток кофе.

Поставил чашку на блюдце, поднял на Настю глаза и заявил:

— Мы с Леной с огромным удовольствием изготовим для вас торт «Птичье молоко». Завтра. Днём. Если найдём необходимые продукты и инструменты. Это будет всего лишь маленькая благодарность за ваше гостеприимство.

Ещё за ужином мы спланировали расписание на десятое марта. Я сразу же заявил, что на вечер запланировал «встречу с приятелем». А утром мы с Леной отправимся в Малый Кисловский переулок, чтобы Котова взглянула на ГИТИС. Бурцева тут же заявила, что пропустит завтрашние занятия в университете и поедет в театральный институт вместе с нами.

— А что такого, папа? — сказала она в ответ на укоризненный взгляд отца. — В универе завтра ничего важного не будет. А Лена и Сергей приехали к нам всего на один день.

Настя пообещала, что сама проведёт для нас экскурсию по Государственному институту театрального искусства. И попросила, чтобы я составил список всего, что мне понадобится для приготовления торта. Я сразу же исполнил её просьбу — Бурцева сунула составленный мною список в руки своего отца. Заявила, что всё необходимое для торта «купит папа».